Грим

За несколько дней до трагедии Ролан подтолкнул меня взять отпуск неделей раньше, чтобы успеть закончить приготовления перед свадьбой. Я радовалась как ребенок.

Двадцать первого апреля наш ректор попросил меня на несколько часов выйти вместо одной лаборантки, уехавшей навестить тяжело заболевшего ребенка. Но это было не настоящей причиной. Я поспешила на остров и узнала, что Ролана подозревают в убийстве нескольких домовых эльфов и одного гоблина. Я не поверила, долго возмущалась и кричала, что мой будущий муж – не убийца. А потом случилось это.

Темнота расцвела тусклыми красками, и Драко увидел Сиэ и пожилого ректора, яростно ссорящихся, а в следующий миг вздрогнул. Ткань мироздания лопалась неравномерно. Через каждые несколько метров возникали неровные дыры, будто некая сила изнутри рвала ее в самых слабых местах. В одну из дыр угодила рука ректора и рассыпалась трухой, вызвав цепную реакцию по остальному телу.

Сиэ закричала, не в силах встать от охватившего ледяного ужаса, лишь пятилась от растущей дыры, не замечая дыру позади нее. А в следующую секунду воспоминание исчезло.

– Тогда он не знал, что одного вида магической силы не достаточно. Не знал…Погибло семьдесят семь человек. Две семерки, усиленный ритуал жертвоприношения. И месть тем, кто его не понял. Наши тела растворили в пыль. А сознание заперли между миром живых и мертвых, привязав к проклятому острову.

Драко взглянул в лицо призраку. Миловидные черты лица исчезли, уступив место лютой ярости. За спиной Сиэ появились и другие. Семьдесят семь призраков, в полупрозрачных телах которых горел темный огонь свирепой мести.

– Отомсти за нас, – произнесла Сиэ, а ей вторили семьдесят шесть призраков.

*

После их последний встречи доктор Матиас разрешил снять с Гермионы смирительную рубашку. Следующие два дня он приходил к ней около полудня, был как всегда в хорошем до зубной боли настроении и с улыбкой, прилипшей к полным губам. Гермиона возненавидела его всей душей. Во снах она видела, как кромсает ножом эту улыбку.

Ей казалось, что она сходит с ума. И она не могла винить в своем безумии лекарства, которые каждый день якобы пила под внимательным взглядом медсестры. Таблетки Гермиона прятала за щекой и затем исправно спускала в унитаз.

Садистские мысли вызывала сама обстановка клиники, комнатушка три на три метра, из которой Гермиону не выпускали. И вечная улыбка доктора Матиаса.

В один из визитов он принес ей фотоальбом, якобы ее собственный. На первых страницах она узнала свои детские фотографии, но примерно с середины начинались снимки, которых не могло быть.

– Это фотомонтаж, – уверенно произнесла Гермиона, глядя на фотографию в обычно магловской школьной столовой, где она вместе с Гарри и Роном задувала свечи на огромном шоколадном торте.

– Вы ошибаетесь, Гермиона. Фотографии абсолютно настоящие. Я оставлю его вам.

– Возьмите обратно свою фальшивку, – крикнула Гермиона и швырнула альбом, попавший в дверь, успевшую захлопнуться за доктором.

Целый день Гермиона отказывалась подходить к альбому, распластавшемуся под дверью. К концу вечера любопытство победило.

С затаенной горечью Гермиона переворачивала страницы. Такой могла бы быть ее магловская жизнь. Поездки с классом в Лондон на рождественские каникулы, Гарри и Рон в школьной футбольной команде, их троица в Макдональдсе, на карнавале в Эдинбурге и даже в Дисней-лэнде. Рон в праздничном колпаке и с раскрытым ртом, когда мать с отцом дарят ему новенький компьютер. Гарри, которому на вид лет четырнадцать, вместе с его отцом и Роном рыбачат на озере и машут в камеру. На фоне того же озера запечатлены в синхронном прыжке Гермиона, Рон, Гарри и Лили Поттер.

На фотографию упала слезинка, и Гермиона с удивлением обнаружила, что плачет.

«Это подделка, – убеждала он себя. – Родители Гарри умерли задолго до этого. Они не могли быть с ним на барбекю».

Она перевернула страницу. Их повзрослевшая троица в ночном клубе. Она сама в коротком красном платье и агрессивным макияжем, слева стоит Рон, одетый в брюки и майку с портретом Джона Леннона, справа – Гарри без очков и зажженной сигаретой в зубах.

«Нам здесь явно нет еще восемнадцати, кто нас пустил в клуб?» – ужаснулась Гермиона, забывая о фальшивости снимков.

От следующих фотографий ей действительно стало плохо. Она в обнимку с улыбающимся Драко на Трафальгарской площади. На следующей фотографии они самозабвенно целуются на каком-то концерте. А далее открытка из трех снимков, сделанная в кабинке моментального фото, на которых они с Драко делают забавные рожицы. И фотография Малфоя, играющего на гитаре в каком-то баре.

С печальным любопытством и каким-то смущением Гермиона разглядывала непривычно веселого Драко в клетчатых рубашках и джинсах, которые явно предпочитал другой одежде. Он был таким непривычным, милым парнем с добрым открытым лицом, а не холодными пугающими чернотой глазами Грима.

«Я бы хотела пережить такие моменты», – подумала Гермиона и испугалась собственных предательских мыслей.

Отбросив подальше фотоальбом, она забралась в дальний угол, нервно поглядывая на альбом. В глубине души зрели сомнения.

Они усилились на следующий день, когда доктор Матиас с раздражающей улыбкой объявил, что к ней пришел посетитель. Это был Рон.

Ей, как агрессивной пациентке, разрешили посещение в присутствии двух дюжих медбратов, которые прежде устроили ей унизительный обыск в поиске запрещенных предметов. В комнате для посещений санитары застыли возле входа, сложив руки на груди. Опасливо глядя на них, Рон робко произнес:

– Здравствуй.

– Рон!

Гермиона готова была расплакаться от счастья, увидев родное лицо, хотя мозг настойчиво напоминал, что настоящий Рон лежит в больнице Святого Мунго.

– Ты похудела, – констатировал Рон. – Снова отказываешься от еды?

Он был похож и не похож на настоящего Рона. В левом ухе блестело кольцо сережки, волосы были подстрижены под короткий ежик, и нос, казалось, был когда-то сломан и неправильно сросся. Заглядевшись, Гермиона пропустила вопрос.

– Что? Я не помню, ела или нет, – рассеяно произнесла Гермиона и прошептала: – Рон, вытащи меня отсюда.

Лицо друга приобрело напряженное выражение. Он посмотрел на санитаров, молча стоящих в углу, и сказал тихо:

– Гермиона, тебя здесь лечат, если ты не будешь им препятствовать, то скоро сможешь вернуться домой.

– Ты тоже мне не веришь? Рон, ты тоже волшебник.

– Хватит, Гермиона. Я много раз это слышал, – поморщился Рон и вздохнул. – Гарри передавал тебе привет. Он сейчас уехал на соревнования в Бирменгем, несмотря на травму плеча, он собирается играть. Джинни, представляешь, заметило одно модельное агентство. Прямо на улице! Теперь ее фотографии висят возле одного фирменного магазина с женской одеждой. Мама в восторге, но мы с братьями не разделяем их. Чего доброго заставят сниматься для рекламы нижнего белья!