Хорошо подготовленный разум

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, услышав мягкий голос Моуди, говорящий мне расслабиться и успокоиться. После того как желание задушить Альбуса Дамблдора прошло, я открыл глаза.

— И вы говорите мне, что это совершенно законно? — Ралмут улыбнулся мне, продемонстрировав весь свой впечатляющий набор зубов и подался вперед в своём кресле.

— Это зависит от обстоятельств! — ответил Нортон. — 1 ноября 1981 года, Дамблдор обратился в Визенгамот касательно поражения Темного Лорда. В своём выступлении он чётко заявил, что ваш отец умер первым, а второй — ваша мать, т. е., опека над вами перешла единолично или по совместительству, сразу же после смерти вашего отца, к вашей матери, в зависимости от того, указал ли он её как вашего основного опекуна. Поскольку, большинство родителей указывают друг на друга как единственного опекуна, я подозреваю, что воля вашей матери, а никак не вашего отца, должна была определить опекуна. Разве что, вам известно нечто, что не было озвучено в свидетельстве Дамблдора.

— Я помню всё. Я слышал, как мой отец умер, и я видел Волдеморта, когда он убивал мою мать. — Они все вздрогнули — Папа умер прежде, чем Волдеморт поднялся вверх по лестнице. Затем он убил маму. Я уверен в этом.

Светлая бровь мистера Нортона приподнялась и он переглянулся с Ралмутом и Сайласом.

— По-моему, опека Альбуса Дамблдора над мистером Поттером является недействительной. Если он усомнится в нашей оценке, я готов встретиться с ним в суде. Однако, родители обычно зеркально отображают список возможных опекунов^[2]. Если Джеймс Поттер пожелал Дамблдора как опекуна мистера Поттера, Лили Поттер, вероятно, также выбрала его. Поскольку завещание запечатано, мы не знаем наверняка. Таким образом, мы вполне обоснованно можем утверждать, что Дамблдор не имеет опеки над мистером Поттером, так как Органы опеки ссылаются на не озвученное завещание.

— На грани, — пробормотал Сайлас, — но осуществимо. — Он вручил мне толстый свиток с печатью Гринготтса, прикрепленной к одному концу. — Рассмотрели ли вы наш стандартный контракт?

— Да, сэр. — Они отправили его мне в начале недели. Пройдясь по содержанию контракта, как с Гермионой так и с Моуди, я был уверен что понял всё правильно. Развернул контракт и скастовал Проявляющее заклинание, которому научил меня Моуди. «Никогда нельзя перестать быть слишком осторожным, — сказал он тогда, — ты не первый волшебник, который подписал что-то, написанное невидимыми чернилами».

Пергамент подёрнулся синим свечением. Отрицательно. Хорошо. Я пробежался глазами по нему, сравнивая его с тем, что я уже читал. Все было так же.

— Я подпишу, — сказал я, наконец.

Мистер Нортон поставил маленький чемоданчик на стол и достал перо, которое он передал мне.

— Вы будете подписывать первым, мистер Поттер. После, Ралмут подпишется от имени Гринготтса.

Я принял перо. Резкая боль кольнула мою руку, как только вывел первую букву. Я смотрел на мою руку в шоке. Кровавое „Г” врезалось в мою кожу.

— Кровавое перо, — подтвердил мою догадку Сайлас. — Контракт завязан на вашу кровь, не на ваше имя. Так, что если самозванец подпишется вашим именем, он будет связан контрактом, не вы.

Я посмотрел на перо, изучая его.

— Законно ли это?

— Для гоблинов, да, — ответил Нортон. — Для людей — нет.

Я быстро нацарапал своё имя на свитке и передал его и перо Ралмуту. Пока он подписывал, я тайком потёр жгучую рану на руке.

— Белый ясенец! — объяснил Нортон, передавая мне маленькую бутылочку.

Благодарно кивнув ему, я откупорил ее и вылил немного на ранку, затем протер ватой. Жжение прекратилось, а имя исчезло с кожи.

— Итак, мистер Поттер, что может Гринготтс сделать для вас? — спросил Сайлас, берясь за перо.

— Я хочу подать в суд на Ежедневный пророк, на Риту Скитер и её редактора за клевету. Хотя я давал интервью для Турнира, оно было прервано профессором Дамблдором сразу же после того, как Скитер спросила меня, что почувствовали бы мои родители, если бы знали о моём участии в турнире. Я так и не ответил. Тем не менее, её статья утверждает, что я ответил, что мои родители гордились бы мной. Она также утверждала, что я встречаюсь с моей лучшей подругой Гермионой Грейнджер.

— Какова природа ваших отношений с мисс Грейнджер? — спросил Сайлас, продолжая яростно строчить.

Я замер, обдумывая вопрос.

— Гермиона мне как старшая сестра, — сказал я через несколько минут. — Она властная, раздражает меня немного и думает, что всегда права. Я горячо люблю её, но совсем не как девушку.

— Хорошо, — сказал он. — Что вы хотите?

— Я не понимаю.

— Судиться с Пророком легко, — сказал Нортон, подключаясь к разговору. — Как вы планируете строить свои отношения с ними после этого?

Я отпил воды из бокала, размышляя над возможными вариантами.

— Я хочу, чтобы они оставили Гермиону в покое. Я не хочу, чтобы моё имя упоминалось в Пророке, если я не согласен на интервью и не одобрил окончательный вариант заблаговременно. Я хотел бы, чтобы дорогая Рита Скитер провела остаток своей жизни за уборкой маггловских туалетов, но я не против, если она продолжит свою карьеру в качестве автора некрологов.

Подняв глаза, я оставил бокал в сторону.

Все трое ухмылялись и, несмотря на разницу в возрасте и разные расы, выглядели как родные братья.

— Я не могу ничего обещать, но думаю, что мы сможем помочь, — заговорил Сайлас. Он поставил деревянный футляр на столе и открыл его. Серебряная чаша, гравированная рунами, лежала на бархатной подушке.

— Это Омут памяти. — сказал он, касаясь своей палочкой виска. — Закройте глаза и погрузитесь в свою память. Пред тем, как отвести палочку от виска, сосредоточьтесь на необходимом воспоминании из своей памяти. Копия воспоминания будет собираться вокруг кончика вашей палочки. Чтобы поместить эту копию в Омут памяти, дотроньтесь палочкой до края Омута и пожелайте, чтобы ваши воспоминания остались в нем, — объяснял он, демонстрируя каждый шаг. — Поместите воспоминание об интервью в Омут Памяти. Оно будет нужно нам для судебного процесса.

Потребовалось три попытки, чтобы поместить воспоминание в Омут Памяти. Затем мистер Нортон показал мне, как просмотреть его, в то время как Сайлас и Ральмут сверяли записи. Вместе с мистером Нортоном, я прикоснулся к серебристой жидкости и попал в свое воспоминание. После того, как Дамблдор прекратил интервью, мистер Нортон повернулся ко мне.

— Мистер Поттер, Сайлас будет обслуживать большую часть ваших запросов. Тем не менее, если Дамблдор создаст проблемы Гринготтсу, именно я, а не Гринготтс, буду представлять вас в Совете Магического Законодательства и Визенгамоте. Гринготтс имеет отдельный юридический отдел. Вам всё понятно?

Я кивнул, удивляясь, почему он уточняет это еще раз.

— Если есть что-нибудь ещё, связанное с вашей опекой, злоупотреблениями, отсутствием заботы, чем-либо другим, вы должны оставить воспоминание об этом в Омуте Памяти. Если Дамблдор будет всерьёз сопротивляться нашему судебному разбирательству, нам, возможно, придётся оспаривать его опекунство более активно.

Мой желудок скрутился в узел. Я прекрасно всё понял, но что будут говорить все окружающие, если они узнают всю правду? Куда я пойду? Упоминали ли мои родители в завещании кого-нибудь, кроме Сириуса и Дамблдора?