Фантом для Фрэн

Алджернон вошел в комнату – такой же, как и вчера, и распространял тот же самый запах. Фрэн села в постели и чихнула.

– Элджи, не пользуйся больше этими духами.

Он остановился у кровати. Был обижен или разочарован; а может, просто не ожидал критики в такой момент.

– Тебе они не нравятся?

Фрэн покачала головой. Потом протянула руки, и он сел рядом, обняв ее; они начали целоваться. Фрэн попыталась развязать пояс его халата, но он вдруг сжал ее руки и оттолкнул их.

– Не спеши… пожалуйста. Я вчера поторопился. Я хочу, чтобы сегодня тебе было хорошо.

– Мне и вчера было хорошо, - заверила его Фрэн. Но он прикрыл ей рот своей большой ладонью, потом шепотом попросил ее лечь.

Потом стал поднимать подол ее рубашки, но остановился. Фрэн лежала в облаке его ужасных духов и улыбалась с закрытыми глазами.

– Я не слишком спешу?..

Она покачала головой. Тогда он стянул рубашку совсем; Фрэн услышала его прерывистый вздох.

– Не закрывайся от меня и не стесняйся, - попросил он, взволнованно дыша. Фрэн и не думала делать ни того, ни другого. Она почувствовала, как Алджернон склонился к ее груди, коснувшись ее теплым дыханием; а через мгновение прижался к ней губами.

В этот раз ей действительно было почти совсем хорошо, все время хорошо; хотя когда все закончилось, счастливый Алджернон уверял ее, что главной женской радости она еще не испытала. Фрэн, неподвижно лежавшая рядом с ним, почувствовала ревность.

– Сколько же у тебя было подруг, что ты так хорошо разбираешься в женщинах?

Он некоторое время молчал. Оскорбился! А что еще она должна была подумать, увидев эту двуспальную кровать и убедившись в его опыте? Или Алджернон считает, что это ей должно быть неинтересно?..

– Две, - неожиданно сказал шотландец. – До тебя. Первую любовь я пережил еще в ранней юности, это было такое же неопытное создание, как и я сам… А вторая…

– Она была разведенной женщиной старше меня, - признался археолог, повернув голову к Фрэн, несколько ошеломленной такой откровенностью. – Мы с ней долго были близки.

– А-а, - сказала Фрэн. – Понимаю. А у вас не…

Он покачал головой.

– Мы были осторожны, вернее, это она научила меня осторожности, - сказал Алджернон. – Кроме того, возможно, она просто не могла иметь детей.

Фрэн помрачнела, и он понял ее настроение.

– У тебя ничего не будет, - заверил он ее снова. – А даже если и будет… я к этому готов.

Фрэн чуть было не спросила его, когда он на ней женится, но промолчала. Удивительно: не из страха отпугнуть этого мужчину - он был не из тех, кто бежит от ответственности. А из страха отпугнуть свою семью и общественность. Должно быть, Алджернон это понимал, потому что ничего больше не сказал.

Он снова уснул раньше нее – но в этот раз уснул, обнимая ее. Фрэн некоторое время улыбалась, лежа в его объятиях с открытыми глазами.

Она знала, что сегодня ей не приснится ничего плохого – близость этого мужчины защитит ее.

Она ошибалась.

Утром Фрэн проснулась раньше Алджернона – может быть, совсем чуть-чуть, потому что он, в отличие от нее, был ранней пташкой. Но поспешила завернуться в халат и уйти в ванную, чтобы он не увидел ее осунувшегося лица и страха в ее глазах, не услышал, как быстро стучит ее сердце.

Нужно поскорее отправиться на работу. Хотя “на работу” значит отправиться к Нечерхету, который опять терзал ее полночи. А также к “второму экспонату”, о котором Фрэн запрещала себе строить догадки вообще; она уже бессовестно ограбила его, сделала с ним такое, за что в Древнем Египте жестоко казнили. А уж если эта мумия и в самом деле… в самом деле…

– Нет, пожалуйста, - прошептала Фрэн, сама не зная, кого об этом просит.

Она вышла из ванной, опустив голову, и дожидавшийся ее Алджернон положил ей руку на плечо. Фрэн на него даже не посмотрела.

– Опять? – спросил он.

Фрэн печально улыбнулась и ничего не ответила.

– Может, это как-нибудь лечится? – спросила она, хотя уже знала ответ. Это лечится только достойной жизнью – воздержанием от того, что считалось у давно мертвого народа тягчайшими грехами. Подумать только. Древних египтян уже больше двух тысяч лет как нет на свете*, а они все еще могут возмущаться осквернением своей памяти…

Они поели и убрались на кухне, не разговаривая друг с другом. Потом так же молча оделись и вышли из дома. На улице Фрэн взяла Алджернона под руку, потому что нуждалась в поддержке, и молчание перестало быть таким напряженным.

– Все будет хорошо, - сказал он ей.

Фрэн посмотрела на него и улыбнулась, вдруг ощутив себя на три тысячи лет старше этого человека.

Войдя в музей, Фрэн удивилась тому, что зал полон – хотя ей рассказывали об этом еще вчера; но сегодня у них были дела не в зале. Фрэн покосилась на Томаса Эйвона, работавшего с очередной группой туристов. И действительно, они собрались около Нечерхета.

Интересно, а сон мистера Эйвона ничего не тревожит? Хотя Фрэн никогда не слышала, чтобы духи умели раздваиваться. Но зато для них ничего не значили расстояния и материальные препятствия – ее “фантазия” вполне могла наведаться за одну ночь ко множеству людей…

А кстати говоря, где Дарби?

– Алджернон, где Дарби? – спросила она.

– Понятия не имею, - ответил ученый. – Я и вчера его не видел.

Они посмотрели друг на друга.

– Мне это не нравится, Элджи, - сказала Фрэн.

– Мне это с самого начала не нравилось, - ответил археолог.

Они явно говорили о разных вещах.

Фрэн молча высвободила свою руку из-под его локтя и прошла вперед. Не глядя друг на друга, они зашагали в сторону зала, где все еще дожидалась своей очереди вторая мумия.

Долгая кропотливая работа над нею не дала почти ничего нового. Этот человек был мужского пола; он был богат; вероятнее всего, жил в эпоху Нового царства… его бальзамировали по всем правилам…

Ни точного времени жизни, ни имени его, ни положения взять было неоткуда.

– Вот так и с большинством находок, Фрэн, - сказал Алджернон, когда они сели отдохнуть в том же зале – Фрэн уже давно не смущала близость останков. Археологи, как врачи, воспитывают в себе терпимость и едва ли не восхищение малоаппетитными тайнами чужих мертвых тел.

– О чем ты говоришь? – спросила она.

– О неопределенности, - ответил ученый. – История умалчивает если не обо всем, то о большей части подробностей – точно. Думаю, мы больше ничего не узнаем о нем.

Фрэн сжала кулаки.