Горькое дыхание джунглей

А потом рассказал историю с Чикой.

— Ух ты, — со смешком сказала Элен, — решила стать королевой-матерью при регенте?

— Вероятнее всего, — согласился я.

— Выходит, бабка купила Чику обещаниями, а та, в свою очередь, догадалась, что не всё так просто, и пожелала самостоятельно получить ребёнка от принца, — Элен хихикнула, — папуасы папуасами, а свои интриги плести умеют. А знаешь, нужно было ей минет сделать, и убедить, что в этом случае точно будет мальчик. Правда, пришлось бы помучиться, — она снова хихикнула, — бутиков с таким лакомством, как леденцы здесь начисто отсутствуют. В XXI веке, девочки благодаря интернету, хотя бы знают, что такая процедура входит в сексуальные отношения, и охотно экспериментируют. А Чика, вероятнее всего, вообще бы не поняла, что и для чего должна делать и главное, как!

— Ну вот что ты несёшь, Элен, — возмутился я.

— А что? — белокурая красавица пожала плечиками, — или я не вижу, ты решил остаться здесь. Вокруг масса голых девчонок, тебя принимают за Божество. Что тебе ещё нужно? Если не так, докажи обратное. Вернёмся к ручью, и пусть они сами позаботятся о себе.

Я тяжело выдохнул.

— Наверное, ты права, у нас свой путь, вот только я ещё не дошёл до состояния прагматичной сволочи. Мы им должны хоть немного помочь, хотя бы то время, что будем находиться здесь. До окончания сезона дождей. И ещё. Я не собираюсь спать ни с одной из них, и на это есть причины.

Элен наморщила лоб.

— Причины? Любопытно, и что за причины?

— Самой догадаться слабо? Или историю Европы в колледже не преподают?

В глазах Элен застыло удивление.

— Ты смотришь в сегодня, а я на 15–20 лет вперёд. Это, если развитие сценария пойдёт по твоему плану и масса аборигенок нарожают от меня детей с голубыми глазами. Так называемых принцев. Дети вырастут и начнут резать друг другу глотки, стараясь прорваться к власти. Представляешь размеры междусобойчика? Так вот, такую жизнь я своим детям не желаю. Ещё вопросы есть?

Элен, прикурив сигарету и потерев кончик носа, покачала головой.

— Я как-то про такое развитие событий не подумала. Но да, ты прав, кровь в общине польётся рекой.

— Тогда остальное решим утром?

Я поднялся на ноги и уже собирался забраться в салон, когда Элен остановила меня новым вопросом:

— Ты был на войне?

Пришлось снова сесть.

— Не то, что на войне, так, небольшие столкновения.

— Но тебе приходилось раньше убивать людей? — Элен пытливо заглянула мне в глаза.

— Не в таком количестве, если ты это имеешь в виду.

— Но приходилось.

Я кивнул.

Элен около минуты обдумывала мои слова, потушила окурок в баночке, и словно размышляя вслух, проговорила:

— Значит, до конца сезона дождей. Ладно, я тебе верю.

Верит она, блин, одолжение сделала. Нет, я это не сказал, подумал так, а, потом поднявшись на ноги, произнёс:

— Спать ложимся?

Элен кивнула и, забравшись в салон, вскарабкалась на вторую полку, а через минуту я услышал сопение. Я же, наверное, ещё час ворочался, не зная, какое принять положение, чтобы отпустило в паху. Потом конкретно решил, утром дам команду всем без исключения замотаться во что угодно, лишь бы голыми не бегали, а то хрень полная выходит.

Не выспался. Вроде проваливался в сон, но был он кратковременным и полным эротики. Да ещё Дженни прижималась ко мне всю ночь так, что встал утром очень недобрым. И две чашки кофе не разогнали мою злобу. Отчего Элен и Дженни съёжились под моим колючим взглядом, а лагерь девушек вообще охватила паника, когда я объявил своё требование.

Но впряглись, и уже к обеду всё было выполнено. Девушки продемонстрировали свой наряд, а Элен, хихикая, спросила:

— Ну что, как тебе одёжка?

Я скривился. В этих шкурах девчонки были похожи на обезьянок. Натуральные павианки. И честно ответил:

— Голыми они выглядели лучше.

— Кто бы сомневался, — иронично заметила Дженни, — но ты бы определился, они ведь и хотели голыми остаться. Это ты заставил всех облачиться.

Ну, разумеется, я. А что оставалось делать? В паху и сегодня ещё ныло, а Элен явно позабыла, о чём рассказывала Дженни у родника. Все дырочки она подставит, как же, как же! Хоть бы одну предложила, чтобы восстановить здоровье после вчерашнего.

Вот и обсуждали новую одежду местных дамочек. Всё дело было в том, что, осматривая территорию, на которой предстояло прожить пару месяцев, пока дожди не прекратят заливать землю, я обнаружил сарай. Такой же остроконечный, как и все хибары, которые возводились для жилья, ну, может, чуток побольше. А внутри аккуратно сложенные шкуры, кстати, так и не выяснил, с какого животного их содрали. Шкурки, предположительно, были сыромятные и очень напоминали замшу. Кому и для чего изготавливались, меня совершенно не заинтересовало, однако, одёжку из них можно было сварганить вполне сносную, чем я и озадачил всех. Но, был один маленький изъян. Имелось на каждой шкурке розовое пятно, и по ходу раскроя оно идеально ложилось на то место, которое должно было прикрывать попки аборигенок. Вот и выглядели девчонки, как короткошёрстные бесхвостые павианы с ярко выраженными красными задницами.

Полдня потратили на шитьё и что теперь, всё перекраивать? Так и шкурки закончились, осталась самая малость, а Элен и Дженни целый час ржали в голос, называя меня победителем в номинации «самый неудачный дизайнер». Мол, если бы мы были в XXI веке, я точно занял первое место в этом конкурсе.

Едва успокоились, и то, этому поспособствовало появление Джины, пришедшей ещё с двумя подругами. Прибежала сообщить, что на поляне перед пещерой выстроилась вся община с зелёной воды. Явились всё ж таки принести клятву в верности или как назывался такой процесс в XVII веке в Африке.

И подумал, что нужно будет узнать у Джины, как звучит слово «клятва» на языке батутси. Когда девчонка толкала мне свою речь, как-то не до этого было, а потом вспомнил.

Их было много. Нет, не так. Их было до хрена. Вся поляна окрасилась в чёрный цвет. К тому же основная масса девушек не додумалась прикрыться даже фиговыми листочками. А ещё они говорили, подпрыгивали на месте и создавали такой шум и гвалт, что я изумлённо замер на четвереньках перед толпой, в первую минуту решив, что попал на Великое Национальное собрание. Стояли так плотно друг к дружке, что подумал: лишь бы не свергнулись в амфитеатр, как ни крути, а склон в нём крутой.

А на четвереньках был потому, как выбраться из пещеры по-другому не удавалось. А потом почувствовал, что в мои ягодицы кто-то упёрся головой, и послышалось громкое сопение Элен.

— Не ворчи, — проговорил я на французском, чтобы ни Джина, ни Ния, первыми покинувшими пещеру и стоящими неподалёку, не разобрали, о чём мы болтаем. И выбравшись из пещеры, встал на ноги. Услышав за спиной кашель, оглянулся и, увидев бледное, ошарашенное лицо блондинки, ехидно добавил, — вылезай, оракул холмов и пещер, у тебя работы прибавилось непочатый край.

— Почему у меня? — изумлённо уставилась на меня девушка, — мы с тобой так не договаривались.

— Да мы о таком развитии событий вообще не договаривались, — возразил я, — но как-то решать проблему нужно, — потом развернулся к Ние и с надеждой спросил, — мужчины есть? — а увидев, как голова девушки интенсивно — отрицательно качнулась из стороны в сторону, озабоченно почесал в затылке.

— И что, — нахмурив узкую полоску бровей, спросила Элен, — стоит ли Париж мессы? — а взгляд превратился в укоризненно жалобный.