Форд Генри: Важнейшая проблема мира. том 2

Он показал, что непосредственно перед войной - за тридцать дней до войны - был достигнут высочайший пик иммиграции; за год, окончившийся 30 июня 1914 г., в эту страну прибыли 1403000 иностранцев. Анали­зируя этот большой поток, он показал, что в то время как из них 6% прибыли из Великобритании и 2% прибыли из скандинавских стран, свыше 10% были иудеями. Предметом же исследования доктора было «Расовое про­исхождение американского народа».

К этой же сфере относится и проблема «Что сделала иммиграция для Америки?», она также была заплани­рована Управлением Образования, и д-р Картер пока­зал, что некоторые страны Европы дали худшее вместо своего лучшего, и заявил, что наименьший процент им­миграции относится к самым развитым и наиболее же­лательным странам, тогда как наибольший процент им­мигрантов приходится на наименее желательные стра­ны. Например, он делал различие между желательны­ми итальянцами и теми, кто образует материал для операций Черной Руки. Говоря о России и Австро-Венг­рии, он упомянул иудеев.

Однако д-р Картер совершил ошибку - возможно, две ошибки. Всегда трудно сказать, где проходит линия между страхом причинить обиду и страхом оказаться несправедливым. В любом случае д-р Картер четко про­явил, скажем, страх оказаться несправедливым. Но это есть страх, а иудей источает страх уже давно; человек, который боится, даже если он боится быть несправед­ливым, уже отмечается иудеем, которого могут поста­вить наблюдать за ним.

Поэтому д-р Картер, чтобы не причинить обиду этой частью своей лекции, сделал то, что всегда исключает смех из иудейской прессы; он начал рассыпать компли­менты иудеям относительно хороших сторон. Он гово­рил об их вкладе в искусство, науку и философию; в го­сударственность, религию и филантропию. Он прослав­лял их выдающихся людей поименно, таких, как Дизра-эли, Рубинштейн, Шифф, Кан и даже раввин Вайс! К своей гордости он упомянул многих иудеев в числе сво­их личных друзей. При всем уважении к д-ру Картеру это был тот же самый прежний набор имен, упо­минаемый в подобных обстоятельствах. Мэдисон К. Пе­тере сделал это несправедливо известным, и аме­риканские церковники с тех пор всегда используют это.

Если д-р Картер изучит упомянутый им вклад иуде­ев в искусство и науку, изучит это столь же тщательно, как и проблему иммиграции, то он может исключить такие восхваления из своих будущих лекций. И он смо­жет также пересмотреть свой список великих иудеев. Но это будет не здесь и не в другом месте.

«Поскольку мы обнаружили плохие качества в этих других людях, - сказал д-р Картер в этой части своей лекции, - то они должны быть обнаружены и у иудея, а поскольку большинство из этих 1403000 иудеев, кото­рые прибыли сюда за год до войны, прибыли из России или российских стран, давайте не забывать, что сами иудеи считают российского иудея наихудшим из всей своей расы».

Очевидно, аудитория оставалась не испытавшей потрясения. Наступило время вопросов, и два иудея, женщина и мужчина, спросили лектора, почему он, в частности, выбрал русского иудея для критики. Д-р Кар­тер ответил, что он только привел примеры собственно иудеев, как они сами время от времени объясняют некоторые проблемы. Он добавил, что это заявление было принято повсюду, за исключением некоторых, ко­торые прибыли из России.

Несколько дней спустя Управление Образования послало записку д-ру Картеру о том, что на него посту­пили жалобы относительно некоторых высказываний против иудеев с требованием объяснений от него. Го­ворят, что д-р Картер ответил, что поскольку только Два иудея из 400 высказали возражения во время лекции, он посчитал доказательством тому, что права не были нарушены.

Однако в пределах одной недели несколько более настойчивое письмо было направлено Управлением Об­разования, в котором сообщалось о том, что были полу­чены письменные жалобы с предложением о том, чтобы д-р Картер встретился со своими обвинителями на спе­циальном собрании для расследования.

И здесь начинается странная процедура, которую американский народ может надеяться увидеть в этой стране свободы. В действительности, она не так уж и редка, как некоторые могут подумать. Она может быть продублирована в ряде известных и проведенных делах. Дело д-ра Картера разбиралось следующим образом.

Д-р Картер прибыл по вызову. Перед ним оказались

семь иудеев. Четверо из этих иудеев признали, что они не присутствовали на лекции, а один из них до это­го никогда не слыхал о д-ре Картере. Священник был единственным. Не зная того, что было в деле, и не полу­чив указаний о даче свидетельских показаний о том, что он слышал на лекции, он оказался там - единственный неиудей перед иудейским трибуналом.

Иудейскую делегацию возглавлял некий раввин К.Х.Леви, которого представили как секретаря группы иудейских служителей церкви, союза раввинов, связан­ных с Нью-йоркским Кагалом, который является частью общей шпионской системы американского иудейства. Раввин Леви признал, что он не присутствовал на той специфической лекции, о которой поступили жалобы, и, конечно, на любой другой лекции, но заявил, что он был там, чтобы «представлять мой народ».

Да, «народ» раввина Леви был достаточно хорошо представлен. Там едва ли были люди другого типа, за исключением христианского клерикала, которого суди­ли за высказывание правды об общественном мнении, и в особенности мнении иудеев, о русских иудеях.

Так начиналась инквизиция по отношению к неиу­деям. Были зачитаны шесть писем, большинство из ко­торых были адресованы д-ру У.Л.Эттингеру, главному инспектору нью-йоркских школ. В одном из этих писем была просьба к д-ру Эттингеру как иудею не позволять, чтобы его народ оскорбляли и выставляли в ошибочном свете, но остановить этого неиудея!

После прочтения этих писем д-ру Картеру позволи­ли говорить. Он обратил внимание на схожесть стиля всех писем, и эта схожесть позволила ему предположить, что эти письма продиктованы одним лицом. При этом раввин Леви взорвался, хотя никто не упомянул его име­ни. Д-р Картер отметил также, что поскольку д-р Эттин-гер обращался с расовых, религиозных и предвзятых позиций, было бы правильно предоставить д-ру Карте­ру время для получения свидетельских показаний с его стороны. Это было разрешено. Он оказался под судом!

Под прямыми вопросами даже иудеи признали, что все то, что сказал д-р Картер, было сказано не ради ос­корбления. Они признали, что он имел в виду нежела­тельные элементы других рас так же, как и иудеев, Было признано, что предмет обсуждения он выбрал не сам, но он был навязан ему Управлением Образования. В конце обсуждения осталось очень немногое, кроме того, оста­валось только признать, что иудеи представляют собой некоторую особенно священную расу с особыми приви­легиями, расу, о которой ни один неиудей не должен даже упоминать, кроме как в наполненном благоговением тоне.

Это была проблема как она представлялась в тот день. Поскольку половина иудейского населения Со­единенных Штатов сосредоточена в Нью-Йорке, они установили контроль над американским образованием в самых его истоках. Группа иудеев, сидевших в суде над д-ром Картером, была настолько уверена в своем контроле над образованием христиан, словно они си­дели в советском суде в Москве. Им удалось изгнать все христианское из школ; им удалось включить наиболее болезненное восхваление их собственной расы; они надеялись ввести обучение иудаизму как универсаль­ной морали! Было также заявлено, что этот христи­анский священник был одним из тех, кто читал про­поведи в пользу иудеев. Он был одним из тех обще­ственных деятелей, на которых могли положиться иудейские лидеры в ответ на типичное христианское великодушие. Он нанес удары по расовым предрассуд­кам. Он восхвалял иудейскую расу и ее ведущих пред­ставителей. Он рассматривал свое решающее влияние как награду за трудолюбие и способности. Он резко выступал против того, что иудейские доклады заста­вили его поверить в так называемое «преступление в Кишиневе». За это ему должным образом выразило одобрение Иудейское Издательское Общество. Одна­ко он произнес и слово правды, которое иудеям не по­нравилось, и он был ими осужден. В ходе расследова­ния выяснилось, что он был гражданином Соединен­ных Штатов в течение тридцати лет, прибыв в эту страну из Англии в возрасте 15 лет. Раввин Леви, оче­видно, не знал об этом факте, зная только то, что д-р Картер родился в Англии.

«Могу ли я спросить, является ли этот джентльмен гражданином Соединенных Штатов или нет?» - спросил раввин того, кто невинно раскрыл большой секрет. «Я стал гражданином более тридцати лет назад, как толь­ко позволил закон, уверяю Вас», - был прямой ответ д-ра Картера.

Раввин оставил этот вопрос. Он не хотел, чтобы ка­сались его собственного гражданства. Однако то, что этот вопрос его беспокоил, проявилось в его последую­щем замечании:

«Несмотря на все это я подумаю о том, чтобы вы никогда не выступали с любой трибуны в Нью-Йорке, вы, грязный англичанин!»