Хорошо подготовленный разум

— Гарри, — прошептала Гермиона. Я встретился с ней взглядом. — Это безумие. Ты собрал информацию о Дамблдоре и составил на ее основе безумную теорию заговора. Профессор Дамблдор никогда не…

— Сириус Блэк, — прервал я ее.

Она озадаченно моргнула и прикусила губу.

— Но, Гарри, он всегда защищал…, — Гермиона осеклась, явно расстроенная тем, что не находит весомых контраргументов. — Ну, он же спрятал камень в школе, и он действительно не знал, что делать с Василиском. Это было, прости, слишком очевидно для любого, кто имел хоть немного мозгов.

— Без обид.

— Но он дружил с твоими родителями, — сказала она, как будто это оправдывает, все, что он натворил. Это не так. У Джека Потрошителя тоже, вероятно, были друзья, или, по крайней мере, люди, которые считали его своим другом.

— Гермиона, — начал я осторожно, насколько мог, чтобы не давать ей ложную надежду, — моим родителям был двадцать один год, когда они погибли. Профессор Дамблдор был их директором в течение семи лет. Я очень сомневаюсь, что они вдруг стали лучшими друзьями сразу после выпуска. Любая дружба, которая у них была, по его утверждению, весьма сомнительна.

— Но, — запротестовала она.

Вздохнув, я пробежал пальцами по своим волосам.

— Гермиона, ты хочешь равные права для домовых эльфов, верно? — Она кивнула в знак согласия. — Когда ты узнала, как обращаются с домовыми эльфами или Клювокрылом, ты когда-нибудь потом изучала нашу государственную систему? Я не говорю о том, как управляется Визенгамот или как выбирается министр, я имею в виду политический режим и государственный строй.

— У нас конституционная монархия с демократическими законами.

Я фыркнул.

— Открой глаза и посмотри на мир вокруг себя. Министерство Магии — это наше законное правительство, которое приговорило к поцелую молодого мужчину без всякого суда и следствия. Этому есть другое определение: быстрая казнь. Мы не в состоянии войны с кем-либо, они не объявляли чрезвычайное положение или нечто тому подобное, чтобы узаконить свои поступки. Прежде, чем ты возразишь, что Сириус является исключением, проведи собственное расследование. Он не первый человек, которого они незаконно засадили в Азкабан. Просто он первый, кто протянул там так долго. — Я схватил ее за руку. — Казни являются характерной чертой тоталитарного режима и анархии. В настоящее время, это политика нашего правительства. Мне очень жаль. Я знаю, что ты хочешь верить, будто Дамблдор сражался за правое дело. Я хочу верить в то же самое насчет своих родителей, но факт остается фактом: быстрая казнь так же неправомочна, как и политическая цензура, показательные процессы, контролируемые государством средства массовой информации, такие как Ежедневный Пророк и Волшебная Беспроводная Сеть, и несанкционированные обыски. Все, что делает Министерство Магии, происходит с одобрения министра Фаджа и Главного Чародея Альбуса Дамблдора.

— Но Дамблдор — великий человек, — упрямо продолжала она гнуть свою линию. В ее голосе появились истерические нотки. Я шевельнул палочкой под столом и наложил на нее успокаивающие чары, прежде чем она привлекла к себе внимание окружающих.

— Лорд Эктон сказал бы лучше, Гермиона. Власть развращает людей, а абсолютная власть развращает абсолютно. Великие люди — почти всегда плохие люди. Что заставляет тебя думать, что Дамблдор — исключение?

Зная, что Гермиона была психологически не в состоянии это выбросить из головы, не воспринимая картину в целом, я протянул ей свою хронологическую запись, списки литературы по законодательству и все, что я знал о публичных судебных заседаниях по ложным обвинениям.

— Читай, — приказал я, копируя манеру речи Моуди. — Если ты захочешь перепроверить мои записи, книги находятся в разделе истории. Я уже отметил нужные ссылки. Ты не уйдешь отсюда без моего разрешения и не оставишь мои заметки на виду. Я также требую нерушимую клятву, что ты не поделишься этим с кем-либо без моего письменного согласия или не напишешь об этом кому-нибудь.

Она удивленно открыла рот. Взмахом палочки, я отменил заклятье молчания.

— Но, Гарри, нерушимая клятва может убить меня, если… Ты же не ожидаешь, что я…

Я схватил ее за подбородок и притянул к себе так, что мое лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

— Гермиона, я тебя знаю. Без нерушимой клятвы, первое, что ты сделаешь, это побежишь к МакГонагалл, как это было с философским камнем и моей "Молнией". Если ты не поклянешься, то мне придется наложить на тебя Оbliviate.

Я только один раз практиковал его на миссис Норрис, и не был уверен, смогу ли наложить это заклинание без нанесения ущерба ее разуму. Судя по тому, как кошка врезалась в стену от моего заклятья, я бы сказал, что это было не самое лучшее исполнение с моей стороны. Поэтому я надеялся, что она принесет мне клятву.

— Эта метла могла бы убить тебя.

— Гермиона, если я прав, и ты проговоришься, существует высокая вероятность того, что мы оба будем убиты или брошены в Азкабан. Теперь я готов сидеть здесь и смотреть, как ты читаешь мои заметки и выводы. Потом я отведу тебя к Моуди и попрошу его быть нашим «связующим». В противном случае, — сказал я, направив палочку прямо на нее, — мне придется наложить на тебя Оbliviate.

Она сглотнула и медленно кивнула, глядя на мою палочку, как кролик на удава. Для нее это действительно было так. Потеря знаний было ее худшим кошмаром. Я ненавидел себя, за то, что угрожаю ей, но я также опасался, что они могут сделать с нами, если она проговорится не тому человеку. Я требовал клятву, чтобы защитить нас обоих.

Пока Гермиона читала, я открыл ежедневник и начал составлять список вопросов для профессора Дамблдора. Я думал, что он забыл о том, как 21 декабря МакГонагалл попросила меня остаться после последнего урока Трансфигурации. Тогда она попросила зайти к ней в кабинет в 9 утра, и там спросила меня: "пересмотрели ли вы свое решение насчет прощения Рональда Уизли, мистер Поттер?" Я ответил тогда: "не в этой жизни, профессор", — прежде чем она начала убеждать меня в обратном.

Мне нужно было продумать предстоящий разговор до нашей встречи, в том числе, какие вопросы я могу спокойно ему задать и на какие вопросы я не должен отвечать. Моя ментальная защита улучшилась достаточно для того, чтобы я почувствовал, если он захочет проникнуть в мою голову, но не настолько, чтобы продержаться против него. По словам Моуди, чтобы продержаться против кого-то калибра Дамблдора или Волдеморта, требуются годы учебы и тренировок. Я попросил его пойти на эту встречу со мной. Если Дамблдор не откопает что-нибудь существенное, — достаточно существенное, чтобы представлять опасность для меня, — я всегда могу разоблачить Моуди до конца года. Если все раскроется, мне понадобится сумасшедший, но с хорошими связями Аврор (или, по крайней мере, его подражатель).

Несколько часов прошло тихо, прежде чем Гермиона положила мой блокнот и сложила руки на коленях. Я посмотрел на нее.

— Ну? — Спросил я.

— Я не говорю, что ты прав. Это немного надуманно, но… я просто не понимаю, почему ничего из этого я не замечала. Ты не глуп, Гарри, но и не Эйнштейн. Как ты заметил что-то подобное, чего не замечала даже я?

Я был ошарашен ее высокомерием и гордыней. Она сказала это под влиянием шока или же действительно считает, что у меня настолько низкий IQ? Я закрыл глаза и сосчитал в обратном порядке до десяти, успокаивая свою магию, чтобы не разнести тут все к чертям вместе с ней.

— Скажи мне правду, Гермиона, куда хотела отправить тебя шляпа?

Она разозлилась, ее волосы, вставшие дыбом — верный знак того, что она была крайне раздосадована.

— Гриффиндор, конечно.

Я фыркнул.

— Конечно, и шляпа хотела отправить Рональда в Хаффлпафф.

— Хорошо. — Гермиона скрестила руки на груди и надулась. — Райвенкло. Мы все не идеальны.

Я усмехнулся.

— Я тебе по секрету скажу, но ты должна пообещать, что не донесешь Рональду.

Гермиона наклонился вперед.