Хозяйка старой пасеки 2

— Это не комплимент, это факт. — Он глянул на сестру, снова на меня. — Примете ли вы мою помощь как поручителя? Я готов поручиться своими деньгами — ровно половиной суммы — за то, что остаток моя сестра выплатит вам в срок.

— Конечно, ваше сиятельство. Если Софья Александровна не возражает.

— Я согласна, — сказала Софья.

— Тогда… Кирилл Аркадьевич, вы лучше нас всех разбираетесь в словесных кружевах. Не соизволите ли зафиксировать все договоренности письменно, а заодно и заверить их как должностное лицо?

— С удовольствием, — согласился Стрельцов.

Я тоже попросила перо и бумагу — набросать записку Марье Алексеевне.

Пока исправник писал и переписывал договор, вернулась княгиня — уже одна.

— Спит, — улыбнулась она. — Нянька за ней присмотрит. Еще раз спасибо вам за подарок.

Стрельцов на миг оторвался от бумаг.

— Когда малышке надоест новая игрушка, просто зашейте ее в куклу. Или что-то подобное.

Княгиня с улыбкой кивнула.

Наконец с письменными формальностями было покончено. Софья встала.

— С вашего позволения, господа. Пойду заберу свое имущество, пока штраф не стал совсем неподъемным. — Она повернулась ко мне. — Вы поедете отобрать штрафных коров или доверите это мне?

— Я доверю это Марье Алексеевне. Она сейчас гостит у меня и, думаю, с радостью согласится уладить дело ко всеобщей пользе.

— Буду рада с ней поболтать. Мы давно не виделись. — Впрочем, по лицу Софьи трудно было сказать, что она действительно рада.

Ничего. Я верила в способность генеральши устроить все так, чтобы никого не обидеть.

Но, кажется, мне теперь понадобится скотница. И пресс: после сегодняшнего дня просить одолжения у Софьи Александровны не стоило. Однако подумать об этом мне придется позже, потому что Стрельцов уже стал вопросительно на меня поглядывать, явно не понимая, чего мы задерживаемся. Я же колебалась, не зная, с чего начать.

— Ваше сиятельство, — решилась я наконец. — Вы очень помогли мне и когда подтвердили, что я способна за себя отвечать, и сейчас.

— Вы можете называть меня по имени-отчеству, Глафира Андреевна. Я лишь исполняю свой долг.

— Спасибо, Виктор Александрович. Все же вы мне очень помогли, и я хотела бы предложить свою помощь в ответ.

Князь выразительно приподнял бровь. Я заставила себя разжать пальцы, вцепившиеся в складки юбки.

— Я слышала, будто вы первым в Рутении начали производство сахара из свеклы.

— Да, этот проект — моя гордость.

— И, конечно же, вы не доверите никому выращивать для вас семена.

— Куда вы клоните, Глафира Андреевна?

— Мне кажется, мои пчелы могли бы послужить вам. Говорят ведь, там, где они усердно трудятся, завязей больше и семена полнее. Свекла зацветет через пару недель, и, если поставить ульи из расчета два на десятину, вы получите гораздо больше семян и они будут качественнее, чем обычно. А моим пчелам будет чем заняться до того, как зацветет кипрей и липа.

К моему удивлению, Северский посмотрел на жену.

— Что скажешь, душа моя?

Я тоже посмотрела на княгиню и обнаружила в ее глазах то же изумление, как когда я говорила о безопасности материалов, с помощью которых я обрабатывала коготь для малышки.

— Глафира Андреевна совершенно права, — медленно произнесла она. — Пчелы действительно улучшают урожай. — Она улыбнулась мне. — Вы, верно, вычитали это в каких-то журналах?

— Мой… — Тьфу ты, чуть не сказала «дед». — … папенька любил наблюдать за пчелами. Он и поделился со мной этой мудростью.

На ее лице промелькнуло что-то вроде разочарования.

— Да, конечно.

— Мы были бы вам очень признательны, если бы вы поделились вашими пчелами, — сказал Северский. — Под семенники у меня пока всего две десятины.

— Тогда сообщите мне, как только появятся первые цветки. И было бы очень хорошо, если бы вы к тому времени подготовили место для ульев. Рядом с полем, в тени или, если естественной тени нет, по возможности под навесом. С подветренной стороны — нежелательно, чтобы ветер попадал в летки. Да и пчелам будет легче, если не придется тратить силы, чтобы преодолеть ветер.

— Понял и запомнил, — кивнул князь.

Княгиня снова смерила меня внимательным взглядом.

— Аленка проснулась. Глаша, вы мне не поможете? Помнится, в вашем доме ваш голос ее мгновенно успокоил. — Она улыбнулась мужу. — Да и вам, мужчинам, наверняка нужно поговорить о своем.

Я растерянно моргнула — но не спорить же с хозяйкой дома? Стрельцов тоже посмотрел на нее удивленно. Князь едва заметно приподнял бровь. Анастасия сделала вид, будто не обратила внимания.

— Да, конечно. — Я встала с кресла.

Мы вышли из комнаты, прошли по коридору и оказались в светлой детской. Малышка сладко спала, у колыбельки караулила девочка-подросток.

— Ступай отдохни, — сказала ей княгиня. — Я позову.

Она дождалась, пока за нянькой закрылась дверь, и сказала:

— Что-то отличало Штирлица от жителей Берлина.

20

Странно, что грохот моей упавшей челюсти не разбудил малышку.

Может, я ослышалась? Или дурацкая шутка? Но княгиня смотрела на меня внимательно и серьезно, да и неоткуда здесь было взяться шуткам о Штирлице.

— Видимо, парашют, волочившийся за спиной, — медленно произнесла я.

Может быть, не стоило признаваться? До сих пор я не видела от княгини ничего, кроме добра, но тайна, которую знают двое, уже не тайна.

Анастасия просияла и бросилась меня обнимать, будто давно потерянную родственницу. От этого напора я ошалела окончательно, застыв столбом.

— Простите, я напугала вас. — Она отстранилась. — Но вы не представляете, как я рада.

А я? Рада?

— Извините за мой ступор. Это так неожиданно, и так… странно. — Я вздохнула. — Господи… Я была уверена, что никогда и никому…

Руки дрожали.

Княгиня мягко усадила меня в кресло.

— Отдышитесь. Воды или нюхательных солей?

— Водки, — вырвалось у меня.

Анастасия расхохоталась, и этот смех словно разбил напряжение. Плечи наконец-то опустились, и руки перестали дрожать. Я засмеялась вместе с ней.

Большой черный кот, дремавший в кроватке рядом с малышкой, поднял голову, с любопытством разглядывая меня.

— Давай на «ты», раз уж мы оказались здесь кем-то вроде ближайших родственниц? — предложила княгиня.