Где-то там, за облаками…

— Черт. — Надя досадливо морщиться, переворачиваясь на живот и подтягивая сбежавшее на пол одеяло. — Тапочки одень, пол холодный.

Мысленно обещаю порвать нарушителя спокойствия на свастики. Кряхтя и пыхтя как несмазанный паровоз надеваю тапки.

— И накинь что-нибудь. Холодно.

К тапочкам добавляется покрывало от кровати.

— Виктор ты телевизор смотришь? — Это Захар. Голос какой то странный, будто придавленный.

— Захар ты знаешь сколько времени?

— Витька, включи быстренько телевизор на РТР. Быстрее.

Провода у телефона вполне хватает, чтобы дотащить его от коридора до спальни.

Экран у "Соньки" разгорается медленно. Две секунды ходит на то, чтобы появился звук:

— Повторяем последнее сообщение. Сегодня ночью…

Пять на то чтобы появилось изображение. Застывший кадр, на котором видно обгоревшее здание и почерневшую от огня вывеску "У Флинта".

Ля-ля-ля три рубля. Значит просто сон. Да?

Глава 6

— Витя что там? — Тихо подошедшая Надя садится на краешек кресла.

Я киваю головой в сторону телеэкрана.

" … произошла попытка ограбления. Трое грабителей проникли через центральный вход, убили бармена и одного из посетителей…"

Не может этого быть. Так не бывает.

— Смотришь? — Оживает телефонная трубка. — Подожди, они сейчас еще самое интересное покажут.

Мне показалось или в голосе Захара действительно сарказм?

"… Мы просим откликнуться тех, кто был этой ночью в баре, или свидетелей происшествия. Также просим откликнуться этого человека, чей фоторобот мы вам сейчас покажем".

Кадр меняется демонстрируя черно-белое изображение.

— Витька- Жена вцепляется мне в плечо. — Это же…

Вот именно. Это же. И бар именно тот… Из моего сна… И портрет на экране тоже мой. Паршивого качества, с массой неточностей, но однозначно мой.

" На этом…"

— Витя, что происходит. Витя — Надю трясет. Она прижимает руку ко рту, и ее самым натуральным образом трясет. Вот так вот милая моя психолог. Вот такой вот ночной кошмарик с продолженьицем.

— Посмотрел? — Это Захар. — А теперь объясняй.

— Захар, меня там не было. Я весь вечер и всю ночь проторчал дома. Надька подтвердит. — Какой-то противный у меня голос. Дрожащий. Козлиный. Оправдывающийся. В чем только пока непонятно.

— Тогда чей фэйс я только что видел на экране?

— Слушай. Я сам ничего не понимаю… Мистика какая-то.

— Это точно. Так. Сейчас семь двадцать. Через полчаса… Нет… Через сорок пять минут встречаемся у меня. Идет? И еще… Я к тебе Аню отправил. Пусть посидят у тебя вместе с Надей. Ладно?

— Хорошо.

— Витя?

— Что?

— Если хочешь, я сам приеду.

— Не надо. Я буду.

— Хорошо. Жду.

Надя уже сидит на полу обхватив руками колени и тихо плачет. Сажусь рядом, обнимая ее за плечи.

— Так не бывает. — Жена всхлипывает.

— Похоже что бывает.

— Витя… Во что ты ввязался… А? Что происходит?

От удивления не могу даже сразу ответить. Вот так-так.

— Надька. Я же с тобой был весь вечер. — Я уже срываюсь на крик. — Я… С тобой … Вчера… Был весь вечер … Дома… Ты помнишь?

— Помню… — Надя прижимает ладони к лицу. Всхлипы становятся все тише.

— Надя. Посмотри на меня. — Отрываю ее руки от влажного лица чтобы заглянуть в глаза. — Посмотри на меня. Я не знаю, что происходит, но я вчера весь день был дома и никуда не выходил. Мы с тобой ели пельмени и пили чай с конфетами. Потом легли спать.

Господи, да что я несу?

Надябыстро кивает головой на каждой фразе.

— Успокоилась?

Снова кивок головой.

— Значит так. Звонил Захар. Просил приехать.

— Витя… А надо?

— Надо. Мне до смерти надоели загадки. Надеюсь версию с психозом можно считать несостоятельной?

Надя кивает головой. В глазах уже не слезы, а чуть заметные лукавые смешинки. Значит, ставим на истерике крест?

— И еще… Он отправил к нам Аню. Просил тебя с ней вместе побыть.

— Зачем?

— Не знаю. Но он, пожалуй прав. Тебе лучше сегодня никуда не выходить… И Ане с Танюшкой тоже… Если я прав…То и Захар тут тоже каким то боком замешен.

— Виктор… Что происходит? — Черт. Опять истерика?

— Надя… Я не знаю… Но очень хочу узнать… И давай лучше попьем чаю.

Моя жена молча кивнула и, поднявшись, пошла на кухню, по дороге яростно вытирая лицо.

Я успел выпить чашку чая, прежде, чем раздался отрывистый звонок в дверь.

— Привет! Надька дома?

Я кивнул и посторонился. Аня впорхнула в комнату, на пороге кинув на меня странный, скептически-оценивающий взгляд. Интересно, что же такого ей рассказал Захар.

Машину, как ни странно, удалось поймать сразу. Серебристая "тойота", оставляя черный след сгоревшей резины и взвизгивая покрышками, остановилась, проехав метров пять и обдав меня небольшим выхлопом едкого дыма. Несмотря на ухоженный внешний вид — автомобильчик явно не новый. Ныряю головой в приоткрывшееся окно.

— Куда тебе парень?

— До Сокольников подбросите?

— Садись.

Надо же. Даже цену не сказал. Либо из тех, кому попутчик нужен лишь как средство против скуки. Либо из тех, кто давит на порядочность, нагло уточняя сумму по прибытии.

Черт с ним. На метро к назначенному времени не успеть. Ловить другую машину уже некогда.

Плюхаюсь на мягкое сиденье.

— Пристегнись. — Молча кивнув в ответ, торопливо щелкаю застежкой безопасника.

Водитель реагирует на сухой щелчок застежки резким нажатием на педаль акселератора.

Автомобиль резко с места набирает скорость, расплескивая мутные лужицы и натужно жужжа двигателем. Точно не новая машина. Далеко не новая. Но надо отдать должность фанатично доводящим до совершенства свою технику японцам. Несмотря на почтенный возраст и намечающийся ревматизм, бегает "старушка", сменив уютные хайвэи на пересеченную местность российских дорог, весьма резво. И как только днищем стружку с асфальта не снимает при такой-то низкой посадке и такой скорости?

Водитель подстать машине. В смысле также архаичен. С него надо портреты писать — типичный законсервировавшийся интеллигент — шестидесятник. Короткая и аккуратная стрижка. Волосы темные с предательски начавшей пробиваться сединой. Старомодная (хотя более подошло бы выражение — просто старая) пластиковая оправа очков едва удерживает феноменально толстые стекла. Стекла явно переживают не первую молодость, с небольшими выщерблинами по краям и чуть мутные от старости. Лицо хоть и худое с заострившимся подбородком и мясистым орлиным носом, но довольно добродушно. Под глазами, мутно увеличенные очками, заметны намечающиеся морщины. Синий галстук на белой рубашке под протертым на локтях пиджаком смотрится нелепо и не к месту. Встреть я такого человека где-нибудь на оживленной улице или в вагоне подземки решил бы, что передо мною рядовой научный работник какого-нибудь не слишком популярного бюджетного НИИ, или, на худой конец, преподаватель.