Грязное белье

Денвер мог только представить, как Адам увлекся пчелами и виноградом. В нем была какая-то дурацкая сосредоточенность, как будто он был из тех парней, которым нужно напоминать, что нужно остановиться и поесть.

– Так чем же ты занимаешься, когда не изучаешь мотыльков?

Вопрос, казалось, смутил Адама.

– Не очень многим, полагаю.

– Никаких лиг по боулингу с опылителями, да?

Он хотел пошутить, но что-то в этом замечании заставило Адама выглядеть если не пристыженным, то несчастным, что намекало на нечто большее в его истории.

– Да, в основном студенты-выпускники энтомологического факультета тусуются вместе вне занятий и аспирантской работы.

– Ты так говоришь, как будто тебя это не касается.

Адам потянулся через плечо, чтобы почесать шею.

– Раньше так и было. Я... поссорился с одним из них, и с тех пор мне было тяжело с ними общаться. К тому же я съехал из дома, который мы все снимали.
– Он выглядел огорченным.
– Иногда я задаюсь вопросом, разумно ли это было.

– Переехал один? А что, с деньгами туго?

Адам покачал головой.

– Нет, дело не в этом. Это просто… труднее быть самому по себе. Сложнее, чем я думал.

– Иногда трудно - это хорошо, - заметил Денвер.

– Иногда.

Потасовка возле бара привлекла внимание Денвера, и он отошел от двери, угрожающе нависая над ее участниками. Как только все успокоилось, он вернулся на свое место, где Адам стоял, прислонившись к опорной колонне, и смотрел на танцпол со смесью зависти и страха. Он выглядел таким потерянным, не то чтобы совсем уж неуместным, но определенно беспомощным. Денвер никак не мог решить, то ли ему хочется завернуть его в одеяло, то ли отправить в службу безопасности. А может, и то, и другое.

Денвер заметил, что Адам снова потирает шею, только на этот раз это был не просто нервный жест. Казалось, он сосредоточился на своем плече.

– Ты ушибся или что-то в этом роде?
– Спросил Денвер, указывая на то место, которое Адам продолжал потирать.

– О, нет, не совсем.
– Адам отдернул руку, как будто его поймали на жульничестве.
– Сегодня я вводил много данных. А теперь болит.

– Вот, - сказал Денвер, указывая на табурет, - присаживайся.

Ему нравилось, как Адам делал то, что ему говорили, не спорил, а просто сидел на стуле и выжидательно смотрел на Денвера. Если бы Денвер думал, что ему это сойдет с рук, он бы вел себя как хороший мальчик, но он пока не был уверен, как это повлияет. Поэтому он просто встал позади Адама и положил свои большие руки на его красивые, стройные плечи, а затем помял их один раз, для пробы.

Адам, всхлипнув, обмяк и упал обратно в руки Денвера.

Денвер улыбнулся и принялся за массаж, не сводя одного глаза с танцпола, а другого - с двери, пока обрабатывал своего студента-энтомолога. Ему нравилось чувствовать Адама в своих руках, такого маленького и хрупкого, что он мог бы переломить его пополам, но в то же время сильного, его мышцы сопротивлялись и боролись, прежде чем, в конце концов, уступить прикосновениям Денвера.

Он признал, что скучает по очкам.

Однако ему нравилось в Адаме все. Во многих отношениях Адам был таким же, как и все остальные молодые люди, которых Денвер подбирал в «Отбое», но во многих других отношениях он был другим. Начнем с того, что Адам не был обычным парнем, которого Денвер привел к себе домой. Даже когда его проделки еще не были на слуху, они, как правило, были молоды умом, если не в буквальном смысле, телом. Эл любил шутить о том, что за месяц проделок Денвера, им, вероятно, хватило бы сообразительности, чтобы вскрыть консервную банку. Только не Адаму.

Было странно, что даже сейчас, когда Адам таял в разминающих руках Денвера, он сохранял необычное чувство осознанности. Мозг этого человека никогда не отключался, он всегда анализировал, оценивал, взвешивал. Когда Денверу пришлось прервать массаж, чтобы проверить удостоверение личности, Адам сразу же пришел в себя и отошел в сторону, чтобы дать Денверу пройти. Что Денверу действительно понравилось, так это страстное желание, которое он почувствовал в Адаме. Это, каким-то образом, было связано с его интеллектом, что отличало его от нуждающихся, жадных геев, которые хотели, чтобы Денвер выбил из них все дерьмо, но на их условиях. Они так хотели иметь папочку, что Денверу захотелось раздавать визитки психотерапевта.

Адам... Ну, Денвер не был уверен, чего именно хочет этот парень. Адам продолжал делать вид, что с ним все в порядке, хотя было совершенно ясно, что он в шаге от полной неразберихи, но стоило Денверу слегка подтолкнуть его локтем, и он чуть не замурлыкал.

Денверу захотелось посадить Адама к себе на колени.

В какой-то момент ему пришлось довольствоваться тем, что он просунул руки под облегающую тело блестящую белую майку, поигрывая сосками Адама сзади, прижимаясь своей эрекцией к его пояснице. Ему очень хотелось уйти с работы до трех, но он чертовски хорошо понимал, что у него нет такой возможности. Джейс уже ушел домой, вероятно, чтобы трахнуть своего маленького счастливого иглотерапевта перед сном, а это означало, что он рассчитывал на то, что Денвер закроет бар и убедится, что новый бармен не будет обслуживать своих друзей после закрытия, как это делал предыдущий.

Денвер прикусил ухо Адама.

– У тебя завтра ранние занятия или что-то в этом роде?

Ему понравилось, как Адам бессознательно склонил голову набок, чтобы Денверу было удобнее.

– Не раньше полудня. Только лабораторные работы утром. Никакой спешки.

Член Денвера ожил при этой приятной новости.

– Хорошо. Я не хочу торопиться, трахая тебя.
– Это замечание заставило Адама ахнуть и еще сильнее обмякнуть в объятиях Денвера, и Денвер улыбнулся ему в шею, проводя языком по напряженным мышцам.
– Я съем твою задницу, мотылек.
– Адам пискнул, как мышонок, и, Боже, Денверу потребовались все силы, чтобы не впиться зубами в его плечо и не разрыдаться еще сильнее.
– Я разложу тебя пошире на своей кровати и вылижу из тебя все дерьмо.

Адам дернулся, словно кто-то подбросил его на пружине, не вырвался из рук Денвера, но был чертовски близок к этому.

– О, я...
– Он замолчал, прикусил губу и поспешно высвободился из рук Денвера.
– Я… Прости. Я не могу вернуться в то место.

Денвер помолчал, переваривая услышанное.

– Ладно. Я не против пойти к тебе.

На этот раз Адам дернулся сильнее.

– Нет! Я имею в виду...
– Он отвернулся, но Денвер успел заметить выражение крайнего страдания и отвращения к себе на лице Адама.
– Неважно. Просто... забудь об этом.

Адам встал с таким видом, словно собирался уйти.

Денвер не собирался хватать Адама так сильно, как он это сделал, а только схватил его за плечо и развернул к себе, но Адам двигался быстрее, чем ожидал Денвер, и нога Адама зацепилась за край табурета. Потеряв равновесие, они приземлились, прижавшись друг к другу, на противоположной стороне вестибюля, Адам прижался лицом к стене, а большое, крепкое тело Денвера сильно прижалось к нему.

– Извини, - пробормотал Денвер и начал отступать.

– О Боже, не уходи, - прохрипел Адам, слегка склонив голову набок.
– Не останавливайся, пожалуйста.

Денвер замер.

Глаза Адама были закрыты, его лицо исказилось в неразборчивом выражении, но его слова было легко истолковать. Что ж, необходимость была. Однако, что именно Денвер не должен был останавливать, он не мог понять. Должен ли он был удерживать Адама? Толкнуться в него? Снова прижать его к стене?

Решив сделать последнюю попытку, Денвер отодвинулся настолько, чтобы он мог - несколько неуверенно - снова прижать Адама к стене.