Бит стал софистом — дивлюсь: он мыслить не в силах и даже Так говорить, чтобы все поняли речи его.
* * *
Белую легче ворону найдешь, черепашек крылатых, Чем в Каппадокии всей путного ритора ты.
* * *
Эхо гранитную, Пана подругу, ты видишь, приятель. Звуки и голос она любит назад возвращать.Всех голосов отраженье она, пастушья забава. Слово скажи и, его снова услышав, уйди.
* * *
Статую эту, твой образ, тебе посвятил я, Киприда; Мог ли прекраснее я что-нибудь в дар принести?
* * *
Зря
ты Приапа, меня, по обычаям нашим поставил Здесь, Евтихид, сторожить сгнивший, ненужный сушняк.Рвом я стою окружен. Вор придет и, не видя поживы, Только и сможет меня, сторожа, он утащить.
ПТОЛЕМЕЙ
НА ТИМОНА АФИНСКОГО
Кто и откуда я родом, не спрашивай. Знай, что желаю Смерти я всем, кто идет мимо могилы моей.
* * *
Знаю, что смертен, что век мой недолог, и все же — когда я Сложный исследую ход круговращения звезд,Мнится, земли не касаюсь ногами, но, гостем у Зевса, В небе амвросией я, пищей бессмертных, кормлюсь.
ЭПИГРАММА ПТОЛЕМЕЯ САМОМУ СЕБЕ
Звездные в небе дороги и лунное круговращениеЯ, хитроумно раскрыв, изложил в своих сочинениях.
ЮЛИЙ ПОЛИЕН
Вечно надежда крадет наши дни, а последнее утро Множество наших надежд губит на веки веков.
ДИОГЕН ЛАЭРТСКИЙ
Ты не горюй, коль с тобою несчастье нежданно случилось, Равно довольствуясь всем, что подаст божество.Даже мудрец Периандр, павши духом, угас безвозвратно: Он не добился того, чем захотел обладать.
НА ПИФАГОРА
Был Пифагор мудрецом, и таким, что мяса не трогал И говорил, что оно недопустимый соблазн.Но угощал им других. Я дивлюсь мудрецу: как же сам он, Не соблазняясь, других прямо толкал на соблазн.
* * *
Ты, Аристон, — и старец и плешив, — и вотПодставил солнцу темя, чтоб спалить его.Теплее стать, чем надо, верно, хочешь тыИ не желаешь хладным угодить в Аид.
* * *
Умер, твердят, Протагор. Но в земле лишь тело сокрыто; Дух же великий его ввысь к мудрецам отошел.
* * *
— Диоген, скажи, какая ввергла смерть тебя в Аид?— Зуб ужасный пса похитил и низверг меня туда.
ЗЕНОБИЙ ГРАММАТИК
Изобразить пожелал живописец Грамматику как-то. [129] Виктора сделав портрет, молвил: «Я цели достиг».
АФИНЕЙ
Люди, вы трудитесь тщетно, и лишь из корысти единой Не прекращаете ссор, войны друг с другом ведя;А от сокровищ природы берете лишь малую долю, Споры пустые любя о бесконечном пути.Слышал мудрец Эпикур, сын Неокла, от Муз эти речи, Иль их треножник святой бога-пифийца открыл.
129
«Изобразить пожелал…» Смысл эпиграммы: Виктор — воплощение грамматики.
В жизни любая годится дорога. В общественном месте — Слава и мудрость в делах, дома — покой от трудов;В селах — природы благие дары, в мореплаванье — прибыль, В крае чужом нам почет, если имеем мы что,Если же нет ничего, мы одни это знаем; женитьба Красит очаг, холостым — более легкая жизнь.Дети — отрада, бездетная жизнь — без забот. Молодежи Сила дана, старики благочестивы душой.Вовсе не нужно одно нам из двух выбирать — не родиться Или скорей умереть; всякая доля блага.
130
Грамматик и автор сочинений по астрономии и геометрии.
131
«О жизни». Эта эпиграмма — переделка эпиграммы Посидиппа «О жизни» (см. стр. 82).
Что ты за Вакх и откуда? Клянусь настоящим я Вакхом, Ты мне неведом; один сын мне Кронида знаком.Нектаром пахнет он, ты же козлом. Из колосьев, наверно, За неимением лоз делали кельты тебя.Не Дионисом тебя величать, а Деметрием надо. Хлеборожденный! Тебе имя не Бромий, а Бром.
132
«Старец Закон повстречал…»Иоанн — юрист и, вероятно, современник поэта, сравнивается здесь с прославленным древним законодателем Солоном.
133
«На пиво». С пивом Юлиан познакомился, очевидно, во время военных действий в Галлии. Он называет этот напиток Деметрием, по имени богини Деметры — покровительницы хлебных злаков. Хлеборожденный — вместо «огнерожденный» (эпитет Диониса); Бромий — один из эпитетов Вакха; Бром — по-гречески «дурной запах».
ЛИБАНИЙ
Здесь за стремительным Тигром лежит Юлиан погребенный.Добрым правителем был он, а равно и храбрым солдатом.
Выдающийся христианский писатель. Ему принадлежат также несколько поэм и 250 эпиграмм.
135
«Памяти Василия Великого» (1). Эпиграмма относится, очевидно, к 379 году, — году смерти Василия, большого знатока греческой литературы и друга Григория Богослова. Василий был адвокатом, а впоследствии епископом в г. Кесарии Каппадокийской (в Малой Азии).
Легче бы телу, казалось, лишиться души, чем расстаться Мне, о служитель Христа, друг мой Василий, с тобой!Но перенес я разлуку — и жив. Для чего? Лучше взял бы В хоры блаженных с собой ты от земли и меня.Не забывай меня! Я же — свидетелем гроб! — не забуду, Если бы даже хотел. Слово Григория в том.
О общежитие дружбы, о милые сердцу Афины! Речи и жизни святой данный впервые обет!Знайте, что в небо теперь, как желал, удалился Василий. Я же, Григорий, живу, узы нося на устах.
136
«Памяти Василия Великого» (2).Данный впервые обет. — Очевидно, намек на обет дружбы, который Григорий с Василием произнесли в Афинах в годы учения у ритора Либания.