Глоток Шираза

^* Это же Таня нашла резиновую шапочку в моем шкафу! Ей и впрямь удавалось вызывать в себе «ощущение точного знания». В этом смысле и в тексте поразительные находки. Она пыталась меня учить. С вещами не вышло. А с точками зажима – да. Считай, что я задним числом прошла курс повышения квалификации. Действуя на ощупь, мои руки попадают в точку. Попадали… до недавней поры.

– Вот, – Лиза, не глядя на то, что у нее в руке, передает докторше. – Эта?

– Эта-то эта, да примут ли ночью?

– Примут, его обязательно примут. – Лизу трясет, и докторша это видит.

– Успокойтесь, – говорит докторша ласково, – поправится ваш дедуля. Профессор, – добавляет она, ознакомившись с направлением.

Скорая мягко трогает с места, мчится по той же дороге, где недавно Лиза ехала в грузовике. Темно. Лиза пытается вглядеться в лицо профессора; то ли ей кажется, то ли на самом деле профессор открыл глаза? Встречная машина окатила светом.

– Лиза!

– Да. Вам сейчас лучше не разговаривать. Вам нельзя волноваться.

– Мне?! Интересно, кто это мне может запретить волноваться, кто может заставить меня молчать? Кажется, я выпал в осадок. Кристаллизовался. Теперь я соль.

– Илья Львович!

– Да, это я. И, между прочим, не производите меня в идиота. Провал у меня только с именами. Отбили память. Кстати, вы сообразили прихватить направление в кардиоцентр?

– Да.

– Пять с плюсом по пятибалльной системе. В кармане пальто бумажник. Возьмите его, сейчас, чтобы я видел.

Лиза находит бумажник.

– Когда мы прибудем в роскошное заведение… – у профессора сохнет во рту, и он беспрерывно облизывает губы. – Кстати, Чазову были отпущены неограниченные средства на возведение лечебного монолита, но он явно перестарался, здание смахивает на крематорий, – так вот, оставьте меня в надежных руках медицины и отправляйтесь домой на такси. Деньги в вашем распоряжении. В конце концов, это неимоверное нахальство – звонить вам ночью.

– Я сама вам позвонила!

– Ах, так! Значит – вам шесть по пятибалльной системе. Все, умолкаю. Ко мне не ездить. Оставьте телефон, по которому…

Лиза достает из сумки лист календаря, кладет профессору на ладонь.

– Где телефон?

– Вот.

– Хорошо. – Профессор сжимает бумагу в кулаке. – Выцарапал номер. Хорошо…

Он засыпает, дышит мерно. Осторожно, чтобы не потревожить его сон, Лиза берет лист календаря с ладони, подносит его к свету, повторяет номер про себя. Трижды. Нет, так не запомнить. Нужно мнемоническое правило. Первые две цифры – ее возраст, следующие четыре – дата рождения, и последняя – пять, высший балл по пятибалльной системе.

Фред обнимает кокон одеяла

Рука проваливается в пуховую мякоть. Где Лиза?

На полу – голубая рубаха, в коридоре – мешок с вещами и сумка. На часах 6:32. Трусы, рулон ваты, тушь для ресниц – небогатое приданое… Фред запихивает все в мешок, вываливает вещи из красной сумки. Может, он ее обидел? Домогался во сне? Нитроглицерин, нитронг, коринфар… Больное сердце? Почему не указано в медицинской карте? Лежалые леденцы пахнут лекарствами. Дары старикана. У этих всегда наготове гостинец. А это что?! Водку из бара он точно не доставал. Фред смеется. Громко, раскатисто. Она алкоголичка! Оттого и наркоз так подействовал, оттого и скоблится – не рожать же уродов!

Телефонный звонок обрывает смех. Сейчас он ей выдаст!

– Где же ты, моя лапочка, цыпа-дрипа-лимпомпоня?

– Фред…

– Ищи дурака!

– Я скоро буду.

– Дверь открыта.

Он стоит голый перед трюмо, корчит рожи, скалит зубы, сжимает кулаки – вот он, свирепый медведь, он лапами залезает во влагалище, выковыривает ублюдков.

Лифт заработал, сейчас богиня вознесется на пятнадцатый этаж и увидит небо в алмазах. Он не любит, ох, не любит, когда его пользуют, чай в постель, подайте ручку и бумагу, я не веду репортаж с места событий, ишь ты, а сама наклюкалась на дармовщинку…

Лиза вскрикивает, когда он сгребает ее в охапку.

– Ты очень темпераментный, – говорит она, когда Фред разжимает руки. – Даже слишком. – Она опускается в кресло, открывает сумку, что-то ищет.

– Только вот негоже чужие сумки потрошить.

– А я – Джек-потрошитель! – Он снова накидывается на Лизу, она не реагирует, сидит притихшая, вялая.

– Оделся бы, – Лиза закуривает, – холодно. Или это мне зябко? – передергивает она пушистыми плечами. – Прости, что разбудила, со сна ты действительно невменяем.

– Это не со сна. – Фред никак не может попасть в рукава халата.

– Ну, тогда не знаю. – Лиза протягивает ему ногу, Фред стаскивает сначала один сапог, потом другой, тянется к пуговицам на полушубке, но Лиза отстраняет его руку.

– Погаси, пожалуйста, свет.

Она ввинчивает в пепельницу недокуренную сигарету, снимает полушубок, джинсы, бредет к кровати, ложится поверх одеяла.

– И где же ты была?

Лиза молчит. Спит? Или притворяется?

Фред подбирает с пола джинсы и толстый кошелек. Одни десятирублевки. Но сколько! Промышляет? А что, платят неплохо. На пару абортов хватит.

Голубая рубаха застегнута на все пуговицы, голова запрокинута, острый подбородок, как нос корабля, впалый живот с улиткой-пупком, припухший рот, на ноге – ссадина, напилась и свалилась? Как выудить из-под нее одеяло? Никак. Укрыть своим. Странная женщина. Уйдет и не вернется. Скажет: «Я не твоя собственность». Или ничего не скажет. Но она говорит:

– Сумасшедший грузовик! – И снова: – Сумасшедший грузовик! – Лиза убирает взмокшие волосы со лба, но скрученные пряди наползают снова. – Дождевые черви… Сумасшедший грузовик. Закатывают до обморочного состояния. Отребье общества… – Лиза переводит дух. – Солдат, только что демобилизованный, забитый, старый профессор в пиджаке с орденскими планками, пятидесятилетняя дама с молодым любовником, беременная женщина. Даме тесны брюки. Лопается молния. Старый профессор отдает ей орденскую планку. От тряски у беременной начинаются схватки. Дама мобилизует всех на помощь, она так поглощена спасением жизни беременной и ребенка, что упускает любовника. Тот прорывает головой брезент, выбрасывается из кузова, дама кричит: «Дует, закройте окно, вы простудите ребенка!» Все колотят кулаками в заднее стекло кабины, оно матовое, дама умоляет остановить, встает на колени, и ах – душераздирающий крик: булавка ордена впилась ей в пах. Солдатик принимает роды, писк новорожденного, и какой кошмар, боже… – Лиза ногтями впивается в ладонь Фреда, – …он выкидывает ребенка в брезентовую дыру. Грузовик едет дальше…^*