Греческая эпиграмма

* * *

Больше всех смертных Орфей стяжал себе славу кифарой, Нестор других превзошел сладостным даром речей, Песен искусством — Гомер, обладавший божественным знаньем, Флейтой же — он, Телефан, в этом лежащий гробу.

НА ПРЕДСКАЗАТЕЛЯ

Некто к Олимпику раз обратился, прося указаний, Плыть ли на Родос ему, как и чего избегать; И отвечал предсказатель: «Во-первых, возьми себе новый, Прочный корабль; во-вторых, летом плыви, не зимой. Так поступив, невредимым доедешь туда и обратно, Если тебя на пути в плен не захватит пират».

НА СКУПОГО

Вешаться было собрался Динарх. Только самая малость — Несколько медных монет скрягу заставило жить: Столько спросили с него за веревку, и он отказался Дать эту цену, решив смерть подешевле найти. Вот уж, действительно, Главк, величайший пример скопидомства: Несколько медных монет скрягу заставило жить!

НА ПЕВЦА

Ворон ночной на людей своим карканьем смерть накликает. Если ж поет Демофил, дохнет сам ворон ночной.

* [121]

Вызвал однажды на суд глухой глухого, но глуше Был их гораздо судья, что выносил приговор. Плату за нанятый дом за пять месяцев требовал первый; Тот говорил, что всю ночь он напролет промолол. «Что же вам ссориться так? — сказал им судья беспристрастный, — Мать вам обоим она — оба кормите ее».

* * *

Судном владеет Филон под названьем «Спасенье», однако, Думаю, даже и Зевс в нем не сумел бы спастись. Только зовется «Спасенье», а все, кто поднимутся на борт, Иль не отчалят совсем, или отчалят в Аид.

121

«Вызвал однажды на суд…» Этой эпиграмме подражал Пушкин в стихотворении «Глухой глухого звал на суд судьи глухого».

ИМПЕРАТОР ТРАЯН

Выставив нос свой как раз против солнца и рот свой разинув, [122] Всем ты прохожим легко время поможешь узнать.

ИМПЕРАТОР АДРИАН

Здесь погребен Архилох, а на ямбы его вдохновила Муза, чтоб славой не мог он Меонида затмить.

122

В эпиграмме намек на солнечные часы: длинный нос служит как бы теневой стрелкой.

ГЕКТОРУ

Гектор, Ареева кровь! Если слышишь меня ты за гробом, Радуйся! Скорбную ж мысль об Илионе родном Прочь отгоняй. Он людьми населен, хоть в сравненье с тобою Менее сильными, — все ж любят Арея они. А мирмидоны исчезли. Скажи при свиданье Ахиллу, Что энеады царят над Фессалийской землей.

ДИОНИСИЙ СОФИСТ

ПРОДАВЩИЦА РОЗ

Девушка с розами, роза сама ты. Скажи, чем торгуешь: Розами или собой? Или и тем и другим?

ВОЗЛЮБЛЕННОЙ

Ветром хотел бы я быть, чтоб, гуляя по берегу моря, Ты на открытую грудь ласку мою приняла. Розой хотел бы я быть, чтоб, сорвавши своею рукою, Место на белой груди ты ей, пурпурной, дала.

ПЬЯНИЦЕ, УПАВШЕМУ ПОД ДОЖДЕМ [123]

123

«Пьянице, упавшему под дождем». Смочен и Вакхом и Зевсом — то есть вином и дождем.

Не мудрено и упасть, если смочен и Вакхом и Зевсом. Как устоять против двух, смертному против богов?

БЕЗАНТИН

О моя милая юность, и смертью грозящая старость! Та уж прошла, и ко мне этой приход недалек.

ЛУКИАН

[124]

НА СВОЮ КНИГУ

Все это я, Лукиан, написал, зная глупости древних. Глупостью людям порой кажется мудрость сама: Нет у людей ни одной безупречно законченной мысли; Что восхищает тебя, то — пустяки для других.

МОРСКИМ БОГАМ

Главку, Нерею, Ино и рожденному ей Меликерту, Самофракийским богам, как и Крониду пучин, Спасшись от волн, я, Лукиллий, свои волоса посвящаю, — Кроме волос, у меня больше ведь нет ничего.

124

Один из величайших писателей античности, мастер сатирического диалога. Под его именем в Палатинской антологии 41 эпиграмма.

О ДЕТЯХ

Я, Каллимах, пятилетний ребенок, беспечный и резвый, В царство теней унесен смертью безжалостной был. Но не скорби обо мне, что мало я жизни изведал — Мало и горя зато в жизни пришлось мне узнать.

* * *

Тратить разумно не бойся добро свое — помни о смерти. В тратах же будь бережлив — помни, что надобно жить. Мудрым зову я того, кто, постигнув и то и другое, Тратить умел и беречь, должную меру блюдя.

* * *

Делая зло, от людей еще можешь укрыться; но боги Видят не только дела — самые мысли твои.

* * *

Целая жизнь коротка для счастливых людей, а несчастным Даже и ночь-то одна неизмеримо долга.

* * *

Нет, не Эрот обижает людей, но рабы своей страсти Вечно стремятся ему вины свои приписать.

* * *

Смертных владение смертно, и вещи во времени гибнут; Все-таки вещи порой могут людей пережить.

* * *

Будешь любезен ты смертным, покуда удача с тобою, Боги охотно внимать станут молитвам твоим. Если же доля твоя переменится к худшему, — всякий Недругом станет тебе с первым ударом судьбы.

* * *

Горше на свете никто досадить человеку не может, Нежели тот, кто друзей искренних вводит в обман. Ибо льстеца не врагом ты считаешь, но другом, и душу Всю открывая ему, терпишь сугубый ущерб.