Гильотина для госпитальера

— Я чувствую направление на центр аномальной зоны всё чётче, — сказал стоящий посреди каменных развалин госпитальер, держа «раковину» на вытянутой руке. — Я знаю наверняка — мы найдём его.

* * *

Исходная информация у Пенелопы и Динозавра была невелика. Фактически, одно слово погибшего агента — чума. То, что треть города занимал чумной сектор, говорило о направлении расследования. И аризонцы стремились разузнать всё об этих районах, а заодно понять, что же происходит на Мечте Боливара.

В отличие от Пенелопы Динозавр несколько лет провёл на мирах второй линии. Его совершенно не смущало отсутствие комфорта, гигантских информационных сетей. Он прекрасно ощущал себя здесь, зная, какая же всё-таки прекрасная вещь — всеобщая продажность. Имея деньги, можно без труда срывать печати с самых сокровенных государственных секретов. Можно манипулировать людьми, начиная от попрошаек на улицах и кончая сенаторами — вопрос только в уровне оплаты.

Оперативники устроились на постой в разных частях города. Каждый отрабатывал свою линию. Сперва пытались добыть информацию о чумной зоне легальным путём. Дела сразу пошли туго. Никаких конкретных сведений об этой части города практически не было.

— Плохо, — покачала головой Пенелопа, отодвигая от себя очередной справочник.

— Это прекрасно, — отмахнулся Динозавр.

— Что ты мелешь? Тут ни грана информации.

— И само по себе это уже информация. Это симптом — кто-то похоронил все сведения о чумной зоне. Значит, некто могущественный заинтересован, чтобы никто ничего, не знал о ней. Значит, там существует нечто.

— Но что?

— А это мы установим, — Динозавр поднялся с кресла и подошёл к окну.

С последнего, девяностого этажа отеля «Веласкес» чумные районы выглядели как набор хаотично разбросанных невысоких зданий. Большая часть зоны не просматривалась.

— Там что-то кроется, — сказал Динозавр и опять начал колдовать со сложной техникой.

Его всё более смущали показания, добытые эфиросканирующей и инфрачувствительной аппаратурой. Он в третий раз пропустил очередные данные через компьютер размером с тонкую тетрадку и вдруг неожиданно заявил:

— Эта часть города совсем не такая.

— Почему? — спросила Пенелопа, вглядывающаяся в город с высоты трёхсот метров.

— Вон тот район, — Динозавр поднялся со стула и указал рукой, — всё это липа.

— Маскировка?

— СТ-проекция.

— Местные дикари не способны сделать такую СТ-проекцию. Это им не по карману.

— Значит, сделали те, кому по карману и это, и многое другое.

— В том числе собирать по всей Галактике «фокусников»? — нахмурилась Пенелопа.

— Да…

Ещё через день Пенелопа, вернувшаяся с очередной вылазки, застала Динозавра за тем, что он обёртывал бумагой пачки песет.

— Ты что, виллу собрался здесь приобрести? — язвительно осведомилась специальный агент ФБР.

— Завтра мы будем знать о чумных районах куда больше, — сообщил он Пенелопе.

— Нашёл источник?

— Нашёл…

* * *

— Мы так долго не выдержим, — сказал госпитальер, когда они отдыхали в пустом, вонючем и мокром подвале дома. Из углов слышалось шуршание и крысиный писк.

— Выдержать-то выдержим. Но надо работать.

— В чумных районах центр аномалии.

— Надо попытаться узнать о тех местах, — задумчиво произнёс разведчик.

— Но как? Уже пытались.

— И без толку.

Данные в библиотеках о чумном секторе города были обрывочными. Ещё до того, как московитян пытались задержать, Филатов покопался в Республиканской библиотеке и с удивлением понял, что книги, в которых содержались старые планы города, изъяты. А на современных картах чумной сектор был заштрихован чёрным. С самых высоких точек города просматривалась только его часть.

Восемьдесят лет назад на город накинулась «резиновая чума» — жуткое заболевание. Какие-то местные микробы, мутировавшие на этой планете после прибытия сюда человека, за день превращали тело в резиновую куклу. Спасения от неё практически не было. Точнее, может, и было, но тогда Мечта Боливара не имела никаких отношений с Галактикой — был такой период государственной спеси: мы сами умнее, плевать нам на чужаков. Боливарцы пытались справиться с болезнью сами. И нашли единственный реальный способ — санитарные кордоны.

Самый большой всплеск чумы был в Ла-Пасе, в наиболее бедных районах, так что часть города просто огородили кордонами и не пускали туда никого. И эти меры сработали. Распространение чумы остановили.

— В принципе, резиновая чума может вспыхнуть и через двести лет, — сказал Сомов. — Но есть другие способы локализации. Это не повод держать полгорода под охраной.

— А какой повод? Центр аномалии?

— Возможно, что-то ещё.

— Будем пробираться туда, — решил Филатов.

— Через линии зашиты?

— Это не проблема… Эх, хотя бы ещё немножко информации.

И тут им повезло. Следующую ночь московитяне коротали в заброшенном заводском здании в промышленной зоне города. Там же было несколько «крыс», которые сидели вокруг костра и жарили что-то на нём.

— Опасность чувствуешь? — спросил разведчик друга для подстраховки.

— Нет, — покачал отрицательно головой госпитальер.

— Я тоже. Мне кажется, эти люди нас не продадут. Им просто не до этого, — резюмировал Филатов.

Он чувствовал, откуда надо уносить ноги. Три дня назад он сказал, что нужно срываться из грязной ночлежки, а через три минуты туда нагрянула полиция. Он почувствовал, что с бандитами Кровавого Румо, которые обещали московитянам убежище, связываться не стоит. Те действительно хотели сдать их полиции.

Эти пятеро бродяг опасности не представляли. Они жарили какие-то странные куски мяса, и нельзя было гарантировать, что это не кошатина. Перед ними стоял котелок с пахнущей спиртом жидкостью.

— Присаживайтесь к столу, — предложил плешивый старик, видимо, главный в этой компании. — Если хорошие люди.

— Мы хорошие люди, — кивнул госпитальер.

— И у хороших людей есть чем поделиться, — Филатов вытащил из сумки бутылку текилы, которой разжился по случаю.

Компания предавалась неторопливой и солидной беседе за жизнь.

— Тяжёлые времена настали, — сказал оборванец гигантского роста и сорвал зубами с палочки кусок прожаренного мяса. — Планета катится к чертям в пасть, прости Мадонна за такие слова, — он перекрестился и поцеловал дешёвое деревянное распятие на груди.