Горькое дыхание джунглей

Однако, внимательно присмотревшись к стреле, решил, что всё же смогут, с близкого расстояния. Особенно если в глаз попадут.

— Луки, копья и всё, что представляет собой оружие сложить здесь, ничего не пропустить. Мёртвых и раненых врагов сосчитать. Я хочу знать всю картинку. Понятно?

Ния несколько секунд пыталась осмыслить мои слова, потом кивнула.

— Отлично, пусть приступают, — констатировал я, — командуй, а то мы весь день потеряем.

— А мы что будем делать? — поинтересовалась блондинка, когда Ния стала разводить бурную деятельность.

— Раненых смотреть, — я оглянулся и, поискав на земле пустой магазин на 60 патронов, добавил, — Элен, вон длинный магазин валяется, в рюкзак забрось. Дженни, твой выход.

— Я? — пискнула испуганно внучка президента и уставилась на меня удивлённым взглядом, — она что рожает?

— Не думаю. Осмотри ранение, как только принесут, я никак помочь не могу, на мне, как видишь, охрана. Элен будет ассистировать.

— Что я буду? — тут же отреагировала блондинка.

— Поможешь ей, дикарей к этому делу привлекать не будем, я держу толпу на прицеле, один Бог ведает, что у них в голове. Так что только тебе. О! Несут.

— Принц Алекс, — сбоку раздался голос Мобуту и, обернувшись, я увидел мальчугана, протягивавшего мне ПНВ.

Я взял из другой руки мальчишки нож и, указав на прибор, сказал:

— Держи у себя, потом возьму, — и быстрым шагом подошёл к Дженни, которая уже поджидала процессию.

Девушку несли вчетвером, за руки и за ноги, а тощий негр сзади сопровождал их. Видимо, не последнее лицо в племени раз суёт свой нос во все дыры. Парни положили тело на траву и мгновенно ретировались.

Лица девушки не разглядеть, залито кровью, но она точно жива, потому как периодически постанывает.

— Вот дерьмо, — сказала Элен, выглядывая у меня из-за спины, — это что стрела?

— Пожалуй, ты права, — согласился я, а про себя подумал:

«Ну надо же, только минуту назад думал, может ли подобная стрела навредить человеку и вот, пожалуйста. Прямое тому подтверждение».

Из левой груди девушки, на пару сантиметров выше соска торчала палка толщиной в мизинец и длиной не меньше 35 см. Дженни присела рядом, положила автомат на землю и теперь с каким-то исступлением разглядывала рану.

— Что скажешь? — спросил я, но ответа так и не получил.

— Дженни?

— Нужно сделать оценку раны, — ответила девушка совершенно бесстрастным и даже, как показалось, механическим голосом. Помолчала несколько секунд и словно робот затараторила, — задокументировать историю раны, местоположение, размер, степень загрязнения, наличие инородных тел, сопутствующие травмы на предмет разрывов мышц и сухожилий.

— Дженни, — я тронул её за плечо, — с тобой всё в порядке? Ты не на экзамене.

— Может быть, просто выдернуть? — подала реплику Элен.

— А вот этого делать нельзя, — я показал стрелу, которую держал в руках, — наконечник останется внутри и вряд ли умений Дженни хватит, чтобы вытащить его аккуратно.

— Она так страшно стонет, может, ты ей хоть обезболивающее вколешь? — спросила Элен после того, как раненая особо громко и жалобно заскулила.

— Не знаю, — ответила Дженни, — она наверняка много крови потеряла. Сердце может встать.

— Дженни, — проговорил я более громко, — чтобы ты не сделала, никто тебя в её смерти не обвинит. Ежу понятно, что девочка умирает. Если оставить как есть, её похоронят, а потому делай, что можешь, и пусть её душа надеется на чудо.

— Ага — поддакнула Элен, — и, по-моему, это нужно делать быстрее. На нас смотрят все и, мне кажется, с каким-то кощунством.

Я оглянулся по сторонам. Нет, с кощунством на нас точно никто не глядел, скорее со страхом, удивлением. Что-то непонятное присутствовало в их взглядах, но только не кощунство.

Даже пленные замерли, с волнением, глядя на Дженни. Она уже пришла в себя, и сейчас в её движениях сквозила уверенность. Во всяком случае смело ломала ампулы одним резким движением, после чего набирала содержимое в шприц. Сразу из трёх.

Хотел обратить на это внимание, учитывая, что ещё минуту назад Дженни заявила: такой делать укол опасно; но промолчал. Ну а куда мне со своей рожей да в калашный ряд. Лучше по сторонам внимательно посматривать, вон как все возбудились, глядя на происходящее. Глаза вылупили, рты по открывали, как бы не решили, будто Дженни, из раненой душу пытается похитить. Может, для них это страшный грех.

Громкий стон заставил оглянуться. Неудивительно, наш доктор держала окровавленную стрелу в руках. И как она её вытащила? Или неглубоко вошла? Однако вот почему врачей называют коновалами. Насколько помню из прошлой жизни, лекарь с лошадьми обходился гораздо нежнее.

Послышался гомон со всех сторон, лишь бы не кинулись толпой исправлять ситуацию. Ния остановилась рядом и тихо спросила на английском, видимо, боясь, что мой ответ на языке батутси шокирует племя:

— Что делает Дженни?

— Что вы делаете, если кто-то получил рану? — ответил я вопросом на вопрос.

— Прикладываем цветок, — тут же проговорила Ния.

— А если рана большая?

— Много цветков.

Ясно, всё лечение от прикосновения волшебного цветочка. Может быть, аленький, кто его знает.

— Вот и Дженни прикладывает цветок, свой цветок, который должен вылечить девушку.

— Дженни её вылечит? — Ния едва подпрыгнула на месте, взволнованно глядя на меня?

— Не знаю, — я пожал плечами, — но очень старается.

— Но это невозможно, она почти мертва.

— Почти — не значит мертва.

Ния около минуты смотрела на меня, потом обернулась к своему племени и дрожащим голосом на своём языке объявила:

— Принц Алекс сказал, что Дэйо не умрёт.

Гомон усилился.

— Дэйо? — переспросил я.

— Да, Дэйо, дочь великого вождя.

Я не узнал, лицо залито кровью, а тела молодых девочек особенно и не отличались друг от друга. Но теперь понятно возникшее волнение. Вот только рановато делать такие заявления, а ну как не выкарабкается? Она ведь часов 20 пролежала в яме. И что тогда? А тогда мои слова можно будет при случае поставить под сомнение. Не самый лучший вариант.

— Ния, скажи своим, пусть воды принесут в чём-нибудь, лицо отмыть.

Девушка кивнула и молча отошла. А я снова внимательно осмотрел обстановку. Пленные таскали тела, недалеко от них пять девушек что-то раскладывали на земле. Двенадцать аборигенок во главе с Идоуу брели по побережью в нашу сторону, стало быть, посчитали трупы врагов. Все остальные, оставшиеся в живых, собрались в общую кучу. Сотни три, не больше и это из двух тысяч?