Хорошо подготовленный разум
Шрифт:
Я вздохнул.
— Гермиона, после того, что мы пережили за последние несколько лет, все мы нуждаемся в консультации, но я сомневаюсь, что когда-нибудь получим ее.
На гостиную опустилась мертвая тишина.
— Что ты имеешь в виду? — наконец, спросил Невилл.
Я пожал плечами, не желая раскрывать слишком много секретов в таком публичном месте.
— Это просто мое мнение. Только и всего.
Невилл бросил на меня взволнованный взгляд, но не стал настаивать на развернутом объяснении. Это мне всегда нравилось в нём. У него есть шестое чувство, которое подсказывает, когда нужно остановиться, и он ему подчиняется, в отличие от моей лучшей подруги.
Улыбка вернулась на лицо Гермионы, но была не такой яркой, как прежде.
— Ну, я рада, что
— Сумасшедший профессор, одержимый тем, чтобы заставлять меня использовать все клетки своего мозга плюс пару миллионов, которых у меня нет, — ответил я, пытаясь поднять ей настроение. — Ты знаешь, он постоянно угрожает, что приклеит дневник мне прямо на нос, если я не буду использовать его правильно? Имей в виду, у нас с ним очень разные представления о том, что правильно для меня, и он всегда придерживается своего варианта „правильного”, игнорируя мой. Он проверяет список текущих дел каждое утро и просматривает дневник исследований и заметки лекций каждый день.
— Давно пора было кому-нибудь сделать это, — сказала Гермиона, возвращая мне дневник. — Я не могу изменить своё расписание, когда до экзаменов осталось так мало времени, но на следующем курсе я перекрою его так, чтобы мы могли учиться вместе.
Прежде чем кивнуть, я вгляделся в неё на мгновение. Хоть Моуди и хотел, чтобы я опережал на месяцы, если не на годы, своих сокурсников, я всё еще должен был идти в ногу со своими обычными уроками. Гермиона всегда была минимум на курс впереди, так что она, вероятно, не станет волноваться, если я «случайно» использую что-нибудь слишком продвинутое.
— Спасибо. Было бы здорово.
— Так, — сказал Невилл, закрывая свою книгу, не забыв поставить закладку куском пергамента. — Я вижу, у тебя новая форма, и Годрик знает, как тебе нужна была нормальная зимняя одежда в течение многих лет, но что было не так с твоим старым набором для Зельеварения?
— Он просто полный идиот, — крикнул Рональд через всю гостиную. — Сорит тут деньгами, как будто новый котёл поможет ему лучше учиться. Ха, как же!
Я закрыл глаза и сосчитал с нуля до двадцати: „Я не должен проклинать Рональда, неисправимо калечить или уродовать Рональда, демонстрировать творческое использование Вингардиум левиоса и Аquamenti на Рональде”.
— Я заменил свой котёл, когда узнал, что британский Волшебный мир в последний раз менял химический состав оловянной посуды в 1348 году, — сказал я спокойно. Глаза Гермионы расширились. Я мог только гадать, о чем она сейчас думает. — Оловянный котёл, в списке необходимых принадлежностей для Хогвартса — пункт второй, был когда-то известен, как оловянная безделушка с четырёхпроцентным содержанием свинца. Каждый раз, когда вы пьёте зелье, приготовленное в оловянном котле, вы употребляете нейротоксин. Иными словами, яд.
Гриффиндорцы смотрели на меня со смешанными чувствами, — от презрения до ужаса.
— Среди прочего, отравление свинцом вызывает повреждение почек, замедляет рост, и снижает IQ — факт, который объясняет, почему Министерство предпочитает менять толщину котла, а не его химический состав, который отравляет зелья, что вы употребляете. Для протокола, магия не отменяет отравление свинцом, и это принуждает ваш организм автоматически тратить магию во всё возрастающих количествах, поскольку тело пытается исцелиться. В конце концов, ваша магия закончится. Если вам не повезло, и у вас большое содержание свинца в организме, то вы впадёте в кому и умрёте, как только это произойдет. Магия не может уберечь вас от вашей же собственной глупости. Кому интересно, скажу, что мой котёл — луженный, второго размера, Адмиралтейский котел из латуни, приобретенный в Gruoch's Potioneers[15]в Косом переулке. У них есть широкий спектр не содержащих свинца, сурьмы или мышьяка котлов. Луженные старые котлы из меди и латуни за два галеона тоже не стоит брать, потому что в больших дозах медь, которая содержится в олове и латуни, и
в котлах из чистой меди, также являются токсичными[16].Я ухмыльнулся Рональду, который смотрел на меня так, словно я был кинозвездой с двумя головами.
— Конечно, Рональд, так как ты уже страдаешь повреждением головного мозга, то боюсь, что смена котла для тебя не имеет особого значения. — Я пожал плечами. — Но для остальных может быть ещё не слишком поздно.
Лицо Рональда покраснело и сравнилось с цветом его волос. Он сжал кулаки и расправил плечи, точно также же, как Дадли, когда собирался избивать десятилеток. Он проскочил через всю комнату и вплотную подошел ко мне.
— Ты думаешь, что представляешь из себя что-то особенное, да? Все вокруг любят Гарри Поттера. Гарри Поттер получает то, что он хочет, потому что у него большое Бу-Бу на лбу. Ты можешь дурачить всех остальных, но я-то точно знаю, что ты лжец и вор.
Я откинулся назад в кресле, небрежно облокотившись правой рукой так, чтобы моя палочка оставалась вне поля зрения бывшего друга, но была все еще нацелена на него.
— Ты помнишь, что видел в зеркале Еиналеж? Я вот помню. В то время я думал, что это можно исправить. Тогда ты сказал несколько слов после фиаско с Кубком, которые заставили меня поверить, что ты беспокоился за меня. Затем я переосмыслил твои слова и понял, каким идиотом был. Видишь ли, Рональд, мне хотелось верить, что ты переживаешь и беспокоишься за меня. Я решил, что там, на арене, на какой-то миг ты испугался за меня, что я сгину в этом мордредовом турнире. Но я был совершенно не прав. Ты не сопереживал мне, ты завидовал. Ты мечтаешь быть сиротой, одиноким ребенком со шрамом и достаточным количеством галеонов, и чтобы в школе тебя ни с кем не сравнивали. Ты знаешь достаточно о моей жизни, чтобы видеть разницу между реальностью и твоим жалким бредом… но ты всё ещё хочешь быть мной. Знаешь что? У меня нет ни времени, ни желания потворствовать твоему „Эго”. Я не нуждаюсь и не желаю твоей дружбы. Мне наплевать, что ты думаешь обо мне и о покупках нескольких школьных принадлежностей и нового набора для Зельеварения.
Гневно бормоча что-то себе под нос, он замахнулся на меня кулаком. Я позволил своему волшебству течь через кончики пальцев. С Заклинанием Щита, готовым сорваться с языка в любой момент, я выгнул бровь и открыл рот, чтобы сообщить ему, насколько он глуп, что собирается напасть на товарища по факультету в общей гостиной, когда Фред и Джордж схватили его за локотки и потащили прочь.
— Мы продержим его в нашей спальне до утра, — сказал Джордж через плечо.
— Когда мама узнает… — до меня дошло только невнятное бормотание Фреда, прежде чем они окончательно покинули гостиную.
Я с облегчением растёкся в кресле, сбрасывая маску невозмутимости, которую поддерживал всё это время. Когда я говорил, что не волнуюсь, я кривил душой. Рональд был моим первым другом. Какая-то часть меня, всё ещё тосковала по тем славным временам, когда мы с ним были просто друзьями, но я уже понял, что те времена давно остались позади. С прошлого года, после того, как Люпин научил меня заклинанию Патронуса, между мной и Рональдом образовалась, и начала расти пропасть на интеллектуальном уровне. Мы бы никогда не признались себе в этом, но оба знали, что она существует. И эта пропасть расширялась все больше по мере нарастания его зависти ко мне и уменьшения моего доверия к нему; в итоге наша дружба начала разваливаться за несколько месяцев до того, как моё имя выпало из Кубка, он просто ускорил этот процесс.
Гермиона осторожно сжимала мою руку, видимо, считая, что ее «молчаливая» поддержка должна меня успокоить. Я поднял голову и слегка улыбнулся ей, но ничего не сказал. Как объяснить нынешнему лучшему другу, что дружба с бывшим, общим лучшим другом безвозвратно потеряна?
— Дай ему время, — прошептала она, проникновенно глядя мне в глаза, и снова сжала мою руку. Она пересела в соседнее кресло и покопалась в своей сумке. Я улыбнулся, когда заметил большой дневник и карандаш в её руке. Она открыла его на скрепке, которую использовала вместо закладки.