Гора

Господи... Тина. Может быть, Чарли подбросил ее до дома, прежде чем столкнулся с этими двумя, и где, черт возьми, он с ними столкнулся?

Джип загрохотал по подъездной дорожке, и Гарри вздохнул, покачав головой. Тина была в беде. Он знал это. Он чувствовал это. Как бы старик не хотел убедить себя, что Чарли подбросил племянницу домой, но ни на грамм в это не верил. Буквально на днях сестра Гарри звонила и жаловалась, что Тина днями и ночами пропадает с этим парнем Чарли, она уснуть не может, дожидаясь свою блудную дочь, пока та под утро с рассветом не явится с гулек. Нет. Где бы ни был Чарли, Тина была с ним. Гарри надеялся, что они оба еще живы.

Где они столкнулись с этими двумя?

Гарри знал, что их пути могли пересечься только в одном месте: Гора Рикерта. И был совершенно уверен, что знает, где именно. Чарли привел ее в ту хибару на поляне Возлюбленных, о которой он слышал от молодежи, и где-то там они столкнулись с горцами.

Гарри закрыл дверь. Повернувшись и пройдя через гостиную, он остановился, взял пульт и выключил телевизор. Затем он поспешил к своему оружейному шкафу и вынул помповое ружье.

Где-то на горе Рикерта находилась племянница Гарри Эдварда, и он намеревался вернуть ее. А если узнает, что она мертва, то убьет всех этих сукиных детей за то, что они с ней сделали.

Глава 25

Долли.

Она была такой страшной, что с нее могли рисовать обложки для книг ужасов - с расплавленным лицом и провалившимся глазом, смотрящим вдаль. Эдди едва мог смотреть на нее, но, как ни странно, обнаружил, что не может отвести взгляд. Парень отвернулся, когда она обошла стол и положила руку ему на плечо. Девочка-монстр стояла за пустым стулом между Марком и Эдди, на ее лице была широкая ухмылка.

– Вот этот, - сказала она, а затем хихикнула и положила свою маленькую руку на плечо Марка, который кривился и стонал от отвращения все то время, когда она долдонила считалочку, тыкая пальцем поочередно в него и Эдди. Единственное, что удерживало Эдди от того, чтобы ударить ее локтем в лицо, был стоящий позади него сумасшедший, вооруженный пистолетом горец - он был уверен, что этот парень выполнит свое обещание и накостыляет им, если они попытаются что-то сделать.

– Энни, менни, минни, мо, - сказала она.
– Поймай милашку за палец.

Милашка.

Она не только была уродлива, но и хромала как черт. Эдди вздрогнул, когда ее рука оказалась на его плече, а затем вздохнул с облегчением, когда она начала нести чушь про "моя мама сказала мне", продлив певучий стишок еще на один заход, что означало, что это причудливо выглядящее существо положило глаз на Марка. Глаз – именно глаз, потому что тем, что было у нее в другой глазнице, видеть она, несомненно, ничего не могла. По крайней мере, в комнате было сумрачно. При ярком свете ее уродство проступало бы еще сильнее. Не дай бог было проснуться после попойки и обнаружить такую страхолюдину в своей постели.

Считалка закончилась тем, что Долли провела рукой по длинным каштановым волосам Марка.

– Я сделаю тебя счастливым, - сказала она.

Марк вздрогнул, отвернулся и сказал:

– Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

– Я сделаю счастливыми вас обоих!

Марк посмотрел на нее, вздохнул и покачал головой.

И Эдди был с ним заодно. Это было смешно. Они словно попали в какой-то ужастик, пройдя все этапы по канонам жанра: ночная вылазка в лес в идиотской погоне за наживой; погоня за ними стаи кровожадных деревенщин, гонка по склону горы в Хонде матери Марка; отрубленная голова, катящаяся в их сторону, и безголовый, выпотрошенный труп, прибитый к широкому стволу дерева. И в довершение семейка уродцев с их безумствами, а еще исчезновение Тельмы.

Куда, черт возьми, этот верзила ее унес?

– Эй, чувак, Арли. Где, черт возьми, наша подруга?

– Да, Арли, - повернулась Бренда.
– Где Тель?

– Я же говорил вам, - сказал он.
– Мы отвезли ее к бабушке, чтобы ей обработали ногу. Вы же не хотели, чтобы она истекла кровью?

– Но... куда?
– спросила Бренда.
– Где она, почему мы не можем навестить ее, убедиться, что с ней все в порядке?

– Почему мы не можем навестить ее?
– насмешливо перекривлял ее Арли, и Бренда нахмурилась.

Эдди ничего не сказал. Что толку, он знал, что парень лжет. И он был совершенно уверен, что где бы ни была Тельма, с ней делали что угодно, но только не ухаживали. Они не захотели возиться с ней, и, вероятно, оставили ее истекать кровью на склоне горы или прибили к дереву, как того беднягу у подножия скалы.

Арли усмехнулся, покачав головой.

– Вам всем лучше расслабиться. Долли, откупорь кувшин и дай нашим гостям по рюмке лучшего элбертовского вина, а то они загрустили. Ваша подруга поправится, а когда поправится, тогда вы ее и увидите.

Долли прошла к дальнему концу стола и потянулась за самогоном, наклонившись над Тиной, перед которой стояла нетронутая миска тушеного мяса, вилка, ложка, стакан с водой и кувшин пойла. Керосиновая лампа мерцала в центре длинного прямоугольного стола, отбрасывая тени. Долли взяла кувшин и откупорила его, возвращаясь к Марку и Эдди. Арли подошел к ним. Эдди краем глаза отметил, что свой револьвер парень засунул за пояс, рядом с охотничьим ножом в ножнах, но понимал, что у него не хватит смелости напасть на него.

– Как тебя зовут? – спросил Арли.
– Марк, кажется?
– Он выдвинул стул из-за стола и сел между Марком и Эдди.

– Да.

– Как твоя рука, Марк?

Парень держал раненую руку перед собой. Рана была припухшей. Кровь свернулась и подсохла вокруг морщинистой дыру в центре ладони.

– Болит, сука.

– Дай ему кувшин, Долли.

Долли поставила кувшин перед Марком и, улыбаясь, сказала:

– Держи, милый.

– Давай, парень. Глотни, это пойдет тебе на пользу.

Марк взял кувшин и поднес его к губам. Он сделал маленький глоток и усмехнулся, глотнув побольше:

– Дерьмо.

– Хорошо пошла, да?
– сказал Арли.

– Чертовски хорошо, - согласился Марк морщась.

– Выпей еще, - сказал Арли, и Марк послушно отхлебнул еще глоток.

Арли неожиданно прижался к Марку, ткнув ему в бок револьвер.

Марк закричал, подняв руки:

– Эй-эй-эй!

– Просто чтобы вы знали, парни, - сказал Арли, улыбаясь.
– Если вы выкинете какое-нибудь дерьмо, ты пожалеете, что родились.
– Он посмотрел на Эдди, а затем снова на Марка. – Я ясно выразился?