Холодная война – глубины океана…

Наш корабль

Россия, не зная курса, Плывет себе наугад. Как первый отсек от «Курска», Оторван Калининград. Не просвещен, не обучен Вовремя наш экипаж. И по борьбе за живучесть Не проведен инструктаж. Гибнем в подъездах и штреках — Страшен кровавый след. Но «Осмотреться в отсеках!» Сверху команды нет. Взрывчатка, ножи и пули — Топит Россию братва. Словно винты, погнулись Курильские острова.

* * *

Экипажам

атомоходов, погибшим в океане

Акустик различает голоса Архангелов, а не семей китовых. Из глубины всплываем в Небеса, — Апостол Петр готов принять швартовы. Достоинство и Веру берегли, А к Господу вели морские мили. У нас горизонтальные рули Похожи на расправленные крылья. Качаемся, как будто на весах, На облаках – в цене весомость слова. Наш экипаж зачислят в Небесах В эскадру адмирала Ушакова. Нет, кроме нас, в отсеках ни души. Над перископом белый ангел вьется. В раю мы будем Родине служить Под вымпелом святого флотоводца!

* * *

В шинели зрелость встала на пороге. Приказ подписан: бросить якоря. Что видел я? Учебные тревоги. Казармы. Полигоны. И моря. Неоспорима флотская наука. Течет походных дней калейдоскоп: Циклон – в отверстье рубочного люка, Полярное сиянье – в перископ. Таинственна глубин нейтральных темень: Немало в ней находок и утрат. Что видел – разберусь! Судьбу и время Мне высветил кремлевский циферблат.

* * *

С Севера вынырнув, словно из проруби, Жадно дышу Ленинградом. Мысли порхают, как дикие голуби, В стае с густым листопадом. Трудно года мои плыли и ехали Сквозь ледниковые мили. В лиственном небе, изрытом прорехами, Солнечно светятся шпили. Все позабудется, все перемелется — Жизни жестокий закон. Дышится легче и в лучшее верится Возле Ростральных колонн.

Флаг

Грузен крейсер на рейде. Полумрак. Лишь заря багровеет на рее. Спущен флаг. Нет! Не думайте, мы не сдались. Ночь – не враг. Как свинец, сны в затылки влились. Свернут флаг. Свет зарниц – свет сигнальных ракет. Жди атак. Маскируются войны в рассвет. Поднят флаг!

* * *

Юрию Курганскому

Снится сон: мучительно и странно Видеть заполярную весну. С аварийным дифферентом на нос Мой корабль уходит в глубину. Океан раскачивают ветры. Айсберг отражает лунный свет. Глубина – четыре километра. Дно – гранит. На всплытье шансов нет. Просыпаюсь. Сердцу неспокойно. Не спасет от бед уют квартир. В полигонах вызревают войны. Скоротечна жизнь. И зыбок мир.

II

1955 год

Я родился, когда еще пепел войны не остыл. Дети в роще играли немецкой простреленной каской. В пол, как в колокол, бил скорбно старый костыль — Инвалид шел в худой гимнастерке солдатской. Улыбались на стенах слегка пожелтевшие фото Непришедших солдат — между хмурых икон. Пьяно вскрикивал в чайной: «В атаку, пехота!» Одноногий печник, вспоминая штрафной батальон. В почерневшей избе хрипло хлопали шкафчика дверцы, В ней старуха жила, пыль сметая с военных картин. И позднее я понял ранимым мальчишеским сердцем, Почему в деревнях больше женщин и меньше мужчин.

Отцу

Из калитки ты шагнул в войну С легкою котомкой за плечами. И, как предки к правде в старину, Шел по ней и днями, и ночами. В поисках всемирной тишины Укрощал безжалостные доты. И в Берлине вышел из войны Через Бранденбургские ворота.

В День Победы

«Танки прут… Их пуля не берет… Взвод в земле… В живых лишь я, сынок! Оставляю Сорок первый год, По России пятясь на восток». Он заплакал… Распахнул окно… Прохрипел, садясь на табурет: «Помни – поражение одно Не забыть и после ста побед!» Отступленье, пепел, плач сирот От отца ко мне приходят в сны. Поминаю Сорок первый год, В семьи не вернувшийся с войны.

Возвращение

Он в хату вошел невесел. – За душу молились?.. Ждали?.. И рядом с иконой повесил На стену свои медали. Друзей поминал. И плакал, Казалось, что мир нереален. И грозно смотрел из мрака С медалей Иосиф Сталин.

Сорок первый год

Сорок первый, хмурый и уставший, В окруженье раненным попавший… Сорок первый, без вести пропавший, Мертвых в спешке не похоронивший, Под Москвой врага остановивший, Ты несешь и горестно, и свято Имя неизвестного солдата.

* * *

Неизвестный солдат. Мы покойных забываем… Они помнят нас! Справедливы солдатские войны, если выполнен точно приказ. Всех погибших помянем достойно, на потомков потом поворчим. Справедливы солдатские войны, а о маршальских… мы помолчим.

Высота

Разбитый дот. Осколочный металл. Война давно ржавеет в катакомбах. Вслепую здесь похоронил обвал В корнях берез не взорванную бомбу. А соловьи поют. Земля в цвету. Среди травы разбросаны ромашки. Березы атакуют высоту, Как моряки в разорванных тельняшках.

* * *

Опустели, как в дождь, бельевые веревки — Нищета. Мы у века живем на краю. Петербургу не выплакать слез Пискаревки И не снять ленинградской блокады петлю. Прячем взгляды в себя, сторонимся друг друга; Как в тугом кошельке, в сердце носим вину Перед теми, кто умер. Мы загнаны в угол. Шулера – словно карты – тасуют страну.

Ветеран