"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

Людовик скрипнул зубами и, едва сдерживаясь, стиснул в кулаке эспандер. Роман, которому в свое время подобный трюк провернуть не удалось, с завистью покосился на руку младшего брата и, подумав мельком, что Эрик был абсолютно прав, говоря, что Луи стал действительно силен, скрестил руки на груди, устремляя насмешливый взгляд на Альберта.

— Что ж, дядя… — из горла молодого мага вырвалось приглушенное рычание: Людовик был взбешен и, судя по всему, уже готов был сорваться, — Как говорят — просящему будет дадено, проси и получишь!..

— Подожди, Луи, — Эрик, остановив брата вытянутой вбок рукой, хмурясь, воззрился на названного дядюшку, сейчас присутствующего перед ним в качестве противника, неприятеля, врага, причем врага поистине опасного смертельно, — Альберт… Прежде, чем мы завершим то, что должны, я хочу услышать ответ — правдивый ответ, а не очередную ложь! Зачем ты пытаешься очернить в наших глазах отца, уверяя, что это он сказал тебе…

— Очернить? — маг немного вскинулся; веселье, владевшее им несколько мгновений назад, испарилось, исчезло без следа, уступая место гневу и негодованию, — О, мне нет смысла «очернять» его, Эрик, ибо действия его сделали это вместо меня! Я не собираюсь сейчас плакаться тебе в жилетку, рассказывая, каким был на самом деле твой достопочтенный родитель и как он обидел меня, бывшего тогда совсем ребенком; я не намерен также открывать ни тебе, ни кому бы то ни было своих планов, ибо я не глуп, хотя вы, быть может, и полагаете обратное. Но если уж ты спросил, если тебе так не терпится узнать всю правду о том, каким человеком был Анри де Нормонд — что ж, слушай, племянник! Я позволю себе слабость вспомнить старую боль, и расскажу о том, что случилось много столетий назад… — он медленно, глубоко втянул воздух, силясь успокоить бушующую в душе ярость и, пройдясь перед внимающими ему слушателями, сунул руки в карманы, немного хмурясь, — Мы с Анри… не были дружными братьями. Он недолюбливал меня с раннего детства, недолюбливал потому, что ревновал к матери, которая называла меня маленьким ангелом, которая — единственная из всей семьи! — по-настоящему любила меня и видела во мне сына. С Анри мы частенько ссорились, иногда ругались, иногда дрались и, увы, далеко не всегда родители приходили на помощь, разнимая нас. С раннего детства я щеголял синяками и ссадинами, оставляя, впрочем, такие же подарки и брату, но не взирая ни на что, всегда был свято уверен в своей принадлежности к семье де Нормонд. Да что там, мне и в голову не могло прийти, что я могу не быть родным по крови тем, кого считал своей семьей! Я не понимал, почему отец не любит меня, почему он так часто косится на кошку, которой не нравится со мной играть, почему Анри так озлоблен, не понимал этого, но не подозревал об истинных причинах… Все произошло, когда мне сравнялось девять. Мой день рождения был отмечен как и подобает, пышно, торжественно, мне надарили подарков, я был счастлив! Но следующий день перевернул мою жизнь, изменил ее навсегда. В тот день Анри был не в духе с самого утра. Он вообще терпеть не мог моих дней рождения, потому что тогда внимание все доставалось мне, младшему, тогда как он полагал, что как старший, заслуживает большего почета. Я не помню, с чего все началось… Я играл со своими подарками, когда брат вдруг толкнул меня и начал кричать, обзывал, говорил какую-то обидную ерунду… Я пытался сдерживаться, но в конце концов вспылил и сам, закричал в ответ, что имею право получать подарки, что, если родители празднуют день моего появления на свет, значит, они любят и меня, и что я имею право на их любовь!.. Анри ухмыльнулся и неожиданно выпалил, что прав у меня никаких нет и быть не может, что я не родной его брат, не родной в своей собственной семье, что я чужак, затесавшийся сюда по случайности. Я был ошарашен, я просто остолбенел, а он забрал какую-то мою игрушку и вышел. Придя в себя, я бросился к отцу, я плакал, спрашивал, жаловался на брата… Отец всегда казался мне человеком суровым, но справедливым и честным, я думал, он утешит меня, накажет Анри за ложь, но, увы… Он подтвердил слова брата. Сказал, что не хочет, чтобы я и дальше пребывал в забвении, что, если так случилось, мне надлежит знать правду… Буду справедлив — Анри он все-таки отругал, сказав, что ему не следовало ставить меня в известность. Последней обо всем узнала мама… — Альберт на несколько мгновений примолк, и грустно улыбнулся, — Она утешала меня, как могла, говорила, что для нее я роднее всех, что я ее сын, и я верил ей, верил до тех пор, пока не услышал случайно ее ссору с отцом. Она говорила, что он не должен был сообщать мне правду… Мой мир рухнул. Я занялся магией, поначалу пытаясь отыскать способ стать ближе тем, кого считал семьей, стать им настоящим, кровным родственником, а потом… желая отомстить за пренебрежение. Время шло, я взрослел, мой брат, разумеется, тоже, он женился, и на свет появились дети, которых я считал и называл своими племянниками. Дети, с которыми мне хотелось быть ближе, дети, которые считали меня родным… Я был счастлив общению с ними. Пока брат однажды не сказал, что не желает, чтобы я продолжал общение с его сыновьями, поскольку не хочет моего влияния на них. Эрик и Роман к тому времени уже были достаточно взрослыми, с ними я итак общался довольно редко, коль скоро у молодых людей появились свои интересы, но вот малыш Людовик тянулся ко мне, интересовался магией… Ты помнишь, как я обучал тебя в тайне от всех, Луи? — мужчина остановился, устремляя взгляд на племянника, — Помнишь, как прятался от отца, убегая в мою каморку, и с жадностью впитывал знания, которые я передавал тебе? Тогда ты был свято уверен, что я твой родной дядя, и даже узнав, что кровной связи между нами нет, говорил, что по духу я ближе тебе, чем отец. После трагедии в замке я помог тебе выжить, помог тебе стать сильнее, вырастил тебя!.. Но ты пошел по стопам отца, маленький предатель, — лицо его ожесточилось, — Как Анри мечтал выгнать меня из отчего дома, даже пытался сделать это, так ты и твои братья теперь хотите изгнать меня из созданного мною мира! — маг сделал медленный, глубокий вдох; глаза его опасно сверкнули, — Но я уже не тот маленький мальчик, чей мир был разрушен одним словом. Я стал намного старше, намного умнее и сильнее, и сейчас ни один из вас, моих любимых племянников, не сумеет одолеть меня, если я не допущу этого сам. Да, Эрик, я добился успеха! — губы его растянула опасная улыбка, — Ты был слаб, ты ничего не понимал и ничего не запомнил, но последний эксперимент принес тот результат, на который я рассчитывал! Тебе не ранить меня боле, если только я сам вдруг не возжелаю этого… Силы не равны, — Альберт немного развел руки в стороны, — Я сильнее всех и каждого из вас, глупые дети, я могу отправить вас гнить в темницу или посадить в клетку, как лорда Ричарда, но я готов дать вам шанс. Попытайтесь…

— Интересно, почему над выходом из лиственной пещеры не висит табличка «Оставь надежду, всяк отсюда выходящий»? — бормотнул Роман, недовольно хмурясь в сторону дядюшки, — Какой смысл нам пытаться, если ты сам сказал, что неуязвим? Ты играешь нечестно, дядя!

— И всегда играл нечестно, — поддакнул Луи, — Меня ты не просто обучал магии, но еще и настраивал против семьи — поступок, которого я никогда тебе не прощу! Только мне почему-то кажется, что ты просчитался… — он задумчиво покрутил эспандер на пальце, и широко, со свойственной ему насмешливой жестокостью, ухмыльнулся, — Все-таки сейчас против тебя стоят не жалкие мальчишки плюс одна девчонка, а взрослые люди, двое из которых сведущи в магии ничуть не меньше тебя. А ученики нередко превосходят своих учителей… — зеленые глаза юноши сузились, в них заплясали дьяволята.

Альберт безмятежно улыбнулся.

— Это верно, мальчик мой, верно… Ученики превосходят своих учителей, вот только… Если твоим учителем был я, — улыбка мастера стала жестокой, — То моим учителем был Рейнир, по чьим записям и заметкам я осваивал магию. Я превзошел его, но тебе…

— А меня Рейнир учил сам, передавая мне свои знания, — хранитель памяти, которого Людовик упомянул как равного себе, хмыкнул и задумчиво почесал за ушком вальяжно возлежащую у него на плечах кошку, — И я совсем не уверен, что ты превзошел моего учителя, потомок.

Маг равнодушно махнул рукой.

— Ты стар, Венсен. Моя битва идет не с тобой, помолчи покуда. Быть может, у нас еще будет время проверить, кто… — закончить он не успел. Слова, провокационные, дразнящие слова, исполненные злой насмешки, достигли своей цели. Винсент, мгновенно ощетинившись, едва заметно сузил вспыхнувшие желтым пламенем глаза.

Ближайшее к Альберту дерево внезапно вспыхнуло огнем, уподобляясь гигантскому факелу, озаряющему округу жутковатым неверным светом. Маг, вне всякого сомнения, не ожидавший такого, непроизвольно отступил на шаг и, потянув носом наполненный дымом и пеплом воздух, заставил себя криво ухмыльнуться.

— Не играй со мною, Венсен ла Бошер… — в темных глазах его отразилось пламя, и взгляд стал угрожающим, — Я не так слаб, как тебе бы хотелось верить!

Винс шатнулся. Упругий толчок воздуха, сильный порыв ветра, маленький ураган, угодивший прямо ему в грудь, едва позволил мужчине устоять на месте.

Противник его медленно выдохнул и, заставив себя чуть улыбнуться, немного отступил. За спиною его оказалось дерево, не пылающее по воле ученика великого мага, а самое обычное, большое и крепкое, настоящий исполин этого загадочного леса. Альберт устало привалился к нему спиной и, запрокинув голову, прикрыл глаза, вдыхая терпкий запах смолы.

— Гнев не идет мне на пользу… — тихо проговорил он, и Татьяна, ошарашенно наблюдающая за происходящим, вдруг отметила, что лицо родителя после вспышки ярости и в самом деле как-то побледнело. Судя по всему, на создание и поддержание этого мира маг истратил немало сил, и по сию пору не восстановил их.

Его убеждения в собственном превосходстве вполне могли оказаться ложью…

— Ты здесь один, — Эрик, размышляющий в том же ключе, что и супруга, с сожалением сжал губы, — Я не желаю тебе смерти, Альберт, что бы ты не думал себе, а я полагаю тебя своим родственником, своим дядей! Ты изможден, прекрати мучить и себя и нас, сдайся!..

— Мучить? — маг рывком опустил голову, и на мгновение закусил губу. Глаза его, секунду назад полыхавшие яростью, снова заискрились смехом.

— Но я еще не мучил вас, дорогой племянник, и даже не собираюсь марать руки таким недостойным дворянина занятием. Однако, вопреки твоим мыслям, я не один… И человек, который на протяжении стольких лет был мне поддержкой, единственный родственник, не предавший меня, я полагаю, окажет мне помощь. И к тому же, с большим наслаждением!

— О, наслаждение! И искушенье вместе с ним… — звонкий молодой голос, странно знакомый, навевающий какие-то смутные ассоциации и воспоминания, рассыпался мириадами хрустальных отголосков над ветвями больших деревьев. Татьяна, замерев в числе прочих, насторожилась и напряглась. Прозвучавшие слова были ей знакомы, знакомы очень давно, она помнила их! Она знала, каким должно быть их продолжение…

— В плену… иллюзий… И в порыве счастья… — неуверенно забормотала девушка, на ходу вспоминая, откуда же ей известны эти строки.

— Мой разум разбивается на части! — на сей раз в голосе послышались откровенно нагловатые нотки. Среди деревьев замелькал чей-то силуэт, слуха растерявшихся противников великого мастера коснулся отзвук уверенных шагов. Татьяна потрясла головой, сбрасывая наваждение.

— В реальности… вновь становясь един… — едва слышно прошелестела она и, на мгновение зажмурившись, шире распахнула глаза, пристально всматриваясь в появляющуюся из-за деревьев фигуру.

— Нет лучшей награды для поэта, чем цитирование его стихотворений на память, — молодой человек, безмерно знакомый, до боли известный, нарочито медленным шагом обошел мага и, остановившись рядом с ним, склонился в неглубоком, издевательском поклоне, — Премного благодарен за столь милую встречу, сестренка.

— Этого не может быть… — девушка отступила назад и, запнувшись о плиту пола, схватилась за мужа, силясь удержаться на подкашивающихся ногах. Шок от новой встречи с этим парнем был чересчур силен.

Альберт, не сводя с нее внимательного взгляда, широко улыбнулся и мягко сжал плечо своего неожиданного союзника.

— Я вижу, неожиданная встреча оказалась излишне приятной для тебя, моя дорогая девочка, что ж… — он окинул взглядом своих растерянных племянников, ошарашенного предка, Владислава, замершего с открытым ртом и, остановив его на ничего не понимающем Эрике, нарочито вздохнул, — Вижу, не всем она так приятна, а кое-кому даже и непонятна. Имею честь представить вам, друзья мои, своего сына — Андре.