Хозяйка усадьбы "Детское счастье"

Боль, на короткое время приглушенная долгим плачем и шутками котосова, начала стремительно возвращаться. Сердце вновь нестерпимо закололо. Казалось, оно разбилось на тысячи острых осколков, и сейчас они разом впиваются мне в лёгкие, затрудняя дыхание.

Вот почему любовь такая гадкая? Почему она заставляет так мучиться? Ведь я не хочу ее! Такую...

– О Скае, - котосов безжалостно разбил мои попытки уйти от разговора.

– Я, - осеклась, не зная, что сказать.
– Я не знаю.

Я на самом деле не знала, как мне поступить. И, главное, я абсолютно не понимала, что чувствую. Внутри меня происходила кровавая битва между жгучей ненавистью и всепоглощающей нежностью, между горячим желание простить и таким же горячим желанием никогда больше не видеть ни этих зимних глаз, ни всего Ская целиком. А еще над всем этим парил леденящий душу страх никогда больше не увидеть его...

– Можно дать тебе совет?
– зеленые глаза пытливо уставились в моё растерянное лицо.

Я тупо кивнула. Мои собственные чувства и мысли находились сейчас в таком раздрае, что мне необходим был спасательный круг, чтобы не утонуть в пучине эмоций.

– Не руби с плеча. Если он вернется, выслушай его. Мне кажется, он действительно любит тебя.

Слёзы вновь потекли по моим щекам.

– Но тогда почему он врал мне всё это время?
– я всхлипнула, а в животе снова нестерпимо кольнуло. Нет, не кольнуло. Казалось, все мои внутренности превратились в кровавый фарш.
– Почему умолчал о невесте? Это же предательство? Или я что-то не так понимаю?!
– Мой голос сорвался почти на крик.

– Разные бывают обстоятельства, - мягко возразил котосов.
– И, возможно, всё действительно далеко не так, как это выглядит на первый взгляд.

Я шумно втянула воздух и судорожно выдохнула, подавляя очередной всхлип.

– Ты говоришь загадками, - прошептала я.

– Вся наша жизнь состоит из загадок. А еще из полутонов. И жизненных полос всех цветов и оттенков оттенков, - Пушок задумчиво покачал головой.
– И порой нужно время, чтобы распознать, какого цвета эта полоска...

На несколько секунд в воздухе повисло гулкое, торжественное молчание. Лишь моё глупое сердце всё еще трепыхалось, тихо позвякивая окровавленными осколками.

Внезапно до моих ушей донёсся нежный, похожий на хрустальные колокольчики голос:

Как много звёзд на небе нынче,

они сияют в отблесках зимы.

И в серебристой глади снега

их призрачное отраженье видим мы.

Я резко вскинула голову. Милена?

А голосок продолжал выводить нежную, как серебряная ниточка, мелодию:

Душа моя спокойна и светла,

Пускай продлится это чувство,

И горестей давно ушедших буйство

Забыла, видно, уж она.

Но где-то в глубине меня

Я знаю, этого мне мало

Пускай от горя я устала

И замерла моя душа,

Но, знаю я, что оживу

Навстречу новым ощущеньям

И будет это, как прозренье,

Как вещий сон, но наяву.

И - о чудо!
– боль в сердце начала отпускать. Постепенно, незаметно... но словно чья-то заботливая, нежная рука волшебным образом залечивала мучительные раны, успокаивала трепыхающееся сердце, восстанавливала дыхание и... возрождала желание жить.

Но, знаю я, что оживу...– еще раз пропел голосок.

Я резко поднялась на ноги и распахнула дверь кабинета Карлы. Прямо у порога стояло кресло, в котором, как мраморное изваяние, застыла Милена. Лицо девочки было отчуждённым, на губах застыла умиротворённая, почти счастливая улыбка, взгляд затуманился.

– У тебя...
– я задохнулась, от волнения в горле пересохло, и язык прилип к нёбу.
– У тебя... на самом деле сильный дар!

Милена вздрогнула, словно очнувшись ото сна. Зеленые глаза девчушки с нескрываемым счастьем посмотрели на меня.

– Чтож, давай займёмся им, - я решительно вкатила кресло в кабинет.
– И пусть нам никто и ничто не помешает.

Заговорщицки подмигнув девчушке, я сунула руку в карман платья, намереваясь достать ключ... и тут мои пальцы нащупали маленькую коробочку.

"И носи это, ладно?" - эхом отозвались в памяти слова Ская, а перед глазами возникли его молящие серо-голубые глаза.

Я медленно вытащила коробочку и, секунду поколебавшись, открыла ее. В бархатной колыбели покоился нежно-голубой кулон в виде восьмиконечной звездочки на золотой цепочке.

Я осторожно погладила мерцающий камушек.

"Не руби с плеча... Всё не так, как это выглядит на первый взгляд... Он тебя любит", - зазвучал в голове рассудительный голос Пушка.

Я медленно достала цепочку из коробочки и так же медленно, точно во сне, надела ее на шею. Замочек тихо, но радостно звякнул, словно одобряя моё решение. А я еще раз погладила кулон и спрятала его под платье.

Потом повернулась к малышке, на лице которой застыло выражение нетерпеливого ожидания и радостного предвкушения.

– Ну что ж... Давай искать!
– я решительно подошла к полке.

***

Грудь Ская обожгло приятным теплом. И это тепло начало стремительно заполнять всё его тело.

Заледеневшее от страха, от разочарования, от чувства безысходности сердце начало оттаивать...

Неужели?

От изумления Скай резко натянул поводья. Его конь, громко заржав и едва не поскользнувшись на обледенелой дороге, сначала замедлил ход, а потом остановился, недовольно фыркая и мотая головой. Но Скай не обратил на это никакого внимания. Казалось, он вообще не замечал ничего вокруг.

От волнения у него перехватило дыхание, и дрожащие пальцы судорожно рванули воротник, оголяя грудь. Всё еще не решаясь поверить в своё счастье, Скай нащупал висевший на шее кулон... Его лицо осветила широкая улыбка, а с замерзших, обветренных губ сорвался вздох облегчения.

Она его надела! Она меня дождётся! Она любит меня...

Он снова пришпорил коня. Копыта торопливо застучали по тракту. До столицы оставалось меньше часа. А там он всё решит.

И в унисон с быстрым стуком копыт его счастливое сердце радостно выстукивало: