Хозяйка Северных гор

Перед тем как уйти, я обернулась и взглянула на Морну. Она смотрела на нас с Аланом каким-то понимающе-изумленным взглядом, создавалось впечатление, что она знала, что именно так все и будет.

Но на лице её было искреннее удивление. Потому что ожидать и увидеть воочию,— это разные вещи.

Алан не стал хватать меня за руку, он пошёл вперёд, широким уверенным шагом пересекая площадь, и вскоре остановился около входа в одну из башен форта.

Толкнув тяжёлую дверь, он прошёл внутрь. Я прошла за ним, и замерла, оказавшись в небольшом тёмном помещении. Когда дверь захлопнулась, стало совсем темно.

Я больше почувствовала, чем увидела, что Алан сделал шаг ко мне и вдруг протянул руку и стащил с меня шапку. Волосы, освобождённые от головного убора, рассыпались по плечам. Я с недовольством подумала, что снова потеряла ленточку.

Что он там увидел в этой темноте, я не поняла, но Алан вдруг обнял меня, крепко прижимая к себе. Уткнулся лицом мне в макушку и прошептал:

— Маргарет, ты приехала.

Я стояла и понимала, что вообще не понимаю мужчин. Он же только что целовался с другой, а теперь таким счастливым голосом шепчет мне в макушку.

Я попыталась оттолкнуть Алана, это было непросто, учитывая, что я даже не могла двинуться, так крепко была прижата к нему, ощущая не только крепкие объятия, но и физическое подтверждение радости, которое упиралось мне прямо в живот.

— Алан, нам надо поговорить, — наконец-то получилось выговорить, правда голос прозвучал как-то полузадушено, но акустика в этом помещении была что надо, поэтому меня услышали.

— Погоди, — Алан нехотя отодвинулся от меня и вскоре вернулся с чем-то похожим на допотопную масляную лампу.

Теперь, по крайней мере, я могла видеть его лицо. Немного испугалась, заметив, как жадно он смотрит на меня. Или это была игра света?

При свете лампы стало видно, что в углу помещения стоит небольшой стол и рядом две грубо сколоченные лавки.

— Сядем? — предложила я и первая прошла к столу, сразу забравшись на лавку, так, что можно было сесть только напротив меня, но не рядом.

Но когда Алан играл по чужим правилам. Он может и выглядит как дикарь, и поступки у него тоже такие же, но то, что он умён, того не отнять.

Алан легко приподнял меня, и подвинул так, чтобы усесться рядом.

Я подумала: — «Хорошо, что не посадил к себе на колени, а то с него станется».

Мужчина улыбнулся и сказал, как-то странно протянув гласные при произнесении моего имени:

— Вот теперь рассказывай, Ма-аргаре-ет.

Я кратко рассказала о своих злоключениях, постаралась без эмоций, но совсем, конечно, не получилось, где-то они прорывались. Особенно на моменте обиды, когда я две недели плыла с ним на одном корабле, но никто об этом так и не узнал.

— Значит, ганзейцы тебя похитили, — я заметила, что кулаки Алана сжались.

— Они ничего тебе не сделали? — сквозь сомкнутые зубы спросил Алан.

— Нет, — ответила я, — они обращались со мной как с леди, и со мной была монахиня, так что с этой стороны у меня к ним претензий нет.

— Я видел монахиню на корабле, — вдруг произнёс Алан и ударил кулаком по столу, — но я даже подумать не мог, что ты там с ней!

Он на какое-то время замолчал. Слышалось только его дыхание, а я смотрела на мужественное лицо, в неровном свете лампы казавшееся постоянно изменяющимся, словно по нему пробегали волны мыслей.

Наконец Алан прервал молчание, видимо, что-то для себя решив:

— Ты хочешь вернуться домой? Или останешься со мной? Моё предложение в силе.

Я рассмеялась:

— А как же та девушка, с которой ты целовался на площади?

Алан, вопреки моим ожиданиям, не смутился, а довольно улыбнулся:

— Леди ревнует?

От неожиданности такого вывода я возмущённо вскрикнула:

— Что? Нет!

И это почему-то прозвучало, как оправдание.

Лицо Алана стало ещё довольнее:

— Леди ревнует, — произнёс он уже в утвердительной форме.

Потом серьёзно сказал:

— У тебя нет причин для ревности, здесь, — и он ударил себя кулаком по груди, — только ты.

Женщина из двадцать первого века во мне хотела пошло пошутить, но я вдруг поняла, что я уже не в своём времени, а до моего века ещё не меньше десяти столетий, и мне вряд ли удастся вернуться или заставить всех вокруг думать так же, как я.

Я вдруг представила себе, что все эти мужчины на площади и те, кого я знала ближе, проведя, например, с Григором, Даррном и Алпиным несколько дней в пути, они живут от войны до войны, и даже граф Честер, который по сравнению с Аланом казался утончённым аристократом, тоже участвовал в крестовых походах и подавлял восстание в том же Уэльсе, где находится мой замок.

Смерть всегда рядом с ними. И как они должны относиться к жизни, понимая, что завтра может и не наступить? Только брать от неё по максимуму.

Мне захотелось зажмурить глаза и проснуться. Это не мой мир! Не моя реальность!

Но реальность была сурова. Я сидела в средневековом форте в Шотландии, напротив будущего короля.

Но, может, у меня всё же есть шанс спрятаться, забиться к себе в замок, расположенный так, что к нему половину года невозможно пробраться, и прожить тихо и спокойно?

Я попробую, вдруг получится?

От размышления меня оторвал звук распахнувшейся двери, женский голос, с капризными нотками произнёс: — Лорд Алан, тебя там все ждут.

Я вздрогнула и повернулась. Из темноты помещения сложно было смотреть на довольно яркий свет. Но было видно, что это та самая девушка, к которой у меня «нет повода ревновать».

— Фрэн, — голос Алана звучал недовольно, — иди к отцу, нечего шастать по площади.

— Но...

— Я сказал, иди к отцу, — Алан встал и закрыл дверь, вернулся к столу, сел рядом и снова спросил:

— Ты не ответила, останешься со мной?

И он наклонился вперёд, так, что мои глаза оказались прямо на уровне его глаз.

Дыхание моё участилось, не знаю почему, видимо, пошла какая-то гормональная реакция на вот этот мужской взгляд, его запах, огонь от лампы, отражающийся в его глазах, и делающий взгляд как будто горящим.

Я вдруг почувствовала себя кроликом, который готов идти в пасть змее, даже осознавая, что это его последние шаги.

— Я хочу домой, — наконец-то удалось мне выдавить, потому что в том хаосе мыслей, в которые вдруг превратился мой мозг, я почти что согласилась.