Где-то там, за облаками…

— Экий ты, однако, ядовитый сразу стал.

Мы шли по длинному пустому коридору. Самый обычный коридор — покрытые "жидкими" обоями стены, стилизованный под розовый (ну и вкусы) мрамор линолеум на полу, яркие зеркальные светильники под потолком.

Такой коридор можно встретить в любом здании, принадлежащем средней руки коммерческой структуре. Только в отличии от своих собратьев, двери в этом коридоре были все сплошь безлики — ровная салатная поверхность, кодовый замок рядом с черной пластиковой ручкой и прорезь для магнитной карты. Кто-то здесь очень любил игры с секретностью — на дверях даже табличек с номером нет. И еще одна странность — на всем пути ни одного человека.

А может оно так и должно быть. В конце концов, сколько я на своем веку повидал подобных бункеров? Правильно… Ни одного.

Снова лифт и мелькание серого бетона за стеклом.

На этот раз наш путь оказался короче — не более двух минут. Створки дверей с тихим шелестом разошлись, и мы оказались в подавляющем своим объемом зале. Воображение тут же подсунуло ассоциацию с ЦУПом где нибудь на Байконуре. Тот же огромный экран на стене с отпрепарированным глобусом. Те же многочисленные терминалы, заполняющие огромное, ярко освещенное резким дневным светом помещение, мерным гудением и сухим стрекотом клавиатур. И огромное количество людей в военных мундирах.

Мундиры сновали между столов. Мундиры сидели за клавиатурами. Мундиры стояли небольшими кучками и оживленно спорили. Мы в своей гражданской одежде выглядели по меньшей мере белыми воронами.

Нас заметили. Сначала охрана — трое парней в камуфляже с неизменными автоматами в руках, стоявшие рядом с выходом из лифтовой кабины взяли под козырек.

Затем неторопливой походкой подошел генерал. С любопытством посмотрел на меня и перевел взгляд на Захара. Тот немедленно вытянулся — ни дать ни взять примерный служака. Да и меня, если откровенно, потянуло встать по стойке смирно. В конце концов, не каждый день видишь живого генерала.

— Привел?

— Так точно товарищ генерал.

— Все еще считаешь, что поступаешь правильно?

— Да.

— Ну-ну. — Генерал смерил меня взглядом. Задумчиво пожевал губами. — Что парень? Считаешь правильным, что Захар тебя сюда притащил?

Неопределенно пожимаю плечами. Я в принципе этой чести вообще не просил.

— Ладно. — Генерал снова обратился к Захару. — Поговоришь с ним. Потомзайдете ко мне.

— Слушаюсь товарищ генерал.

Генерал удовлетворенно качнул головой и отвернулся.

— Пошли. — Захар торопливо дернул меня за рукав.

Мы двинулись в обход шумливой толпы.

На нас не обращали внимания. Хотя нет — ловлю любопытный взгляд молодой рыжеволосой девушки, сидящей в нескольких метрах от меня за мерцающим экраном.

Вот чего я никогда не пойму, так это женщин идущих в армию. Уродующая форма и жесткая дисциплина — не лучший выбор для существа, которому природа предназначила быть красивым и беззаботным.

А может, правы те злые языки, что намекают юным созданиям о высоком проценте неженатых мужчин среди военных?

Девушка, явно не догадывающаяся о моих антифеменистких мыслях, мило улыбается и вновь склоняется над клавиатурой.

Улыбаюсь в ответ, хотя она уже и не видит этой моей ответной, чуть ироничной вежливой улыбки, и ныряю вслед за Захаром в зев очередного коридора.

— Заходи — Захар отворил дверь, обычную, покрытую белой краской деревянную дверь, и сделал приглашающий жест рукой. — Это мой кабинет.

Я прошел внутрь и с любопытством огляделся. Захар тихо вошел следом, не забыв притворить дверь.

Комната была небольшой — невысокий, скромно обставленный кабинет государственного чиновника низшего эшелона власти.

Массивный двухтумбовый деревянный стол с покрытой черным дерматином столешницей. Два безликих, покрытых серой тканью стула с металлическими ножками. Высокий, под потолок, книжный шкаф с забранными стеклянными листами полками забитый кипами толстых бумажных папок.

Потолок забран декоративными панелями. На столе черный пластик монитора и кнопочный телефон. Системного блока не видно — либо убран куда-то под стол, либо это простой терминал.

Обычный кабинет. Вот только давит отсутствие окна. Как будто сидишь в хорошо прибранном чулане. Даже запах здесь затхлый. Хотя, может, это лишь мозговые инсинуации.

— Садись — Захар кивает на стул, стоящий напротив стола.

Осторожно опускаюсь, неловко опираясь на холодную металлическую спинку.

Глава 8

Сломанные и затянутые в тугой корсет ребра не болят — спасибо вам Семен Маркович за уколы — однако забывать об этом не стоит.

— Болит? — С виноватым выражением лица Захар кивает на мою грудь.

— Уже нет. Хороший у вас врач. Опытный. Наверное практики много?

— Ну ладно, ладно… Не ехидничай. Скажи спасибо, что жив остался…

— Спасибо вам Захар Семенович… Только вот поклон отвесить не могу… Вставать тяжело…

Не люблю когда меня подставляют. Особенно если делает это человек, которого я считал лучшим другом. А в том что меня подставили…

Блин… Даже секунды не сомневаюсь.

— Виктор. Прекрати паясничать. — Лицо Захара мгновенно делается пунцовым. Кажется что вот… не выдержит и заорет.

— Пожалуйста Виктор… — Захар тяжело дышит. Голос становится виноватым и тихим. — Выслушай сначала… Хорошо?

Ох нелегко дается ему этот разговор.

— А что ты хотел? — Я смотрю ему в глаза. Как ни странно взгляд он выдерживает и глаз не отводит. — Ты вытаскиваешь меня из дома… Просишь приехать… И у самого твоего подъезда меня пытаются убить. Скажешь совпадение?

— Нет, не скажу.

— Уже хорошо. А то, что ты работаешь на ФСБ, это ты мог сказать раньше?

— Нет… Не мог. — Голос Захара твердеет. Кажется, он по-настоящему разозлился. — Виктор… Пойми… Я действительно не мог тебе этого сказать. У меня даже жена не знает, что я работаю на органы.

— Это подло.

— Это необходимо.

Я замечаю, что мы уже кричим друг на друга и замолкаю, переводя дыхание. Делаю несколько судорожных вздохов. Легкие задыхаются от нехватки кислорода — то ли все таки не прав был врач, говоря, что серьезных повреждений у меня нет то ли это последствие уколов. Захар терпеливо ждет пока я не отдышусь.

— Ладно… Черт с тобой, пусть так. Тогда давай все с самого начала. Кто ты на самом деле, и что в конце концов происходит.

Захар вздыхает. Лезет в ящик стола и достает неизменную пачку сигарет. Придвигает к себе огромную, забитую окурками и черными огарками спичек, покрытую толстым слоем серого табачного пепла пепельницу. Вытягивает сигарету.