Гусар

Так-то всё вроде бы хорошо. Мы, по сути, раскрыли заговор и арестовали предателей-поляков. Однако три мёртвых шляхтича делали всю картину менее радостной.

Ну и ещё, честно говоря, меня напрягала та спокойная уверенность, в которой пребывал седовласый. Он словно очень хорошо понимал, что им абсолютно ничего не будет. На дурака поляк не похож, а значит, для подобной уверенности у него должны быть основания.

По предрассветным улицам города мы неслись так, будто везли новость о конце света. Телеги громыхали колёсами по брусчатке, грозя не доехать до финальной точки. На подобные гонки они явно не были рассчитаны.

Нашей целью был дом полковника Давыдова. К счастью, где живёт командир полка, знал Ржевский. Он и указал дорогу. Мы подъехали прямиком к забору, окружавшему двор, и я велел гусарам ждать, оставив напоследок важное указание:

— До моего возвращения, Христом богом прошу, не убейте больше никого. Вообще никого.

Они посмотрели на меня с обидой. Мол, корнет, что ж вы нас так…Мы если кого и убьем, то исключительно ради России-матушки.

— Не переживайте, граф. — Успокоил меня один из гусар. — Все хорошо.

А я как раз переживал. Очень. Стоит отвернуться, эти бравые вояки уже кого-нибудь грохнули. Не зря кто-то там говорил, что настоящий гусар не доживёт до тридцати пяти лет. Ясное дело! Их же медом не корми, дай какой-нибудь замес организовать.

Я кивнул Ржевскому в сторону дома, намекая, что пора идти. Или за славой или… О втором варианте думать не хотелось. Надеюсь, моё предчувствие в этот раз подведёт.

Мы с поручиком забежали во двор, напугав своим появлением караульного. Он вскинулся, намереваясь то ли спросить пароль, то ли перегородить путь, но наш вид, похоже, дал ему понять — случилось что-то серьезное.

Я и Ржевский сразу, сходу, взлетели на крыльцо, затем решительно постучали в дубовую крепкую дверь. Не вдвоем, конечно. Если говорить более точно, я постучал.

Удары эхом разнеслись по сонному двору. Главное, чтобы полковник не послал нас куда подальше. Время, конечно, раннее, но тянуть нельзя. Поэтому я и решил рискнуть. К тому же, доложить надо было в обход Браздина. Надеюсь, важность информации сможет оправдать тот факт, что мы прыгнули через голову. Даже через две головы. Чаадаев тоже остался в стороне.

На пороге возник заспанный денщик. Увидев двух взъерошенных офицеров, он испуганно моргнул. В принципе, понять его можно. Выглядели мы, мягко говоря, не очень презентабельно. Мундиры в пыли и в крови, у Ржевского оторвана пара пуговиц.

— Полковника Давыдова. Немедленно. Дело государственной важности, — отчеканил я.

Денщик замялся. Судя по выражению его лица, он узнал и меня, и Ржевского. А судя по выражению взгляда, он твёрдо был уверен, что от нас двоих ничего хорошего ждать не приходится. У Ржевского в полку имелась репутация задиры и любителя приключений. У меня… Тут всё ясно. Ничего нового. Соответственно, денщик предполагал, что по нашей вине ему может прилететь нагоняй.

— Ночь на дворе! Его превосходительство почивают! Никак невозможно… — пролепетал он, пытаясь изобразить стойкость и твёрдость духа.

— Какая ночь, любезный. Рассвело! — Ржевский широким жестом указал на розовеющее небо.

— Всё равно. — Упёрся денщик. — Значит, утро. Но его благородие спит. Не вижу причин, чтоб будить его. Сообщите о вашем деле, и я передам всё.

Честно говоря, я не планировал вести себя по-хамски или грубить. Просто… Это был весьма тяжёлый день и ещё более тяжёлая ночь. Я очень, очень задолбался! Поэтому отступать из-за упрямства денщика не планировал. Надо будет прорываться с боем — не вопрос. Другого варианта всё равно нет. Доложить Браздину я не могу. Тот, пользуясь ситуацией, сто процентов либо заберёт все лавры себе, если руководство будет благосклонно, либо свалит всю вину на нас, если полетят головы.

В общем, я решил сделать диалог более убедительным и молча извлёк из-за пояса пистоль. Денщик икнул, затем попятился. Наверное, вид у меня был не совсем адекватный. Думаю, я вполне сейчас напоминал слегка психованного человека да ещё и с оружием в руках.

— У тебя десять секунд, любезный, — процедил я, приблизив ствол к перепуганному лицу денщика. — Через десять секунд я выстрелю в эту дверь. А потом, возможно, в тебя. Потому как ты своей дуростью мешаешь очень важному делу. Мою репутацию знаешь? Стреляю я погано. Если что, даже не убью с первого раза. Придется дырявить тебя многократно. Хочешь быть похожим на сито? Думаю, нет. А теперь беги. Буди полковника.

Денщик развернулся и, спотыкаясь, бросился вглубь дома. Мы с Ржевским замерли на пороге, ожидая появления Давыдова.

Прошла, кажется, целая вечность, или просто мои внутренние часы сбились из-за усталости. Ржевский тоже нервничал, ему, видимо, передалось мое состояние. Он переминался с ноги на ногу и тяжело вздыхал.

Наконец, в прихожей снова послышались тяжёлые шаги, которые сопровождало недовольное бормотание. Дверь распахнулась настежь. На пороге возник сам полковник Давыдов.

Я, конечно, не знал его в лицо, но, думаю, вряд ли денщик рискнул позвать кого-нибудь другого. Заспанный, в наспех накинутом халате поверх белья, он был красен от гнева. Его взгляд метнулся от моей персоны к Ржевскому, затем снова переключился на меня. Ох, чувствую, сейчас будет эпический разнос…

— Бестужев?! Ржевский?! — взревел он. — Вы оба в своем уме?! Какого черта происходит?! Врываться вот так, беспардонно… Это что, не могло до утра подождать?! И вообще…

Я шагнул вперёд, глядя полковнику прямо в глаза. Нужно было прервать его гневный монолог, но так, чтобы он меня не пристрелил на месте за нарушение субординации.

— Никак нет, господин полковник. Не могло ждать, — твёрдо произнёс я. — Мы вскрыли заговор. Государственная измена.

Слово «измена» подействовало на Давыдова, как ушат ледяной воды. Сонливость и ярость с его лица моментально исчезли, сменившись острой, хищной сосредоточенностью.

— Слушаю. — Коротко бросил полковник.

— Ребята, завози! — громко крикнул я гусарам, которые вместе с телегами оставались за забором.

Буквально через пару минут во двор дома полковника въехала подвода с четырьмя связанными шляхтичами и тремя мёртвыми. Давыдов обвёл взглядом пленных поляков, задержался на трупах, а затем жестом указал мне и Ржевскому на дверь.

— В дом. Живо. Будете докладывать.

Наконец-то. Хоть какой-то прогресс.

В кабинете полковника, при свете двух свечей, я, стараясь говорить чётко и по-военному кратко, доложил обо всём, что произошло. Хотя, скрывать не буду, хотелось добавить пару смачных деталей для драматизма. Но… Ситуация к тому не располагала. Да и потом драматизма и без того хоть отбавляй, на десятерых полковников хватит.

В итоге, рассказал всё от начала до конца: про идиотский приказ Чаадаева, а я его до сих пор считал идиотским, про обе засады, про бой и захват преступников.