Голубой бриллиант (Сборник)

лет. Несовместимость их характеров, интересов и взглядов

обнаружилась вскоре после женитьбы. Пылкая страсть

обернулась непримиримой ненавистью, и Эра,

скоропалительно, даже не расторгнув брака, укатила в

Израиль, с ненавистью выдавив на прощанье злые слова: "В

эту страну я никогда не вернусь". Богородский не совсем

понимал, причем тут "эта" страна и чем она виновата перед

Эрой. Допустим, виноват он, Егор Богородский. А страна?

После разрыва со второй женой и ее отъездом в Израиль

Богородский признавался мне, что Эру он никогда и не любил,

что это была мимолетная вспышка страстей, зов плоти, в

котором невероятную активность показала Эра, а он всего

лишь не смел противиться и оказался пленником. Словом, его

поженили.

И вот теперь в мастерской Ююкина, говоря о любви, мы

задели до предела натянутую душевную струну Богородского.

Я знал Альбину, встречал ее и на даче Лукича и в его

московской квартире. Это была молодая, но уже поседевшая

женщина, стройная, хрупкая, с тонкими чертами лица, мягким

певучим голосом и доброжелательным взглядом светло-

435

голубых глаз. У нее был выразительный рот с алыми

лепестками трепетных, словно жаждущих поцелуя, губ. Ее

ласковый, скрытный характер и бледный цвет лица придавали

особую прелесть этой незаурядной женщине.

– Так что с Альбиной? спросил я.
– Поведай нам свою

печаль великую.

– Женщины, любовь... Что вы понимаете? Это тайна,

извечная драма души. После разрыва с Эрой к женщинам я

относился с осторожностью, с опаской, обжегшись на молоке

дул на воду. Были, конечно, непродолжительные связи,

временные увлечения, как отклик на зов плоти, но настоящих,

глубоких чувств, тех, что называют любовью, в которой есть

гармония тела и духа, я не испытывал. Любовь в священном,

божественном смысле этого слова. В наше нравственно

порочное духовно растленное время под словом любовь

подразумевают скотское совокупление. Ежедневно по

телевидению мы слышим и видим, как он или она говорят:

"Пойдем, позанимаемся любовью". И идут в постель, чтоб

показать свою любовь миллионам телезрителей, старым и

малым. А ведь этот акт, по любви или похоти всегда считался

интимным, запретным для постороннего глаза. Это тайна

двоих. Только животные делают это открыто. Истинной и

светлой любовь бывает только у возлюбленных.

Возлюбленная - это божество, или как сказал поэт, "небесное

созданье", дороже и святей для нас нет ничего на свете. Это

частица твоей души и твоего внутреннего мира, за нее идут на

муки, унижение, на смерть. К сожалению, до пятидесяти лет я

не знал такой любви. Потому что не встретил Ее,

единственную, судьбой предназначенную. При желании я мог

пользоваться успехом у женщин, - природа меня не обделила

ни внешностью, ни талантом, говоря без ложной скромности. В

театре мне сопутствовал успех. В сорок лет я уже имел титул

Народного. Коронные роли мои были ЕгорБулычев и Сатин

Горького, Вершинин и Лопахин Чехова, Годунов в "Царе

Федоре Ивановиче".

Он умолк, поднял глаза, протянул руку к бокалу, где на

донышке оставалось немного вина, но только дотронулся,

передумал, отодвинул бокал. По лицу его пробежал веселый

лучик, глаза оживленно заблестели, и он продолжал уже

потеплевшим голосом:

– Через десять лет после разрыва с женой я совершенно

случайно встретил ее - ту, которую называют единственной,

Альбину, Алю, и она зажгла в моей душе огонь любви. Мне она

436

казалась совершенством. Божеством, достойным восхищения

и поклонения, и я восхищался и поклонялся ей. Мне было

пятьдесят, ей тридцать пять, но эту разницу в возрасте мы

совсем не ощущали. Она подкупала неподдельной

скромностью и добротой. Она одарила меня лаской,

нежностью и теплом, чего я был лишен прежде, даже состоя в

браке. И в постели, или как сейчас говорят, в сексе у нас не

было проблем. Но семьи мы с ней не создали, потому счастье

наше было неполным.

– А что мешало вам создать семью?
– спросил Виталий

Воронин.

– Многое. Во-первых, у нее был муж и двое детей.

Семейная жизнь, по ее признанию, у них не сложилась. Мужа

она не любила. Он много и постоянно пил, а поддатый

устраивал дома погром. Она готова была уйти от мужа-

алкоголика. Но тут загвоздка с моей стороны: я не был

разведен. Эра, то есть моя бывшая жена, уехала в Израиль, не

дав мне развода.

– А она, ну эта ваша возлюбленная, была тоже актрисой?

– поинтересовался Воронин.

– Аля работала в одном московском НИИ инженером.

Мы встречались у меня дома, иногда на даче, довольно часто

даже умудрялись во время ее отпуска выезжать на морские

курорты. Для меня тут особых проблем не было, я - человек

свободный, - а ей все это давалось не просто, приходилось

изворачиваться, ловчить. Но я был счастлив.

– А она?
– опять полюбопытствовал поэт, проявляя свой

пытливый нрав.

– Она?
– Богородский сделал паузу и, вздохнув, сказал: -

Боюсь до полного счастья ей не хватило. Но мы любили друг

друга искренней, нежной любовью. Она была искренно

привязана ко мне.

– Между вами была духовная близость? Она

интересовалась твоим творчеством?
– спросил я.

– Она бывала на моих спектаклях, ценила меня как

артиста. Но что бы такого духовного единства, слияния, то я бы

не сказал. У нас разные характеры. Без слабостей и