Голубой бриллиант (Сборник)

а блуждающий взгляд не мог скрыть внутреннюю пустоту.

– Расскажи, как ты эти годы, живешь-то как? Покажи свои

хоромы.

– Живу, как видишь, не жалуюсь. А хоромы - смотри, -

сказал он с терпеливым благодушием и развел руками.

Лариса Матвеевна очень проворно встала и бодрой

энергичной походкой направилась в "зал", где стояли его

готовые работы. Глаза ее смотрели открыто и прямо с каким-то

двойственным удивлением: она видела произведения

настоящего мастера и в то же время ее смущали женские

торсы, обнаженные женские фигуры. Он наблюдал за ней с

терпеливой вежливостью и даже с тайным любопытством и

снисходительной иронией. Сказал:

– Ты тут посмотри, а я пойду поставлю чай. Или ты

предпочитаешь кофе?

Она предпочитала кофе. Иванов поставил на плиту

чайник и с чашками, ложечками и банкой растворимого кофе

вернулся в "зал", выгрузил посуду на стол и снова вышел за

сушками и печеньем. Когда вернулся, она стояла посреди

комнаты и смотрела на Алексея Петровича с лукавой улыбкой

глуповатыми растерянными глазами.

– А ты молодец, ты очень вырос, - похвалила она с

потугой на светскую утонченность. - А что это у тебя такой

интерес к нашему полу? И все голые. Ты что, женский угодник?

81

– В вопросе ее звучало неприличие, а в глазах играла

загадочная улыбка.

– Бабник? Ты это хотела сказать?

– Наверно, все твои любовницы, - игриво сказала она, но

в голосе ее не было осуждения.

– Возлюбленные, - небрежно и равнодушно ответил он и

посмотрел на нее испытующе.

– Да ну тебя: жениться тебе надо. Я знаю, со Светланой

ты не был счастлив. Она - женщина с норовом... с тяжелым

характером.

– А ты счастлива?

– Я?.. Было счастье, да уплыло. - Она горестно

вздохнула, глаза ее затуманились. Выдержав паузу, сообщила:

– Я своего схоронила, вот уже три года прошло. Живем втроем

– Маша и внучка Настенька. Четыре годика в сентябре ей

исполнилось. Живем скромно. Квартира у нас хорошая,

трехкомнатная, на Кутузовском, в хорошем доме. Мы долго

жили за границей, Сергей Иванович был первым советником

посла. Приоделись, вещичками кой-какими обзавелись. Жили в

достатке и на черный день приберегли. Ты заходи к нам.

Всегда будем рады. И Маша.

Он вышел на кухню и вернулся с кофейником и сахаром.

Разговор не клеился. Иванов бросал на нее короткие

скользящие взгляды и думал: "Неужто эта та самая Лариса, от

одного имени которой ныло его сердце и перехватывало

дыхание, недосягаемая мечта, которая так сладко целовалась

в весеннем Измайловском парке? Да это было в мае, -

вспомнил он и взглянул на ее потрескавшиеся бледные,

плотно сжатые губы и с иронией подумал: вот так целовалась

Светлана, не размыкая губ. Зачем ей нужна встреча со мной?

О чем она сейчас думает, как, с каким чувством вспоминает

майские послевоенные дни? Что ей от меня нужно?" Пауза

была рискованно долгой, Лариса Матвеевна это понимала и

решилась взять инициативу в беседе. Повторила снова вопрос,

от ответа на который Иванов умело уклонился, а для нее это

был важный вопрос:

– Почему же ты не женишься?
– Тон ее преднамеренно

не серьезный, даже игривый. А он не принял его и отвечал с

серьезным видом:

– Для того чтоб жениться, надо влюбиться. Однажды в

молодости я влюбился, и ты знаешь, чем это закончилось.

Второй раз я женился без любви, кому-то назло. А результат -

82

тот же. Так что стоит ли рисковать? Подобные неудачи дорого

обходятся.

– А любовницы или, как ты называешь, возлюбленные не

дорого?

– Совсем нет. Пожалуй, наоборот.

– Они что - тебе платят?
– спросила она с презрительным

любопытством. В ответ он звучно рассмеялся язвительным

смехом, но смеялись губы, а глаза оставались холодными.

– Мои возлюбленные в мечтах, плод моей фантазии,

вроде той, что ты видела на выставке, или этих, что в

соседней комнате, как ты сказала - голых. Они по крайней

мере не изменят. - Его колкий намек она пропустила мимо

ушей и продолжала допрашивать:

– А наяву?

– Не хочу попусту растрачивать душевные силы. Берегу.

– Для кого? Ты ж сказал, что твой поезд ушел.

– Поезд ушел, а вдруг подвернется попутная машина.

– Значит, надеешься?
– глаза ее беспомощно и жалко

задрожали. - Правильно делаешь: надежду никогда не надо

терять. Одиночество - страшное дело. Вот у меня и дочь, и

внучка, а я все равно одинока. Душа-то она не стареет, она,

может быть, с возрастом еще больше нуждается в ласке, чем в

молодости. Молодость - она ветренна. Она ярко светит, но не

греет. На лицо ее в мелких морщинах легла тихая печаль.

Разговор принимал нежелательный для Иванова

характер, и он спросил:

– Чем занимается твой зять?

– Зятя нет, - ответила она и скорбно вздохнула.
– И не

было. А Настенька - случайный плод легкомыслия. Хотя Маша

у меня совсем не легкомысленная, серьезная девушка. Но так

случилось.
– Лариса Матвеевна вздохнула.

– Она не похожа на тебя, вернее не очень похожа, -

случайно сорвалась у него язвительная фраза. Но Лариса

Матвеевна не обиделась и не смутилась. Напротив, на лице ее

заиграла манящая улыбка, сказала весело и таинственно:

– А ты не находишь, что она на тебя похожа? - и

заискивающая улыбка блеснула в ее прищуренных глазах. "Ну

и ну, это уже непозволительная наглость или откровенная