Горбун из Бахи
Шрифт:
Выпотрошив и почистив ее наспех, юноша нарвал стеблей дикого чеснока для вкуса.
Сахарок с жадностью уплетал голову, хвост и лапы. Арчи, сдабривая сырое мясо соком чесночной травы тоже с удовольствием утолял голод.
Каменный холм оказался спасением для беглецов, поскольку ящериц здесь оказалось огромное количество. Не зная, что ждет их впереди, Арчи решил запастись мясом про запас. Наловив, десятка полтора ящериц, он выпотрошил их и разложил вялиться на горячем валуне. Изумрудные полоски, через пару часов потемнели и высохли. К вечеру запас провизии был готов. Арчи оторвал кусочек и причмокивая с удовольствием губами, произнес - Не дурно!
Первую свою ночь друзья провели под старым еловым валежником.
Засыпая, юноша слышал приятное мурлыканье котенка у себя на груди. Сытый, довольный Сахарок, успокаивал душу. Но мысли о доме, о маме, об отце, тяжелели вместе с веками и погрузившись в сон закружились в мутном водовороте.
Арчи казалось, что он вот-вот захлебнется. Но тут появлялся отец и протягивал ему куртку. Темная мутная бездна Бахи манила к себе. Страх, камнем ложился на душу, но из глубины, вдруг появлялся котенок с бирюзовым глазами, и неведомая сила выхватывала Арчи на воздух. Грозный грохот наполнял сон. Сквозь пелену слез, он видел лежащую мать. Он хотел ее поднять, но жар не подпускал его к ней. Он искал воду, чтобы погасить огонь и снова проваливался в холодные воды Бахи. Продираясь сквозь лес странных сухих стволов, он поднимал голову к небу и ужас сковывал его. Гигантские костыли Гирмы, словно вековые сосны возносились ввысь, а сверху на него щерилась беззубым ртом страшная ведьма, твердя без умолку - "Недоносок". Муха протягивала ему котенка, а затем, расправив крылья улетала прочь. Арчи бежал за ней крича, что ему тоже нужны крылья, но тут град камней сбил его наземь и он проснулся.
Страшные видения растворились под натиском солнца и пения птиц. Только сейчас Арчи понял, что слышит нечто удивительное, чего никогда не слышал ранее. Со всех сторон, будто мириады крохотных оркестриков рассыпались трели и веселый щебет. Сахарок, сквозь прорехи валежника внимательно следил, за юркой пестрой птахой заливающейся от избытка чувств. Все вокруг пело и наполняло воздух радостью.
Окончательно сбросив остатки наваждения, Арчи решил тронуться в путь. На их счастье, на поясе Арчи оказалась небольшая кожаная фляга. Набрав воды в распадке и изловив еще пару ящериц, друзья позавтракали и подстегиваемые жаждой открытий зашагали вперед.
Вдали виднелись горы, и рассудив, что лучше обогнуть их с южного склона, Арчи взял курс на снежную вершину.
Дорога была ровной, и идти было легко. Сахарок сидел на плече у Арчи как заправский рулевой. Легкий ветерок ерошил шерстку котенка, играя белоснежной волной.
Когда благоволят бродяге боги, то все вокруг способствует его пути. Тайным чувством Арчи ощущал поддержку богов. Невероятным стечением он избежал смерти и теперь оказавшись, невольным изгнанником, стремился вперед. Легкие, новые башмаки вселяли уверенность на долгую дорогу. Весна стремительно приближало лето, и шанс добраться до новой обители. За несколько следующих дней, друзья покрыли приличное расстояние, приближаясь к обратной стороне горы. Ельники постепенно сменились лиственными рощами, стали чаще попадаться цветочные луга, дурманящие путников ароматами весенних трав. Стремительные стрекозы шныряли вокруг, выводя из себя своим стрекотом котенка.
Из сухой ветви, Арчи соорудил себе подобие шеста, для облегчения пути и для возможной защиты. Земли были для него чужие, и нужно было быть готовым к нежданной встрече.
В полдень, когда солнце особо распалялось, они делали привалы в тени больших деревьев.
Без цели, без дороги, не ведая границ безлюдья, шел горбун с котенком за новой жизнью... За новой надеждой.
В полдень четвертого дня пути, пережидая полуденное солнце, друзья отдыхали в тени одиноко стоящего дуба. Сахарок освоившись, постоянно пытался ускользнуть от Арчи, но юноша опасался задремать. В очередной раз, засунутый за пазуху, котенок смирялся со своей долей и засыпал. Полуденная дрема разморила Арчи больше обычного, и он тоже заснул. Дневной сон много приятней ночного. Он светлый и радостный. Ночные грезы обычно пугающие разум, разбавляются светом,
даря безмятежность и покой. Что-то неясное снилось Арчи, легкое и воздушное, но в какой-то момент он почувствовал, как что-то выталкивает его из сладких грез. Он проснулся, и открыв глаза, зажмурился от света. Деревянная палка почему-то больно тыкала его в грудь. Арчи толкнул ее в сторону. Она снова вернулась и ударила.– Ай!
– воскликнул Арчи, и подняв глаза выше, увидел стоящего перед ним человека.
Он глядел на него не моргая, думая, что он еще спит. Когда же противная палка вновь больно ткнула его в грудь, Арчи вскочил на ноги.
– Что тебе нужно?!
– вскрикнул он, глядя снизу вверх на огромного незнакомца.
Перед ним стоял высокий, прямой как сосна мужчина. И было ясно, что он не горбун.
Седовласый старец был одет в светлую, длинную мантию, подпоясанный поясом, в руке он держал легкий и прочный буковый посох. Если бы Арчи был сейчас дома, он бы решил, что это какой-то сказочный персонаж из детских книг.
– Ты кто такой и зачем пришел в эти края?!
– промолвил старик.
Арчи мог в самых ярких красках рассказать незнакомцу о своих злоключениях, но не мог связать слов. Потрясенный он стоял, тараща глаза.
– Глухой?
– Нет!
– наконец-то выдавил Арчи, - Меня зовут Арчибальд, я родом из Бахи.
– Так ты горбун?!
– повысив голос, спросил Старец. А я то сразу не заметил. Зачем ты здесь, может ты прокаженный или чумной? Горбуны сами никогда не покидают Баху, уж я то знаю.
– Я не чумной! Арчи от волнения не знал с чего начать, чувствуя, что молчание грозит ему неприятностями.
Старик все больше хмурился. В его памяти были еще свежи ужасы чумной жатвы, скосившей почти весь его город и семью. Неуверенность маленького горбуна, все больше навлекало на него подозрение, что он больной изгой. Старик не знал, как поступить, но тяжелые воспоминания говорили, что жалости нет места, когда речь идет о выживании целых городов. Оставалось только одно. Старик взял посох двумя руками, будто меч.
Арчи все понял без слов. И хотя пред ним был старец, но шансов у юноши не было никаких. Он поднял над головой свою палку с которой путешествовал, с единственной целью, защититься от удара.
– Смелый горбун, - произнес старик, - Возвращайся домой, подобру-поздорову.
– У меня больше нет дома... Идти мне некуда!
– отчаянно выкрикнул Арчи.
– Я так и знал, тебя изгнали! Ты пришел в мой край разносить смерть?!
– старик сделал шаг вперед и занес посох над головой. Но так и застыл от удивления.
Из-за пазухи Арчи показалась белая мордашка, разбуженная криками.
Старик опустил посох.
– Откуда у тебя белый котенок?
– спросил он удивленно.
Уже не первый раз в судьбу Арчи бесцеремонно вторгался его новый друг, круто меняя жизнь юноши. Усилием воли Арчи подавил волнение и рассказал старцу, все, что с ним произошло. Чем дольше старик слушал подробности бегства, тем добрее становились его глаза. Он сел на землю, опустил посох, и скрестив руки на груди, слушал удивительную историю появления белой кошки в царстве горбунов. Старец обладал тонким чувством прозорливости и сейчас он сам себя корил, за то, что чуть было, не совершил роковой ошибки. Горбун-изгнанник оказался в его глазах такой же белой кошкой, сбежавшей из горбатой страны. Он не хотел раньше срока открывать юноше смысл произошедшего с ним. Ему хотелось изучить его.
Долгие годы старик жил отшельником и порядком соскучился по живой душе. Не думал он только, что это окажется "горбатая" душа. Но тем необычней и удивительней показалась ему эта встреча. Выслушав до конца, он спросил:
– Знаешь ли ты эти края?
– Нет, - ответил Арчи, - я никогда не бывал по эту сторону Бахи.
– Куда же ты направляешься?
– За новой жизнью...
Старику все больше нравился этот мальчишка. Идти за "новой жизнью" в неведомом краю, надо быть либо безумным, либо отчаянно смелым. Старец наблюдал, как котенок ласкается к подростку, выдавая зоркому взгляду невидимые стороны души.