Холодная война – глубины океана…

Воинам-интернационалистам

Куба, Конго, Египет, Чили… Долгу чести мы были верны. А с врагом воевать учились Вдалеке от своей страны. От Испании до Афгана Мы вкусили беду и вину. И в чужих воевали странах, Чтоб в свою не пустить войну Пламя, взрывы, погибших лица… Наша память страшней суда. Но война ломала границы, Словно дамбы в бурю – вода. Дым пожарищ и пыл развалин. Скорбный залп. Медсанбата кровать. Мы теперь у себя воевали, Научившись вдали воевать.

Битва

Иеромонаху Александру (Фауту)

1. Казалось все… Нет больше сил. Спустился с неба ангел. «Здесь русские?» – меня спросил И встал на правом фланге. И по земле, и по воде Лежит путь к русской славе. Я знаю: никогда в беде Спаситель не оставит. 2. Плачет иволга. Мышь пищит. Меч лежит на груди крестом. Не кладите меня на щит. Встану сам со щитом. Озарились и храм, и скит. Сила духа – небесный свет. Битва кончена. Враг разбит. Торжествует Новый Завет.

* * *

Если ты и праведен, и страстен, Значит, в жертву сам себя готовь. Людям даст Господь свободу власти — И они прольют чужую кровь. За добро добром не стало платы. Не ищи ни славы, ни наград, Не сердись на Понтия Пилата: Понтий – настоящий демократ.

* * *

Колючей проволоки струны, натянутые между вышек, поют при свете зимнем, лунном о том, что к нам приходит свыше. А карабины, как фаготы, под вой пурги опасно слушать. Колючки проволоки – ноты! — вонзаются до боли в душу. И не убавить, не прибавить ни дня, что дал Господь, ни ночи. Не алфавит сегодня в славе, а звезд немое многоточье. И неестественно, и хрупко все: и бараки, и березки. Застыли в белых полушубках на мерзлых вышках отморозки. Не прикурить «бычок» без спичек — карманы вытрясла охрана. А мир – возвышен и трагичен, как будто музыка органа.

* * *

К бессмертью себя не готовь — Откроются вовремя двери. Бог милостив, словно любовь, А в нас умирает безверье. Ты видел ли жизнь без прикрас, Когда душу мучили черти. Бог вечен, он в каждом из нас — Ему помолись перед смертью.

* * *

Сквер с утра был печален и желт, А потом побелела ограда. Если дождь быстро городом шел, То снежок с неба медленно падал. Вот и кончилась осень почти, Вспыхнул день и погас, как лампада. Так и в жизни бывает: идти Быстро легче, чем медленно падать.

* * *

Листопад планирует во рвы, Ветер – и надсмотрщик, и погонщик. Самородки золотой листвы Намывает дождь в осенней роще. На реке и в поле – пустота, На приколе и скирда, и катер. Отреченье ветки от листа. В октябре дождь – золотоискатель.

* * *

Сонная роща. Мороз. Стынет в снегу бересклет. Словно из сопел, из звезд В ночь вырывается свет. Кто мы? И где колыбель Наша? Истоки – во мгле. Снегом укрыла метель Наши следы на земле. Пеплом сугробы легли Возле кладбищенских плит. Как с космодрома, с земли Небо уходит в зенит. Не разгадать до конца Черного неба секрет. Испепеляет сердца Звезд улетающих свет.

* * *

Подлунный мир таким, как есть, приемлю, Холодный тусклый свет слепит глаза. Упало небо снежное на землю И облепило долы и леса. Сквозняк из-за порога студит спину. Бессонница. Не греет легкий плед. На улице безлюдно и пустынно, Сквозь стекла окон льется лунный свет. И снег, и свет посеребрил ступени Крыльца. У клена крона набекрень. Дрожат на стенах призрачные тени — Я незаметно превращаюсь в тень. Луна блестит сквозь тучу, как лампада. И на земле – снег, и на небе – снег. И кажется, что после снегопада Я не земной, а лунный человек.

* * *

Хотя топор мой был остер И выверен прицел двустволки, Я ветками кормил костер, Чтобы меня не съели волки. Рубил сушняк. Мою ладонь Мозоли жгли, как пчелы в улье. Но для волков страшней огонь, Чем лезвие и пуля.

* * *

Инвалид, полоумный калека, Превращает доносы в дела. Жизнь ваяла в нем тип человека, Но работа была тяжела. А другой – криворожий в берете Бесовством развращает детей. В наше смутное время на свете Развелось много разных чертей.

* * *

Зверочеловеки. Им ко сну В ночь не отойти – за алчность плата. На телеэкран, как на луну, Воют, воспевая мглу разврата. Расползаясь по квартирам, мгла Губит неокрепнувшие души. И торчат локаторами зла Из затылков жирных волчьи уши. Воровать привыкли и делить Наше, превращать дворец в берлогу. Могут ближе к храму склеп купить, Но не купят место ближе к Богу.

* * *

Подводникам, осуществлявшим первые пуски баллистических ракет из-подо льдов

Мы шлем привет от Северного полюса Ракетой на камчатский полигон. Драконом извиваясь, мчатся полосы Полярного сияния вдогон. По радиоволнам плывет истерика — Неистовствуют вражьи голоса. Прорублено во льду окно в Америку, Ракета подминает небеса.

* * *

Плетемся к кресту от звезды, Плутая во мраке кромешном. Все меньше под небом святых, А больше порочных и грешных. Устали не жить, а играть, Фальшивых ораторов слушать. За истину легче отдать Святую, чем грешную душу.

* * *

Весть придет не письмом в конверте, А впорхнет ветерком в окно. Никому не желайте смерти — Вам людей воскрешать не дано. Бог един. Не найти иноверцев Там, где правят любовь и честь. Слов не надо. От сердца к сердцу Прилетает благая весть.

* * *

В живую плоть стреляют, а не в блюдца, Ныряют в джунгли низменных страстей. Во времена реформ и революций Бог отнимает разум у людей. Не оглядеться и не оглянуться — Мир словно дом без окон и дверей. А люди, от реформ и революций Озлобясь, превращаются в зверей.

* * *

Глаза в глаза. К чему слова?! Мысль высветят зрачки. По тополям бежит листва, Ныряя в сквозняки. Зачем бессмысленно спешить, Не слыша соловья?! Уж лучше, умирая, жить, Чем умирать, живя.

* * *

Расскажи мне, что такое – старость. Старость – стать, рассудочность, усталость. Но костлява стать и слаб рассудок. Устаем от маршей и побудок. Старость – детство то, что задержалось, И к себе отчаянная жалость. Старость – то, в чем каяться осталось, То, о чем – уж точно! – не мечталось. Расскажи мне, что такое – старость: Время, что – не жить – дожить осталось!