Феромон

– А в электронных документах компании потёрли все файлы, что могли бы нам помочь, - открывает Эйв пустые страницы, выдающие ошибку.

– Но главное, что теперь мы знаем, откуда раскручивать этот клубок, - спускаю на пол ноги.

– Теперь вся эта мозаика очень легко складывается. Подозреваю, что Дайсон просто продал Риверу эти данные, но сам в этом не участвует. Он решил пойти своим путём и устроился в «Пайз».

«А Ривер потому и может прекратить это в любой момент, что у него есть оригиналы, доказывающие безосновательность иска», - делаю я выводы для себя.

– Риверу большего было и не надо, - открывает Эйв следующий файл.

– Список поставщиков, которым отправлялась именно эта партия.

– Ба, знакомые все лица! Те самые семь гигантов, - качаю я головой, не веря своим глазам.

– Далее список лечебных учреждений: аптек, больниц, госпиталей и прочих организаций, куда были отправлены серии выпущенных из этой партии субстанции препаратов. А дальше по рецептам, по которым выдавались препараты, выходим на больных, которые их принимали. А там просто иди по списку и всё. Можно было не пятьсот с небольшим заявителей, все пять миллионов собрать, было бы желание.

– Вот сволочь, - тяжело вздыхаю я. Опираюсь локтями на стол и запускаю руки в волосы.
– Он впаял отцу полумиллиардный иск на пустом месте и прекрасно знает об этом.

И если он решил потягаться с Хантом, то не такой уж он и безобидный, и порядочный, как я себе напридумывала. Но если дело во мне... Полгода строить эту пирамиду, чтобы затащить меня в постель - это, пожалуй, покруче, чем купить за полтора миллиона долларов звезду, что была зарезервирована для какого-нибудь выдающегося учёного, или утопить Бугатти.

– Такова система нашего правосудия, - к счастью, не читает мои мысли Эйвер.
– Казалось бы, всего лишь скачок напряжения, - зевает он, прикрывая рукой рот, - но если дойдёт до суда присяжных, производителя обязательно признают виновным и, боюсь, твоему отцу придётся нелегко.

– Он обанкротится, Эйв, - качаю я головой, понимая, что он смягчил формулировку, щадя мои чувства.
– Его репутация будет не просто подмочена - погублена. Никто не станет доверять такому производителю. Но мы же этого не допустим, правда?

В ответ он только ещё раз зевает, хоть и очень убедительно.

– Иди спать, Эйв. Ты славно поработал, - улыбаюсь я.
– Заслужил.

– Да, надо, - встаёт он вместе со мной и спрашивает на ушко, словно по секрету: - Присоединишься ко мне?

– Не сейчас, Эйв, - сажусь я на стул, ещё хранящий тепло его тела.
– И спасибо, что ты не настаиваешь.

– Я никогда не повторяю своих ошибок, - целует он меня в шею.
– А я один раз уже чуть всё не испортил.

Он на ходу снимает футболку, штаны. И я не могу сдержать смешок, глядя на его задницу.

– Я думала про логотип «Морган & Хант» на твоих трусах - это шутки.

– Это же просто марка белья, - оттягивает он резинку.
– Просто те же буквы.

– Иди, иди, - улыбаюсь я. Рассказывает он мне: те же буквы.

В проём двери вижу, как он падает на кровать прямо поверх одеяла. И всё же с трудом сдерживаюсь, чтобы не воспользоваться его предложением и не прижаться к его горячей спине.

И пусть я до сих пор так и не знаю, как он спит, не хочу торопиться, открывая его для себя заново.

70. Анна

Разбираю стоящие на столе коробки и начинаю раскладывать по кучкам анкеты всех пятисот двадцати трёх человек.

По странам. Потом по городам. Всматриваюсь в серьёзные, неприветливые лица. Поговорить с каждым даже по телефону - потребуется не одна неделя. А уж встретится лично - не один месяц. Но ведь есть между ними что-то общее, кроме приёма препарата. Какой-то принцип, по которому из нескольких миллионов человек отобрал их Ривер.

Начинаю с самых близких территориально, с местных, которых больше всего. Если я найду связь между ними, то пойму и остальное. Перекладываю их по годам рождения и району жительства. По диагнозу и семейному положению. Завожу в Облаке даже отдельный файл, где компоную все эти данные, дополняя их теми, что удаётся найти в сети. Не знаю, почему мне кажется это таким важным. Ведь по-хорошему уже всё равно, что объединяет этих людей, когда мы знаем первопричину. Но, во-первых, это живые люди, и их нельзя скидывать со счетов. А во-вторых, у нас нет никаких доказательств. И если это предварительное слушание перерастёт в суд присяжных, Хант прав: ничто не поможет нам его выиграть.

– Номер сорок пять, Ханна Смит, - бубню я себе под нос, щёлкая по клавишам.

– Доброе утро, красавица!
– бодрый голос Хант заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности.

– Хант! Чёрт побери!
– разворачиваюсь я. Он сладко потягивается, стоя в дверях. И не проявляет никаких признаков смущения, что в трусах у него всё дыбится холмом.
– Сколько времени?

– Понятия не имею, - отвечает он мне уже по ходу в ванную.

Только услышав громкое журчание, я встаю, чтобы захлопнуть за ним дверь и посмотреть на часы.

– Я терпеть не могу незакрытые в туалет двери, - кричу я ему в щёлку косяка.

– А стульчак опускать за собой обязательно?
– издевается он.

– Нет. Обязательно поднимать.

– А жаль, я вообще-то люблю закрытую крышку унитаза.

Ну надо же! Я тоже. Но разговаривать с ним, пока он там освобождает мочевой пузырь, мне совсем не хочется.

Слышу, как он моет руки. Потом как жужжит его электрическая зубная щётка. Потом приборчик, которым он подравнивает щетину. И когда он выходит, весь такой свеженький, вручаю ему ещё одну кружку его любимого кофе.

Делая вид, что мне тоже срочно понадобилась ванная, придирчиво изучаю раковину, зеркало, тюбик с пастой, даже сливное отверстие в душе - вчера он мылся после меня. Определённо в вопросах гигиены мы сходимся. Он просто патологический чистюля - даже полотенце из-под ног умудрился повесить на бортик ванны.

– Ну, как твои успехи?
– с кружкой в руках и уже в знакомых штанах он заходит с веранды в дом мне навстречу.

– Так себе, - кладу я руки на плоды своего труда - разбросанные файлы.
– Я выбрала тех, кого мы сможем навестить. Кто живёт здесь и в близлежащих крупных городах. Все эти люди говорят одно и то же: диспептические расстройства, головная боль, нарушение сна. Всё это написано в побочных действиях препарата, как, впрочем, и в побочных действиях любого другого. Но они произносят слова, что вряд ли вообще когда-то были в их словарном запасе. Их явно подучили.