Госпожа попаданка

— Ты представляешь, как они все взбесятся, когда узнают? — жалобно протянула Марти, — Икария и все остальные. Так мы еще могли надеяться, что они возьмут нас…

— Куда возьмут? — хмыкнула Лена, — все еще надеешься, что тебя примут в «Нерею»? Забудь — после смерти Фарсины у тебя там черная метка.

— Что?

— Неважно, — махнула рукой Лена, — в общем, Икария тебе уже не поверит. Меня же она и подавно не примет — зачем ей соперница в «Нерее»?

— Но это значит война?

— Лучше так, чем просто сдаться без боя. Если и дальше будем вести себя как овцы, эти волчицы нас сожрут. Меня дважды пытались убить — думаю и третий раз не заставит долго ждать. А потом и тебе не поздоровиться и остальным девчонкам — Икария не простит вам. Хочешь, чтобы тебя уважали — поучись защищаться.

— Ты думаешь…у нас получиться?

— Все будет нормально, — произнесла Лена, — кончай трепаться, принцесса. Убеждать это не твое — давай попробуем найти твоему рту более привычное применение.

Больше слов не понадобилось — Мартильда, сгорая от похоти, скользнула на кровать и Лена призывно раздвинула ноги, приоткрывая гладкую промежность, эпилированную медовым воском. Тюргонка тут же хищно впилась в истекавший влагой розовый цветок. Лена издала протяжный стон, выгнувшись всем телом от охватившего ее острого наслаждения. Издавая чмокающие звуки, Марти губами и языком ласкала влажную плоть, бросая на старшую послушницу замутненные похотью взгляды. Сам вид веснушчатого личика заключенного в кольцо сильных бедер, неимоверно возбуждал Лену — вскоре она с громким стоном кончила, одновременно вдавив в себя Марти с такой силой, что та практически утонула в ее мускулистой плоти. Но даже тогда тюргонка, лишенная возможности видеть и даже дышать, не переставала вылизывать Лену, сквиртующую послушнице прямо в рот. Наконец тиски бедер разжались, выпуская растрепанную, мало не задохнувшуюся Марти. Не давая девушке опомниться, Лена опрокинула ее на спину — и теперь уже рыжеволосая послушница вскрикивала и стонала, пока Лена целовала и кусала небольшие острые груди. Целуя плоский живот, она спускалась все ниже, пока не зарылась лицом в рыжеватые волоски женского лона. Протяжный стон сорвался с распухших губ Марти и ее острые ногти конвульсивно впились в двигавшуюся у нее между ног светловолосую шевелюру.

Уже позже они расслабленно лежали в кровати, обмениваясь ленивыми поцелуями.

— Ну, так что? — Лена приподнялась на локте, заглядывая в глаза Марти, — ты со мной?

— Не знаю, чем закончится эта твоя затея, — ответила тюргонка, — но я с тобой! Вот только, что скажут остальные?

— Я сама с ними поговорю, — сказала Лена, — может даже сегодня утром, перед службой.

— Так скоро?

— С этим делом медлить не стоит.

Лена рассчитывала переговорить со своими сторонницами в небольшом храме, где проходила утренняя служба — не раскрывая всего просто попросить их собраться вечером у нее в келье. Обычно диаконессы приходили на службу позже, так что Лена рассчитывала, что у нее будет время перекинуться словечком-другим с послушницами.

Однако в этот раз все было иначе.

Войдя в храм, Лена увидела Лактению перед статуей Скилакагеты. Рядом с ней стояли четыре девушки в необычных нарядах: по ним Лена поняла, что девушки прибыли в монастырь совсем недавно, раз даже не получили еще туник послушниц.

— Сегодня необычный день, — вместо приветствия сказала архдиаконесса, — в наш монастырь прибыли четыре благородные девы. Идя разными путями, они явились в Никтополь почти одновременно, а поскольку четыре, также как три и семь — священное число Триморфы, то я и решила представить вам их еще до службы.

Она хлопнул в ладони и вперед, коротко поклонившись, шагнула девушка в длинной юбке из темно-красного бархата и зеленой безрукавке поверх белой блузки. Безрукавку и юбку украшали шнуры, с нанизанными на них бусинами и небольшими серебряными колокольчиками, издающими негромкий звон при каждом движении девушки.

— Княжна Вайорика из Дракии.

Ну, это понятно — черные волосы, слегка смуглая кожа, нос с небольшой горбинкой, темно-синие глаза, да еще и на руке наколка с сильно стилизованным луком. Лена уже знала, что это символ Лерайе, Архонта-Лучника, культ которого во всей Империи, наибольшей популярностью пользовался именно в Дракийских Княжествах. После присоединения Дракии к Империи, несколько веков назад, оттуда и переселились в Некрарию жрицы Скилакагеты. В монастыре считали, что Триморфа и подвластные ей богини по сей день правят Дракийскими Княжествами под видом Астарота и младших архонтов Гремори и Лерайе, нередко принимающих женское обличье. По сей день не меньше половины всех послушниц из Империи — уроженки Дракии.

— Княжна Найда из Сарлонии.

Тоже легко узнать — белая вышиванка, расшитая черными мухами; черная юбка, расшитая белыми мухами; черевички из тончайшей выделки кожи и венок из оранжевых и фиолетовых цветов в черных волосах. Полные груди, крутые бедра, круглое лицо — чем-то эта девушка напомнила Лене молодую Наташу Королеву, разве что посимпатичнее. Радостная улыбка на все лицо, в черных глазах — наивная радость деревенской дурочки, впервые выбравшейся в большой город. А поскольку дурочек в Монастырь не брали, значит с этой простушкой стоит держать ухо особенно востро.

— Редкая гостья — Иоко из Йамто. Не припомню, чтобы в Некрарии хоть раз появлялись послушницы из столь дальних краев.

О «дальних краях» Лена ничего не знала, но даже если бы Лактения не произнесла имени, и так понятно аналогом какой страны в ее собственном мире являлась эта самая Йамто. Черные волосы, уложенные в замысловатую прическу, высокие скулы и узкие глаза, черное кимоно вышитое красными хризантемами. Тонкую талию перехватывает широкий пояс, из-за которого торчит рукоять небольшого кинжала. Лицо — словно безупречная фарфоровая маска, умело скрывавшая любые эмоции девушки.

— И, наконец, боярышня Темнозара из Пятиградья. Из Росковии у нас раньше тоже никого не было …, -Лактения бросила быстрый взгляд на Лену, — но теперь она не первая.

Почудилось ли Лене или в голосе Лактении и впрямь прозвучала насмешка? Кто знает, что сочла нужным сообщить Саломея диаконессе, больше всех работающей с послушницами? Сама Темнозара не повела и глазом. Что и говорить, выглядела она эффектно: высокая голубоглазая красавица с золотистыми косами, выбивавшимися из-под двурогой шапки, усыпанной жемчугом. На черном сарафане красная вышивка, изображающая дерущихся волков, медведей и хищных птиц. С головного убора у висков свисают серебряные подвески, на груди красуется причудливое ожерелье, где окованные серебром звериные клыки и когти сочетаются с золотыми и янтарными бусами.

Темнозара никак не показала своего интереса к «землячке» и все же Лена внутренне напряглась, когда жрица упомянула о ней — сумеет ли она теперь сохранить свою легенду? Хотя Пятиградье — богатая вечевая республика на юго-западе Росковии, а Залесье — северо-восточная глухомань и все же…вряд ли они настолько чужды друг другу, чтобы не распознать самозванку.

— Уверена, что вы все, — Лактения особенно подчеркнула слово «все», — поможете новеньким влиться в ряды Сестер. Ну, а пока же возблагодарим Триморфу за новые души, что она привела в Никтополь. Новенькие, вы пока просто запоминайте.

Жрица развернулась к статуе и все послушницы послушно подхватили гимн, воздавая славу Трехликой Богине. Лена перехватила встревоженный взгляд Марти и ободряюще улыбнулась ей — что же, значит, придется немного отложить разговор.

Одержимость как метод самопознания

После общей службы, новеньких, как и других, недавно поступивших послушниц, отправили на разные работы, а более старших девушек развели по залам. Лена оказалась в той же группе, что и Икария и все прочие члены «Нереи» — все, кто отличился при сборе трав во Внешних Садах. Из сторонниц Лены с ней оказалась только Марти.

— Я успела переброситься парой слов с Лайгой и Кмерой, — шепнула тюргонка, — они передадут остальным.

— Молодец, — Лена с невольным уважением посмотрела на свою спутницу, не терявшую времени даром. Неохотно она призналась себе, что появление «землячки» слишком выбило ее из колеи — раз она даже не вспомнила, на что ей пришлось столь старательно уговаривать Марти. Нужно взять себя в руки — с расшатанными нервами не стоит и думать о том, чтобы претворять в жизнь свои замыслы.

— Кажется, мы еще не были в этом крыле, — заметила Лена, желая отвлечься от тревожных мыслей. Сейчас послушницы шли по уходящему внизу коридору, столь узкому, что девушки могли идти только по двое. Стены, отделанные черным мрамором, прерывались небольшими нишами, где тускло мерцали фиолетовые кристаллы. Мрамор покрывали причудливые барельефы, изображавшие разного рода чудовищ. Вскоре коридор кончился и девушки оказались перед двустворчатой дверью из черного дерева. Над ней красовался фиолетовый лик очередной богини — с высунутым языком и, будто слепыми, смолянисто-черными глазами.