Грим

— Отпусти меня, — дрогнувшим голосом потребовала Гермиона, чувствуя его горячее дыхание на своей коже, запах его парфюма и мускусный запах его тела.

— Даже сейчас, — тихо произнес Драко, — в определенные моменты я ненавижу тебя, Гермиона.

— Это взаимно, Грим.

Его хватка на ее подбородке ослабла. Он схватил ее за бедра, приподнял, вынуждая сесть на стол и раздвинуть ноги, и сразу же занял позицию между ее бедер, зарываясь лицом в ее волосы.

Гермиона сдавленно ахнула, ощущая его тело так мучительно близко.

— Меня зовут Драко. Не Грим, — зло прошептал он, на миг болезненно сжимая волосы на её затылке.

— Нет, — с вызовом произнесла Гермиона и вонзила ногти в его плечи, почти надеясь увидеть выступающие кровавые пятна на шелковой ткани его рубашки.

Из горла Малфоя послышался приглушенный рык. Драко смотрел на нее несколько томительных мгновений, будто принюхивался к чему-то. Крылья его носа трепетали. В голове Гермионы промелькнула мысль о его животном обонянии и о ее собственном возбуждении, которое он не мог не почувствовать.

Беспокойство. Предвкушение. Похоть.

Драко провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Ты скажешь моё имя.

— Нет!

К её негодованию, он снова ее не поцеловал. Вместо этого Гермиона услышала, как рвется ткань ее пижамных штанов и нижнего белья. Громкий вздох.

Их ненависть и любовь столкнулись. Между ними не было нежности, ласковых и трепетных прикосновений. Драко прикусил ей шею и содрал с неё остатки одежды. Запах её возбуждения всё усиливался, Гермиона ёрзала на столе, прижимаясь к его члену. Даже сквозь штаны он чувствовал её влажность.

Твою мать, Грейнджер!

Проведя рукой от затылка к груди, он больно сжал её сосок и спустился вниз. Большим пальцем лаская её клитор, он медленно ввёл в неё палец. Тугая. Влажная. Податливая.

Стон. Откинулась назад.

Ускорив темп, добавил второй палец. Когда её дыхание участилось, а мышцы начали сокращаться, он быстро сдёрнул с себя штаны свободной рукой и резко в неё вошёл.

Боль. Вскрик. Наслаждение.

— Ещё! — полувскрик-полустон Гермионы сорвал ему голову, и он начал яростно в неё вколачиваться. Боль внутри неё перемешивалась с ярким и животным наслаждением, и это подхлёстывало его всё больше. Она опёрлась на руки и пятки, периодически соскальзывающие со стола, и двигалась ему навстречу. Драко подхватил её под бёдра и за затылок, насаживая её всё глубже и резче. В один момент она выгнулась и замерла. Рот приоткрылся в беззвучном крике.

Я… Сейчас…

Он вышел из неё. Сквозь мутную пелену сознания до неё донёсся голос Драко:

— Назови моё имя.

— Я… ммм… Малфой, пожалуйста!..

— Имя!

Она попыталась придвинуться, но он отошёл.

Негодование. Невысказанная мольба.

Не смотри на меня так, Грейнджер!

Он перевернул её животом вниз, пригнул к самому столу, раздвинул ей ягодицы и уткнулся в неё членом.

— Ну же, Грейнджер, это всего лишь моё имя!

Ввёл головку и снова вынул, когда она подалась назад. Шлёпнул её по заднице.

— Имя, Грейнджер!

Драко, пожалуйста!..

— Нет, скажи это вслух.

Он снова вошёл и начал двигаться так мучительно медленно, что она не выдержала.

— Драко, ну пожалуйста, ДРАКО!

Он заполнил её так резко и до конца, что у неё перехватило дыхание. Знакомые и такие желанные волны возбуждения снова начали накатывать, сжимая его член всё сильнее, вводя их обоих в сладкое безумие.

Драко так и не поцеловал ее. Зато Гермиона произнесла его имя. Ещё дважды.

========== 26 глава. Rebirth ==========

For you, for you

I would bring down the heavens on this earth

For you, for you

I would even trust the devil for rebirth

Ради тебя, ради тебя

Я бы обрушил небеса на эту землю.

Ради тебя, ради тебя

Я бы даже доверился дьяволу ради возрождения.

Poets Of The Fal — Rebirth

Марсела Меццоджорно разгладила несуществующую складку на платье и, наверное, в сотый раз за день взглянула в зеркало. Длинные черные волосы были уложены в высокую прическу, как у кузины Алисии, мочки ушей оттягивали бриллиантовые серьги, худую девичью фигуру облегало тяжелое платье из золотой парчи.

«Я не обладаю и сотой долей красоты Алисии», – горько решила Марсела.

Сколько она себя помнила, Алисия была недостижимым идеалом. Ее длинные волосы отливали на солнце золотом, голубые глаза в обрамлении длинных ресниц сияли внутренним светом, фигура позволяла выглядеть соблазнительной в любой одежде. В ноябре Алисии исполнилось девятнадцать, и она была самой завидной невестой их круга.

Марселе через две недели исполнится пятнадцать. Ее трудно назвать симпатичной или милой, она маленького роста, худая и нескладная, с большими серыми глазами, которые отец, шутя, называл глазами испуганного олененка. В ее возрасте Алисия была красавицей, а не тощей девчонкой.

До недавнего времени старшая кузина и вовсе не замечала Марселу, ее восторженно-обожающего взгляда, но после одного декабрьского дня возненавидела сестру до глубины души. До недавнего времени про Марселу редко вспоминали.

Все началось в ноябре, когда Марсела впервые узнала о существовании Анабель Меццоджорно (старшей сестры ее матери) и о ее смерти, подслушав разговор собравшихся родственников в кабинете деда, который свято верил, что одному ему известно о потайной комнате. Сквозь специальное зеркало Марсела видела обеспокоенные, но не расстроенные лица, никто не интересовался, нашли ли убийц, где и кто похоронил их сестру, дочь, свояченицу. Беспокойство сводилось к единственному вопросу: «Кому достанется дар Анабель?» Родственники спорили, в ярости тыкали пальцами и волшебными палочками в гобелен, на котором раскинулись ветви генеалогического древа семьи Меццоджорно, кричали о правопреемственности поколений и гендерном аспекте. В конечном счете, они пришли к выводу, что магический дар покойной Анабель достанется ее старшей племяннице – Алисии. Осталось дождаться, когда семейная реликвия, украденная паршивкой Анабель, как называл ее дед, вернется в их дом.

В первую неделю декабря в доме появился необычный гость, и с его приходом жизнь Марселы кардинально изменилась. Высокий светловолосый волшебник с яркими голубыми глазами был самым красивым мужчиной из всех, что доводилось встречать Марселе. Ее сердце дрогнуло и забилось быстрой птицей в груди в то мгновение, когда ласковый взгляд незнакомца коснулся ее лица, а мягкий обволакивающий голос произнес:

– Марсела, наконец-то я могу познакомиться с тобой.

С того самого мгновения Марсела готова была следовать за Кристианом Марлоком и в рай, и в преисподнюю. Лишь бы видеть ласковую улыбку идеально очерченных губ в ответ на выполненную просьбу. Лишь бы быть рядом с ним.

*

Гермиона сидела в глубоком мягком кресле, с наслаждением потягивая чай, крепкий, горячий, сдобренный домашним вином: Рэй посоветовал, заметив, как она шмыгает носом, вернувшись после очередного визита в больницу Святого Мунго. Гермиона действительно чувствовала себя неважно: в груди засела ледяная змейка простуды. Но ее болезненные симптомы были совершенно тривиальным случаем, не сравнимым с состоянием, в котором продолжал пребывать Рон. Гарри неделю назад сочли возможным перевести из палаты в Мунго в засекреченную квартиру. Но Рон оставался в больничной палате. Физически он был здоров, но сознание, обезображенное неизвестной магией, не поддавалось традиционному лечению.