Folie a Deux

— Я не могу ненавидеть тебя и никогда не буду, Моника. Но что теперь? У него ведь дети, и…

Слова вырываются сами по себе. Левый кулак стискивает низ кофты, а правая рука опускается на грудную клетку чуть ниже шеи. Я едва успеваю набрать полные лёгкие кислорода.

— Я люблю его, Ребекка. И не собираюсь лишать их отца. Ты и сама видела, какие они замечательные. Я хочу… я тоже хочу быть в жизни мальчиков.

— Он об этом знает?

— О том, что я принимаю то, что они у него есть, да.

— А об остальном?

— Нет.

— Но он живёт здесь? Не смотри на меня так. Если те чёрные кожаные перчатки в прихожей твои, то по размеру они наверняка пойдут и мне, — Ребе улыбается, и я расслабляюсь. Как говорят в таких случаях, словно камень падает с плеч. Я никогда толком и не понимала того, что при этом чувствует человек, но сейчас однозначно ощущаю, как они расправляются. Перестают быть сгорбленными и напряжёнными. У меня возникает желание тоже поесть. Накормить себя и ребёнка.

— Я думаю, она отпустит его. Но будет буря, Ребе. Когда все узнают и заговорят об этом. Тишина… не навсегда.

— Эта буря пройдёт, Моника, и если у тебя всё к нему серьёзно, и у него к тебе тоже, вместе вы справитесь. Я же всегда поддержу.

— Спасибо, Ребекка, — выдыхаю я, благодарная за эти слова, которые были мне так нужны, — это значит для меня невероятно много.

— Ты что, плачешь?

— Нет. Нет, — но тут по моей щеке скатывается слеза из левого глаза и исчезает между губами солёным вкусом. Он задерживается на рецепторах прежде, чем перемещается в голову, давая мне понять, какой сентиментальной я могу стать.

— Моника.

— Не обращай внимания. Давай лучше поедим. Я достану курицу из духовки. А ты расскажешь мне, как там Дэвид, и как твоя работа консультантом по юридическим вопросам.

Спустя время мы сидим на диване в гостиной, наслаждаясь вкусом буквально тающего во рту торта. Шоколад и ягоды вишни изумительно сочетаются друг с другом, и я представляю, как их наверняка оценит Райан. Особенно вместе с предпочитаемым им кофе.

— Ты не слышишь?

— Что?

— Задумалась, да? Тебе пришло сообщение.

Как у вас дела? Ребекка ещё с тобой?

Да. Едим торт. Он потрясающий. Тебе понравится.

Не тошнит?

Нет. А что там с Мёрдоком?

Издательство теперь моё. За четыреста миллионов. Нужно будет подумать над новым названием.

Вместе?

Конечно, вместе.

Поздравляю с покупкой.

Спасибо. Шампанское тебе нельзя, но, может быть, отметим это соком?

Да.

— Это от него, да?

— Да.

— Ты счастливая.

— Думаешь?

— Нет, не думаю, — качает головой Ребекка, убирая опустевшее блюдце на журнальный столик, а потом поясняет уверенным голосом, — утверждаю. Он красивый, у него есть деньги…

— Они для меня не главное, Ребе, — почему-то раздражаюсь я спустя одну несчастную секунду. — И мне всё равно, если когда-то он прикупил несколько предметов искусства. Я хочу не их, а его.

— Прости.

— Всё в порядке. Правда. Ты имеешь право так думать. В том смысле, что для многих богатство ассоциируется с защитой. Я понимаю это. Но надеюсь никогда не измениться. Не поставить его превыше своих человеческих качеств.

— Я ударю тебя, если замечу, что тебя заносит. Ты же не против?

Мы начинаем смеяться одновременно. И одинаково громко. У меня даже возникает небольшое давление в мышцах живота. Оно заставляет испугаться и умолкнуть, чтобы прислушаться к себе. После ничего не происходит. Ни спазмов, ни боли. Но я всё равно остерегаюсь, делаю пару глубоких успокаивающих вдохов и встаю в намерении отнести посуду на кухню. Ребе помогает мне, уходя вскоре после ещё одной чашки чая с кусочком торта для Дэвида.

— Ты звони, и я тоже буду.

— Спасибо, Ребекка, за всё.

— Передашь привет своему? Хотя он вряд ли знает обо мне.

— Нет. Он знает, что это с тобой я ходила на выставку. Поэтому передам, — мы крепко обнимаем друг друга прежде, чем подруга уходит. Я убеждаюсь, что в холодильнике осталось достаточно еды для Райана, и, запивая витамины водой, сажусь перед ноутбуком за своим туалетным столиком.

Скажи честно, разве тебе не доводилось вводить моё имя в поисковую строку браузера? Просматривать мои и наши с ним совместные фотографии? После загрузки браузера пальцы набирают два слова столь стремительно, что я никак не успеваю подготовиться к отображению результатов. И в итоге вижу множество фото. Больше, чем возможно сосчитать. Повседневных и официальных, в платьях и нет, с собранными и распущенными волосами, строгих и улыбающихся. Я захлопываю крышку, словно она обильно смазана ядом. Мне не нужно это. Не нужно что-то знать.

— Я дома, — на часах тридцать семь минут шестого, когда я слышу звук вращающихся в замке ключей, а потом и слова, делающие всё за пределами квартиры не стоящим внимания. — Моника.

— Я на кухне.

— Привет, — приблизившись, Райан скользит широкими ладонями мне на живот. Прямо под кофту, из-за чего я чуть вздрагиваю от прохлады мужских рук, что не очень хорошо, учитывая нож в моём правом кулаке, нарезающий хлеб к ужину.

— Осторожнее. Я могу тебя ранить.

— Не ранишь, а даже если вдруг, сама же и остановишь кровь. Меня это не пугает, — обволакивая шею нежными прикосновениями, пальцы чуть запрокидывают мою голову назад, и я доверчиво опускаю её на плечо. От мужчины пахнет улицей и искренностью. Знаю, она не имеет запаха, но я ощущаю её в том, как мы близки и гармоничны друг с другом.

— Мой руки, и будем ужинать.

— Как тебе название «Феникс Паблишинг»? Нравится хотя бы немного? — спрашивает Райан, когда мы садимся за стол. Видя приподнятое настроение, я задумываюсь, говорить ли о Кэтрин и о том, что она была здесь, и не сразу справляюсь с внутренними чувствами, чтобы дать ответ.

— Почему оно пришло тебе в голову?

— Может быть, потому, что это долгоживущая птица, возрождающаяся после гибели из собственного пепла. Никто не способен жить вечно, и я тоже не буду, но, встретив тебя, я чувствую себя словно обновлённым, понимаешь? Мне хочется это как-то отразить. Даже если со стороны ни один человек не узнает нашу историю, скрывающуюся за этими словами. Так что ты думаешь?

— Я… я не думала, что всё произойдёт так быстро. Мне казалось, вы будете вести переговоры некоторое время, — говорю я, — но название… красивое. Хотя нет, оно замечательное. Я поддержу тебя всем, чем только смогу, Райан.

— Ты уже поддерживаешь, Моника. Ты носишь моего ребёнка и будешь заботиться о нём не только девять месяцев, но и всю оставшуюся жизнь, Это дар, за который я никогда не смогу выразить тебе достаточно благодарности. Но скажи, что с тобой, — Райан протягивает руку ко мне через стол и ласковым движением прикасается к левому запястью, — ты сидишь рядом, я слышу твой голос и вижу твоё лицо, но ты словно не здесь. Твоя подруга тебе что-то сделала?