Хозяйка старой пасеки 2

— Это потребует денег, — сказал Нелидов. — Непрерывных забот. Вы готовы вкладываться в то, результаты чего не увидите?

— Почему это не увижу? При искусс… В смысле, если целенаправленно высаживать саженцы и ухаживать за ними, полноценный лес восстановится в два раза быстрее.

— Через шестьдесят лет?

— Я намерена дожить до того времени. Кто-то же должен нянчить внуков!

Гришин кхекнул в кулак. Стрельцов как-то странно на меня посмотрел.

— Не каждая барышня в ваши годы думает о внуках.

— А я и не каждая, — фыркнула я.

Нелидов закрыл папку с записями.

— Мне действительно повезло служить у вас, Глафира Андреевна. В ближайшие дни я сделаю все расчеты, и вы решите, как поступить дальше.

— Глаша, когда вернемся, ты должна рассказать мне все это еще раз! — воскликнула Варенька. Все время, пока мы разговаривали, она едва ли не подпрыгивала на сиденье, несмотря на суровые взгляды кузена. — Я думала, что, получив приданое, отдам его распоряжаться мужу, но, послушав и посмотрев на тебя, не хочу. Муж у меня, конечно, будет человек умный и порядочный…

Я кое-как скрыла улыбку, Нелидов потер нос, Стрельцов закашлялся, землемер огладил бороду. Варенька ничего не замечала.

— И потом… мне же скучно будет только вышивать да принимать гостей! У тебя такая интересная жизнь — то пчелы, то расчеты, то новые методы… А я что, все время буду только романы читать?

— Детей рожать и воспитывать, — сказала я.

Варенька залилась краской. Стрельцов неодобрительно на меня зыркнул, Нелидов закашлялся.

— Это непременно! Но я хочу, чтобы мой муж мною гордился. Что я не только красивая, но и умная.

Я попыталась быть дипломатичной.

— Давай не будем утомлять мужчин нашими женскими темами. Поговорим дома.

— А я не про женские темы. Я про то, что ты хочешь делать с лесом.

— Хорошо, — обреченно вздохнула я.

— Глафира Андреевна, если вы не против, я мог бы сделать копию этих записок и передать Варваре Николаевне, — сказал Нелидов.

— Вы меня очень обяжете. А теперь давайте вернемся к нашим баранам. То есть посевам.

В самом деле, увлеклась лесным хозяйством и будущими внуками и забыла, с чего начала.

Значит, минус треть на лес. Минус земля, которой пользуются крестьяне — по четыре десятины на душу, причем душой считаются только мужчины. Из того, что осталось, по записям Савелия, которые мне нужно будет проверить в этой поездке, примерно половина занята рожью, пшеницей и гречихой. Самыми базовыми вещами, которые и не продашь-то особо, потому что урожайность здесь не сравнится с привычной мне. Один год засухи или дождей — и здравствуй, голод.

— Часть земель я хочу оставить под паром. Часть засеять льном и пеньковником. Если не затягивать с этим, успеют вызреть.

И, кстати, пеньковник, как все ветроопыляемые растения, дает очень много пыльцы — белкового питания для пчел.

— Остальное — под медоносы. Гречиха…

— Я бы не советовал вам увлекаться ею, — сказал Нелидов. — В смысле, именно как источником меда. Вы не продадите дорого гречишный мед.

— Почему? — оторопела я.

— Вы меня проверяете, — улыбнулся он. — Чем белее мед, тем выше он ценится. Гречишный же… — Он развел руками, будто не желая повторять очевидное.

— Дешевый мед лучше, чем никакого. Но хорошо, оставим в покое гречиху, тем более что она и так уже высажена и пчелы ее найдут, если захотят. Значит, горчица, огуречник, клевер…

— Клевер зацветет только на следующий год.

— Если Глафира Андреевна планирует на шестьдесят лет вперед, то до следующего года она точно намерена дожить, — сказал Стрельцов, и я так и не поняла, чего больше было в его голосе — иронии или восхищения.

— Донник тоже двулетник, — сказала я. — И синяк, но ничего страшного. Синяка хорошо бы высадить побольше.

— Вы всерьез собираетесь засаживать поля сорняком?

Я вздохнула.

— Этот сорняк дает в десять раз больше меда с десятины, чем та же гречиха. Лучше него только липа, но та будет цвести недолго, а сорняк — до конца лета. И засуха ему не страшна.

— Убедили, — улыбнулся управляющий. — Осталось убедить мужиков собрать для вас семена по осени, чтобы по весне заложить посадки под семенники.

Я моргнула. Только сейчас до меня дошло — по-настоящему дошло, не до головы, а до эмоций, что в этом мире «купить семена» — это не бросить несколько упаковок в корзинку, реальную или электронную. И даже не найти в интернете контакты дистрибьютора сельскохозяйственных товаров мелким оптом.

— Надеюсь, к осени, когда семена начнут вызревать, я разживусь деньгами, чтобы заплатить тем, кто готов собирать семена сорняков по пустырям, — кивнула я.

А еще придется запастись терпением. И это куда сложнее.

— Семена клевера купить нетрудно, его много высаживают для скота, — продолжал Нелидов. — Семян огуречной травы понадобится около… — Он поднял глаза к небу и зашевелил губами. — … шести пудов. Боюсь, столько тоже не получится купить разом. Когда я поеду в Большие Комары, загляну в аптекарский огород. И еще напишу в монастырь, там выращивают лекарственные травы. Но не в таких масштабах, конечно. Думаю, пуд я смогу добыть.

— Значит, остается горчица.

— Я напишу в Царев-город и Тевтонскую слободу. Но это займет время, и, боюсь, семена оттуда мы получим не раньше, чем через месяц-другой.

И тут не слава богу!

— Это слишком долго. Неужели быстрее нельзя?

— Долго, — согласился Нелидов. — Но помногу горчицу сажают только там, так уж повелось лет пятьдесят назад.

Должен же быть какой-то выход!

— А купцы возят оттуда горчицу уже готовую? В смысле — перетертую с маслом и уксусом? Или семена, чтобы каждая хозяйка делала на свой вкус?

— Понял, — улыбнулся он. — Пройдусь по рынку Больших Комаров. Еще можно спросить у Кошкина… Впрочем, это исключено.

— Именно, — подтвердила я.

— И Медведева.

— Везде этот Медведев, — хмыкнула я.

— Да, сложно зависеть от одного человека. За чаем — если захотите купить сразу цыбик, а не на развес втридорога, вам придется теперь ездить на ярмарку в Великий торжище.

— Думаю, это доставит Глафире Андреевне куда меньше неудобств, чем замужество за человеком, не подходящим ей ни по статусу, ни по человеческим качествам, — сухо произнес Стрельцов.