Грезы о любви
Шрифт:
— Велитэль Ниранэ ведь была вашей родственнице?
— Троюродной сестрой, наши деды были братьями. Потом наш с ней кузен возглавил род Ниранэ, а мы так и остались боковыми ветвями. — Целитель расчистил один из табуретов и опустился напротив Эстель. — Я тогда уже самостоятельно практиковал. Меня пригласили во дворец.
— Вы очень хороший целитель.
— Я умел держать язык за зубами. Как, кстати, и твой отец. Это спасло ему жизнь, когда его брат едва отправился на плаху. Король Линэлион не хотел повторить судьбу отца, да и… С тех пор я являюсь личным целителем королевской семьи и помогаю
— Это было так давно.
— Такой прелестной юной эльфийке так и должно казаться, — по-отечески усмехнулся Ниранэ. — Но на самом деле прошло не так много времени. При короле Линэлионе я прожил дольше, однако… помнятся лучше последние годы.
Эстель сидела в простом коричневом платье — форма для всех в лечебнице — и заворожено слушала старшего эльфа. Усталость, накопившаяся за день, отступала, когда она представляла картины прошлого.
— Самое прекрасное в нашем призвании — это дарить жизнь другим. Помню, как принимал все роды королевы Велитэль. Она особенно любила последнего своего ребенка, носила его с такой надеждой, думала, что будет девочка… Она так и не оправилась после смерти принцессы Элиэн… А в итоге вместо второй дочери у нее родился сын… и стал достойным королем. А потом я помогал появиться в наш мир уже его детям. Правда, не всем, — с горечью добавил Ниранэ.
— Но почему? — после столь трепетного рассказа сложно было представить, что могло заставить королевского целителя остаться в стороне.
— Королева Илинера… избавилась от бремени слишком рано. Я не ожидал… В лечебнице не хватало рук, и она меня отпустила… До сих пор не могу простить себе этого… За мной, конечно, послали, но когда я прибыл, королева уже была мертва… Великая потеря… и слишком неожиданная. Кронпринц едва выжил, я несколько месяцев выхаживал его, — в голосе целителя звучала неподдельная боль, которая сменилась проблеском тепла: — И это небывало чувство надежды, когда ты спасаешь кого-то, вытягиваешь его из объятий смерти. Тогда мир вокруг становится светлее.
Эстель с воодушевлением смотрела на наставника. Ей не нужны были слова, чтобы понять его. На мгновение она представила каково это — сражаться за чью-то жизнь и победить там, где, казалось, невозможно не проиграть.
Несмотря на огромный размер королевского дворца, зачастую его не хватало, чтобы разойтись двум принцам, что уж говорить об узком коридоре к кабинету отца.
— Ваше высочество не видит, куда идет?
— Напротив, прекрасно видит, что препятствий никаких нет.
— Слепота — не порок, и с ней эльфы живут.
— Не поспорю, есть эльфы, которые и с пустой головой как-то живут. Не подскажешь, как?
— Вопрос не ко мне.
— Чувствую, закончились остроумные ответы.
— Зато у тебя язык хорошо подвешен. Жаль, не спасает от папиного гнева. Идешь получать ежевечернюю порцию отцовского недовольства?
— А ты бежишь плакаться маме в юбку? Тоже традиция, кстати.
— Не смей оскорблять мою мать.
— Она сама с этим прекрасно справляется.
— Ты просто завидуешь! — в ярости прошипел Лидэль: ему хотелось кричать, но здравый смысл и инстинкт самосохранения не позволяли делать это под дверьми отцовского кабинета. — Ты
ведь сирота, а мы с Линэль и Ловэль с семьей! Тебя даже отец не любит! Он портреты твоей матери сжег, только чтоб не видеть ее лица!— Заткнись! — рявкнул Лоренс, хватая брата за грудки. Тот был на полголовы ниже, да и в плечах чуть поуже — все же на три весны младше, — поэтому перевес в драке был на стороне кронпринца.
— Закрой свой мерзкий рот…
— Лоренс? — холодный голос отца мог мгновенно остудить пыл разъяренных принцев.
Лоренс замер, глядя прямо в льдистые глаза брата — в них плескалось торжество, — и отступил. Лидэль отряхнул помятый камзол и, коротко поклонившись отцу, направился к лестнице: сегодня ему необычайно повезло, и Лоренс сам себя поставил. В их холодной войне чаще побеждал сдержанный и рассудительный старший брат, тогда как Лидэль обычно действовал на эмоциях. Но не сегодня, не сегодня…
И все же, уже спускаясь по лестнице, Лидэль вновь скривился: как бы отец не отчитывал Лоренса, как бы не любил остальных детей, но именно старший брат был тем, кто сидел по правую руку от короля. Он присутствовал на советах, мог высказывать свое мнение, принимать решения, пусть не масштабные, а местечковые, но все равно! Если с отцом что-то случится или он уедет — на войну, к примеру, — то именно Лоренс сядет на трон. Все Лоренсу, все ему!
Черная зависть сжигала Лидэля изнутри. Он тоже хотел, чтобы ему дали шанс показать себя, а вместо этого он слоняется по дворцу да выслушивает насмешки старшего братца!
Рассветный Лес, конечно, не мог соперничать территорией с Темной Империей, но был не меньше Фелин’Сена, крупнейшего людского королевства. И это не считая Леса фейри, которые исконно выступали союзникам светлых эльфов в любых конфликтах.
— Лучше бы мы с оборотнями дружили, — честно признался Нарель, читая донесения с заставы у Серебряного. — Толку нам от русалок и нимф?
— Дриады — хорошие целители, а нимфы…
— Нейлин, они бесполезны, — отрезал генерал Рисанэ.
— Я бы выразился помягче, — пробормотал Нарель, наблюдая, как краснеет Нейлин.
— Помягче не на войне выражайся, — не отвлекаясь от вороха карт, ответил друг. — В Южной войне нам пришлось защищать их, а когда кочевники все же пожгли их леса, вся эта толпа ринулась к нам. На южных границах мы положили тысячи наших воинов, Рассветный Лес понес огромные потери.
— Есть вести от Астеры? — быстро перевел тему Нарель. Он знал: если Селон начинает ворчать, его не остановит ничто. Кроме, Авелис, конечно. Жаль, что она осталась в поместье, Нарель успел соскучиться по подруге.
— Нет. До сих пор нет.
— Значит, что-то случилось. Ты же знаешь Астеру, она бы никогда не отказала в помощи.
— Особенно по приказу короля.
— Вот именно.
— Но на востоке тихо, да и южные с западными границами молчат. А следопытов Астеры до сих пор нет.
— Будут, — с уверенностью произнес Нарель.
— Не спорю, вопрос только: когда? — генерал вздохнул и прочертил пальцем линию между заставами. — Они нападут здесь.
— Уверен?
— Нет, конечно, иначе не проиграл бы ни одного сражения. Но вероятность велика…