Феромон

– Чтобы ты случайно не начала меня «не ревновать» к Николь Миллер, - улыбаюсь я.
– А от неловких моментов я защищён тремя её малолетними детьми. И, кстати, ты не ответила.

– На что?

– На вопрос о подготовки к тесту.

– Эйв, - машет она отрицательно головой, но вижу, что сомневается. Нет, не из-за меня. Всё же экзамен действительно очень тяжёлый, заковыристый, сложный и проводится целых три дня. А ещё угнетает то, что она прошлый раз не справилась. И боится проиграть снова.

– Ан, - сжимаю её руку.
– Я буду рядом. Я не позволю тебе сдаться. И у меня столько опыта, что ни один сложный и запутанный вопрос не поставит тебя в тупик.

– Я подумаю, Эйв.

– Нет, - останавливаю я машину и качаю головой.

– Чёрт тебя побери! Ну, хорошо, хорошо, я согласна, - выдыхает она.
– Попробовать.

Чёрт! И почему я не попросил, скажем, выйти за меня замуж? Попробовать. Хм! Довольно, но очень сдержано улыбаюсь, словно именно такое согласие и получил. И получу, как только приручу её говорить мне «да».

– Ну, вот и славно, - нажимаю на газ, и машина плавно подруливает к шикарному особняку сенатора.

66. Эйвер

Николь Миллер, стройная длинноногая ухоженная блондинка, которой ни за что не дашь её «слегка за сорок», встречает нас у бассейна.

– Не ожидала вас увидеть, мистер Хант, - накидывает она сверху закрытого купальника халат.
– Но вы, думаю, в курсе, что Джона нет дома. А значит приехали поговорить со мной.

– Совершенно верно, миссис Миллер. Личная помощница моего партнёра Йорна Моргана, мисс Анна Ривз.

– Очень приятно, - пожимает она с энтузиазмом её протянутую руку.
– Чего-нибудь выпьете?

– Если только воды, - соглашается Анна.

– С утра казалось, что этот дождь зарядит на неделю, но распогодилось, и такая духота, что мы только к вечеру и вышли на улицу. И детей теперь не вытащить из воды. Маргарет, присмотрите за ними, - обращается она к прислуге, а затем уводит нас в прохладу гостиной.
– Лиз, будь добра, воды со льдом и лимоном. Мистер Хант?

– Мне то же самое, - киваю я, присаживаясь на предложенный диван, и Николь Миллер как-то загадочно улыбается, переводя взгляд с меня на Анну и обратно.

– Прошу прощения, оставлю вас на минутку, переодеться, - покидает она комнату. А Ан кидается ко мне стирать оставшуюся на щеке помаду.

– И что она теперь о нас подумала?
– поправляет она в маленькое зеркальце свой макияж.

– Мне глубоко всё равно.

Она убирает в сумку косметичку, осматривается в большой гостиной, с интересом разглядывая картины, какие-то вазочки, статуэтки. Я вижу только саму Ан.

– Тебе не кажется она знакомой?

– Если учесть, что я её уже видел, нет.

– Но я-то её видеть вряд ли где могла, но всё же её лицо...

Она не успевает договорить, Николь вплывает в красно-золотом платье с воротником стойкой на азиатский манер, и её безупречная фигура в нём кажется ещё стройнее и выше.

– Простите, что заставила ждать, - вместе с ней приносят и воду, и она сама разливает её по стаканам, подаёт, а потом садится напротив, положив руки на спинку дивана и закинув ногу на ногу.
– Я вас слушаю, мистер Хант.

– Спасибо, что согласились меня принять, - начинаю я с любезностей.

– Не стоит. Давайте, пожалуй, начну я, - вздыхает она.
– Меня действительно удивил ваш приезд. Ведь я прекрасно понимаю, какую линию защиты выберет Джон. Он так неожиданно стал сенатором и так дорожит своим местом, что непременно захочет баллотироваться на второй срок. Но у обвинённого в измене, разведённого политика мало шансов быть выбранным. А значит есть только один способ - во всех грехах обвинить меня. Я права, мисс Ривз?

– Да, это распространённая практика, - кивает Анна.

– Действительно, ну кто я такая, чтобы со мной церемониться? Просто домохозяйка. Почти прислуга. Пятнадцать лет подававшая по утрам мужу чистые рубашки да рожавшая ему детей.

– Вы утрируете, Николь, - делаю я глоток воды и отставляю стакан.
– Сенатор ни разу не сказал о вас плохого слова и даже не обмолвился неуважительно. Я думаю, он очень ценит вас, но есть некоторые обстоятельства, которые толкают его на этот необдуманный шаг.

– Например?
– хмыкает она.
– Он меня разлюбил? Или запутался в своих любовницах?

– Я думаю, их не так уж и много, если учесть, что до сих пор никуда не просочилась информация ни о его изменах, ни о вашем разводе. Я и сам узнал совершенно неожиданно. И вам не понравится то, что я скажу, но всё же я хочу этим с вами поделиться.

– Я вас слушаю, - складывает она в замок на коленях руки, чем выдаёт свою искреннюю заинтересованность.

– Я подозреваю, что сенатора подставили. И некая Николь Джеймс, по иронии судьбы - ваша тёзка, жена адвоката Питера Джеймса, его теперь шантажирует. Так уж вышло, что по роду работы я хорошо знаком с Питером, и мне приходилось общаться с его женой.

Вижу, как округляет глаза Анна, услышав эти имена, но у неё слишком мало информации, чтобы сделать правильные выводы.

– И чего же она хочет?
– сдержано интересуется Николь.

– Как это ни банально, денег.

– Так почему же Джон от неё не откупится?

– Он попытался, но так неумело, что теперь это может выглядеть в глазах суда прискорбно гадко.

– Боже, он такой ранимый, Джон, - подскакивает Николь и начинает ходить по комнате.
– Такой дипломатичный, мягкий, сдержанный. Я никогда бы не поверила, что с таким характером он станет сенатором.

– Иногда люди устают от жёсткости и несгибаемости и выбирают сердцем того, кого они искренне уважают за непопулярные решения и любят за его человечность.

– Что же тогда делать?

– Я могу всё устроить так, что развод не понадобится. Но вы должны ответить мне честно: вы сможете простить ему эту измену? Или вы просто решили выторговать себе лучшие условия при разводе?

– Лучшие условия?
– вспыхивает она, как угли, и её красно-чёрное платье, переливаясь шёлком, только подчёркивает это сходство.
– Да, мне будет очень тяжко, если он со мной разведётся. Мне сорок два года. И кто я такая? Бывшая актрисуля. Никому неизвестная Николь Уайт, сыгравшая в паре порнушек и одном достойном фильме.