Грехи Матери
Шрифт:
Имико покачала головой, и слезы заблестели в воде, как кровь.
— Это не сработало, — тихо сказала она. — Ты убежала и все еще не обрела покоя. На самом деле, выхода нет.
— Никакого, кроме смерти, — сказала женщина у меня за спиной.
Имико резко подняла голову, и улыбка появилась на ее заплаканном лице. Затем она бросилась бежать и пронеслась мимо меня.
— Сири!
Глава 32
Дистанцироваться от войны с Тором не получилось. Трис продолжал сражаться. Его силы были невелики, но у него было достаточно людей, чтобы совершать набеги на деревни, проникать в города, поджигать продовольственные склады и похищать детей важных членов совета Тора. Это слишком великодушное заявление. Он похищал детей, заставлял их родителей сдаваться, убивал их. Он вселял ужас в жителей Тора и делал это от моего имени.
Сирилет продолжила с того места, на котором я остановилась. Я не
Попытка дистанцироваться от власти в Йенхельме тоже не сработала. Я больше не восседала на Троне-трупе, больше не совещалась с советниками и судьями, вообще больше не появлялась на публике. Я стала отшельником в своем королевстве. Вокруг меня раскинулся шумный город, а я сидела в стороне от всего этого в своем дворце. Одна. Хардту больше не нравилось бывать во дворце. Ну, он никогда этого не любил. Думаю, это навевало слишком много воспоминаний об Изене. У Тамуры были свои таверны и школы, где он рассказывал истории и передавал свое безумие другим. У Имико была своя криминальная империя, и, я считаю, она была более довольна, чем когда-либо со мной. Ви была мертва, Трис изгнан. Сирилет была... там, в моем дворце. Она сидела на моем троне и принимала решения вместо меня. Она командовала моими армиями, издавала законы, которые способствовали процветанию Йенхельма. Я видела ее редко и мельком. Джозеф, конечно, все еще был там, часто бродил по нижним этажам моего каменного дворца, слуги заботились обо всех его нуждах, прислушивались к каждому его слову. Иногда я разговаривала с ним, но иногда это было все равно, что пытаться поддерживать беседу с рыбой. В дни просветления он снова становился моим старым другом, и мы могли предаваться воспоминаниям, но таких дней было немного, и они были далеки друг от друга. Чаще всего он смотрел на меня непонимающим взглядом или смотрел сквозь меня, как будто меня там не было. Иногда он просто каменел посреди разговора.
Несмотря на то, что я отстранилась от власти в Йенхельме и от внимания общественности, моя репутация росла. Истории, которые меня окружали, становились все масштабнее, грандиознее и ужаснее, чем правда. Одни утверждали, что я собирала монстров во дворце, забирала тела с близлежащих кладбищ и создавала армию, чтобы сокрушить Тор. Другие утверждали, что я была в коконе и скоро выйду из него как... Я не знаю. Как мотылек? Скорее всего, нет. Вероятно, как какой-нибудь новый монстр, у которого больше ртов, чем рук. Земляне действительно любят пугать себя страшными историями. Вероятно, именно поэтому Ранд сотворили так много созданий Севоари из нашего воображения. Жители Йенхельма поверили в мою легенду. Установили мои статуи во внутренних дворах. Убивали и оправдывали это тем, что Королеве-труп всегда нужны новые тела. Я видела, как это происходило, и пыталась это остановить, удалившись со сцены, но мое отсутствие только усугубило ситуацию.
Я разработала новый план. Ну, я сказала себе, что это новый план, чтобы помешать моим людям превратить меня в демагога, которого они хотели. Я решила сбежать.
Я рассказал об этом Джозефу, и никому другому. Не думаю, что он понял меня, но в то время он был ледяным. Я не имею в виду, что он был закован в лед; он был буквально сделан изо льда. Я даже не знаю, слышал ли он меня, но я все равно сказала ему.
Затем я пошла навестить Сирилет. Она спала. Свернулась калачиком в своей постели, зажав простыни между ног. Ей было всего тринадцать лет. Девочка только начинала превращаться в молодую женщину. Я несколько минут наблюдала, как она мечется в постели, погруженная в какой-то сон. Она не проснулась. Тогда я чуть не сломалась, моя решимость была так близка к краху. Я знала, от чего отказываюсь, чего мне не суждено увидеть. Я знала, что мне будет не хватать наблюдения за тем, как она превращается в женщину, которой она станет. Я не хотела это пропустить. Я хотела быть там, видеть это, помочь ей это пережить. Но я была ядом. Я портила все, к чему прикасалась. Ви погибла из-за меня. Трис был изгнан, из-за меня он превратился в настоящий кошмар. Сирилет уже пошла по моим стопам. И каждый раз, когда я пыталась это остановить, я только приближала ее к превращению в монстра. Это была моя вина, и я не знала, как это остановить.
Я повернулась и выбежала из ее комнаты со слезами на глазах и ненавистью в сердце. Да, я ненавидела себя, хотя и убеждала себя, что это единственный выбор,
который у меня был. Единственный шанс, который у нее был. Я знала, что Имико присмотрит за моей дочерью, и искренне верила, что она справится с работой лучше, чем когда-либо справлялась я.Я выскользнула из своего дворца и из Йенхельма посреди ночи и бежала на запад. Я исчезла, надеясь, что люди сочтут меня мертвой. Я хотела, чтобы Королева-труп умерла. Конечно, она этого не сделала.
Не могу сказать, что я не оглядывалась назад. Оглядывалась. Каждый день, когда меня не было, я оглядывалась назад. Несмотря на мили пути и годы, разделявшие нас, несмотря на комфорт и умиротворение, которые я обрела в Райсоме, я никогда не переставала оглядываться назад. Я никогда не переставал желать снова увидеть Сирилет.
— Я так рада, что ты пришла, тетя, — сказала Сирилет. Ее голос был более глубоким, чем я помнила, но я все еще думала о ней как о ребенке. Маленькая девочка с бледной кожей, темными волосами и ослепляющим взглядом, которая ходила за мной по пятам и в основном молчала, за исключением тех случаев, когда у нее возникали вопросы. Но время сделало мою память ложью, как и все остальное. Я обернулась, чтобы посмотреть на женщину, в которую превратилась моя дочь.
Она была выше меня, по крайней мере, на голову, хотя, признаюсь, с возрастом я немного усохла. Она выглядела сильной и здоровой. Ее кожа больше не была мертвенно-бледной, как у девушки, проводившей большую часть времени под землей. Теперь она приобрела какой-то цвет. Из-за постоянного пребывания на открытом воздухе, солнца и непогоды цвет ее лица несколько потемнел. Ее волосы были почти черными, как вороново крыло, и длиннее, чем она когда-либо носила в детстве, и они были заплетены в одну толстую косу, свисавшую через плечо. Ее левое ухо было проколото шестью серебряными кольцами, свисавшими с внешнего края. И ее глаза по-прежнему сияли особым темным светом, как при солнечном затмении. Она была одета в черное, как и я обычно. Свободные брюки, блузка в тон и жакет поверх нее. Моя младшая дочь выросла в женщину, которая много путешествовала. И, что, пожалуй, самое странное, она улыбалась. Я так редко в своей жизни видела, как Сирилет улыбается, но вот она здесь и улыбается, как голодная женщина на пиру.
Сирилет уронила сумку, которую несла, и крепко обняла Имико. Они прильнули друг к другу, словно сплетенные веревки. Я видела, как Сирилет уткнулась лицом в плечо Имико, как Имико тряслась то ли от слез, то ли от смеха. Это было трогательное воссоединение, личное, от которого многие бы отвернулись. Но не я. Я смотрела на них и чувствовала... Черт меня побери, но я завидовала. Это было воссоединение с Сирилет, которого я хотела, на которое надеялась. Я знала, что этого никогда не случится, но та маленькая часть меня, которая любила надеяться, мечтала об этом. К черту надежду. Надежда ведет только к разочарованию. Они долго не выпускали друг друга из объятий, таких же крепких, как наши луны. И когда, наконец, они расстались, то прижались лбами друг к другу. Я увидела слезы в глазах моей дочери, вода превратила ее темный свет в калейдоскоп цветов. Мне было неловко, что я наблюдаю за ними так пристально, с таким нетерпением, но я не могла отвести взгляд. Я знала, что сама никогда не испытаю этого воссоединения с Сирилет, поэтому я его представила. На мгновение я представила себя на месте Имико.
— Ты нашла меня, — сказала Сирилет, все еще прижимая к себе Имико.
Они разделились, и Имико сильно толкнула Сирилет в грудь. Она отшатнулась, но Сирилет не сдвинулась с места.
— Глупая девчонка! — прорычала Имико. — Ты бросила меня.
Сирилет снова улыбнулась и выглядела смущенной.
— Прости, тетя. Я должна была. Я не могла понять, кто я такая, кем мне нужно быть, не оставаясь одна. — Она выглядела неуверенной. — Есть ли в этом смысл?
— Нет! — вздохнула Имико. — Да. Но вряд ли ты была одна, Сири. Мы следовали за тобой. Тарены...
— Вы были в Каратаане? — спросила Сирилет, поморщившись. У нее все еще была та же сбивчивая манера говорить, которую я помнила с детства. Она выпалила несколько слов, затем сделала небольшую паузу, прежде чем торопливо произнести еще несколько.
Имико кивнула:
— Они пытались убить нас.
Сирилет потерла левую руку, и я услышала звон металла о металл:
— Да, они немного, э-э, переусердствовали.
Я услышала шаги и увидела Кенто рядом со мной, ее взгляд был прикован к Сирилет. Больше никто в оазисе не обращал на нас ни малейшего внимания, все были слишком поглощены своими делами, купались или собирали красную воду; один дурак пахт облизывал дерево. Ни у кого больше не было времени или причин наблюдать за воссоединением моей маленькой семьи. Я заметила, что Кенто положила руку на рукоять своего меча, готовая обнажить его. Полагаю, я знала, что столкновение неминуемо. Но это не делало его привлекательным. Я должна была как-то его остановить. Я должна была как-то остановить Сирилет. Каким-нибудь способом, который не включал бы в себя ее убийство. Я положила руку на плечо Кенто, и она отпрянула от меня, сжавшись в комок, как змея, готовая к броску.