Горькое дыхание джунглей

Ния же, набрала в рот воды из кружки, пополоскала, выплюнула, после чего перевела взгляд на меня и выдала:

— Кушать вкусно.

— Я не спрашиваю вкусно или нет, — ответил я возмущённым голосом, — что это?

Ния только пожала плечиками.

— Рино иньямбо.

Понятно, значит, всё-таки коровья. Вот как бывает, не дослужился до майора и не смог коровью мочу отличить от чьей-нибудь другой.

Достал из внутреннего кармана записную книжку и, найдя слова на букву «Р», аккуратно вывел: «Рино — моча». Пополнил, так сказать, свой словарный запас на одно слово. Не самое нужное, конечно, но пригодится. И кстати, как начал изучать язык батутси, удалось выяснить, почему у аборигенов так много имён. Всё до кошмариков банально. Нет у них никаких дополнительных имён, там просто немереное количество ненужных слов, предлогов и прочего. К примеру, Ния:

«Дочь Мобуто, жены Рудото, матери Торуту и Капото. Выбранная вождём Мобуто, главной дочерью, которая может стать вождём племени, если у Мобуто не родится сын, который будет избран племенем батутси вождём».

Только непонятно, что случилось, если бы отец Нии обменял её Свази, а у самого больше никто не родился.

Я убрал записную книжку и попытался выяснить, для чего рино иньямбо добавили в казан с мясом, но тут Дженни чертыхнулась.

Я обернулся и увидев растерянное лицо девушки, спросил:

— Что-то вспомнила?

— Да, — Дженни скривилась, — вспомнила. Есть некоторые племена, которые очень любят своих коров. Они моются коровьей мочой, добавляют в пищу, красят волосы. Не делают различие. Считают себя с ними единым целым. Якобы моча коровы предохраняет их от всяческих болезней и ещё много разного.

— И чего разного, — Элен стояла словно ошпаренная, — что ещё.

— Не помню, — ответила Дженни, — может, и защищает, ведь какой-то иммунитет у них имеется.

— Ну с этим трудно поспорить, — сказал я и уточнил, — а ты это имеешь в виду в XXI веке?

— Там, — подтвердила Дженни, — вот попали. Хотя, кажется, это относится к нилотам.

— Так, ты сама говорила, что Ния говорит на нилотском языке. Вроде как, — я вопросительно глянул на девушку.

Элен хмыкнула, сдвинула брови и, шагнув к Ние заглянула в кружку, принюхиваясь, а потом ехидно заметила:

— Хотел, чтоб мы узнали у девчонок, чем они зубки чистят?

Это Элен могла и не говорить, потому как по какому-то наитию я сам догадался, что в кружке, которую держала Ния, была вовсе не вода. Глянул в её недоумённые глаза и спросил:

— И каждый раз добавляете?

— Ты сам говорил вкусно, — Ния кивнула на Элен, — и она говорила.

— Чёрт, — Элен почти взвизгнула, — так они нас этим травят с тех пор, как появилась корова! Я её сейчас пристрелю.

— Животное здесь при чём? — возразил я.

— Дженни, — Элен уже не смеялась, и в голосе появилась дрожь, — мы отравиться можем?

— Откуда мне знать, мне анализы у коровы брать?

— А не нужно брать, — Элен мотнула головой в сторону ведра, — там не меньше трёх литров, хватит, наверное?

— Вот ты полная дура Элен, завтра утром до кормления сделаешь корове массаж устья уретры и промежности, тогда и поговорим.

— Вот ты умная, сама и сделаешь.

— Девочки, стоять, — я втиснулся между ними уже готовыми оттягать друг друга за волосы, — 16 дней прошло. Кто-то из вас заболел? — я посмотрел на раскрасневшуюся Элен.

— Кажется, нет, — блондинка пожала плечами.

— Ну и успокойтесь горячие финские девчонки. И Дженни, что за массаж? Ты какой доктор? Случаем не ветеринар? И кому ты тогда аппендицит собиралась резать?

— Нет, я, — девушка смутилась.

— Ёжкин свет, — я потёр переносицу и уже собирался сказать по этому поводу что-то более неприятное, но Дженни лихорадочно замотала головой, едва услышав русскую речь.

— У нас корова была и когда ветеринар приходил брать анализы, так говорил делать. Я не ветеринар. Честно.

На душе немного отлегло, а то дыхание перехватило, когда услышал про массаж. Остаться без врача, пусть и такого хиленького, как Дженни, это совсем абзац в нашей ситуации, хотя ей ни с чем сталкиваться ещё не приходилось.

— Ну и успокойтесь. Аборигены на протяжении веков это делают и как-то дотянули до XXI века, так что и с нами ничего не случится.

— Я это больше есть не буду и подходить к нашему казану, им нужно запретить, — безапелляционно заявила Элен.

— Я тоже это есть не буду, — кивнула Дженни.

Глава 6

— Вполне с вами солидарен, — согласился я, — вот сейчас и обсудим, тихо и спокойно.

Совсем тихо не получилось, но, в конце концов, пришли к общему знаменателю, который всех устроил.

А на следующий день я смог удивить всех без исключения своими познаниями, разговаривая с членами племени на языке батутси.

Элен, которая в этот момент пила из чашки молоко, едва не поперхнулась.

— Я не поняла, ты знаешь их язык? И какого чёрта тогда прикидывался?

Я только усмехнулся.

— На самом деле не знаю. Всего-то составил небольшой разговорник из самых употребляемых слов и выражений, но выучу. Учитывая, где мы находимся, придётся изучить местные наречия.

— А ведь ты прав, — немного поразмыслив, сказала Дженни, — если наш удел жить здесь, придётся учить, потому как он явно отличается от того, который знаю я.

Элен не ответила и только широко зевнув, заявила, что она ложится спать пораньше, чтобы ночью поменять Мобуту и Джину на скале, и посоветовала то же самое сделать внучке президента. А я отправился на второй пост охранять подступы к посёлку.

Подъём объявил в четыре часа утра, и пока все мылись, разжигали костёр и готовили завтрак, забрезжил рассвет. И мы рванули на юг. Фигурально, конечно. Первыми пошли Лазарева с коровой, Таонга и Ния с рацией. Оружия я им не дал, так как было уже понятно, местные уголовники женщин не трогают и даже не насилуют. Ведут в своё племя и распределяют среди воинов. Догнать по следам не составит труда, потому как местная братия в отличие от туземцев Америки, заметанием следов не заморачивалась. Пёрли по джунглям как слоны, вытаптывая всё на своём пути.

Остальная команда выдвинулась через час, заняв места в автомобиле. Ния сообщила, что прошли ручей, свернули направо и теперь идут по широкой просеке. Говорили мы на языке батутси, так как, чтобы легче запомнить все произношения, нужна постоянная тренировка. Потом сообщил об этом представительницам XXI века на французском, и мы за десять минут добрались до развилки. Здесь опять простояли около часа, наполнив за это время все ёмкости водой, и за десять минут нагнали наш авангард.

Ещё через час, наш передовой отряд мы обнаружили валяющимися на траве, а в нескольких шагах в стороне мирно пасущуюся бурёнку. Увидев нас, корова приветливо промычала и продолжила своё нехитрое занятие, я же, выбравшись из автомобиля, воззрился в недоумении на Нию.