Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Разве что тот юноша сумел запечатать шифром информацию на своём теле…

И всё же нет, ошибся Кабуто. Поставив себе первостепенной задачу обнаружения Гаары и помощи своим, Баки удалился от Якуши, а в эпицентре понял, что Лист не ожидал нападения. Солгал шпион – это у него что-то не заладилось с усыплением трибун.

Многое смешалось. Некоторые шиноби Ото как рассудок потеряли и нападали на ниндзя Песка с даже большим рвением, чем на врагов из Листа. Столкнувшись с куноичи Конохи, Баки поздно понял, что с ней и с окружившей их обоих группой ему не справиться; кто-то точно его убьёт, а кто именно не так уж и важно.

Но его спасли – и спас Гаара. Метнувшись из проулка назад, Баки уже не успел его догнать и увидел лишь следовавший за ним песок.

Мужчина совсем не помнил, чтобы Собаку давал своим способностям такую свободу: песок был всегда в калебасе, а Гаара чаще стоял на месте и смотрел на жертв.

Баки не знал, что младший Собаку умеет перемещаться так быстро, ведь никто никогда его этому не учил.

При глубоком нырке может заложить уши. Юмии тоже заложило их на несколько мгновений, но не на самом деле: это была лишь иллюзия. Проход сомкнулся за её спиной, а тело и душу окутал полупрозрачный мир – реальный виделся сквозь него и был пронизан им, но, судя по всему, Орочи никто не видел и не чувствовал. Сквозь неё пролетел кунай, через руку проделали технику, и восьмихвостая ничего не почувствовала.

Ветер – единственное, что было здесь осязаемым по-настоящему, – дёрнул волосы и сорвал с них завязку. Девушка рефлекторно хотела её поймать, но пальцы прошли насквозь. Отделённый от её тела материальный предмет мгновенно унесло в живой мир.

Юмия обернулась вокруг себя вновь и отодвинула мешающую обзору маску назад и набок. Одежду трепало, потяжелевший фламберг налился мраком, мёртвой зеленью и тянул руки к земле. Орочи едва ли не впервые в жизни не могла определить, где находится, поэтому спешить не следовало.

Или не следовало думать? Просто подчиниться приказу, поняв законы этого места, ведь Хаос – царство Эрис, а не Жнеца. Значит, хоть какой-то порядок должен быть.

Тем не менее, пока что и понимания не хватало. Девушка оторвала клочок ткани и положила его на землю. Мгновенно он потерял цвет и стал таким же далёким, как и всё вокруг – иным, покрытым серой завесой миров.

Восьмихвостая рефлекторно метнулась в сторону от разрушенной стены, забыв о том, что её сейчас не ранить; лишь оглянувшись, она поняла, что камни падают медленно и в любом случае не успели б задеть. Зато шиноби Ото с забинтованным лицом следовало быть расторопней – погребённый под завалом он, кажется, погиб очень быстро. Его тень появилась перед Юмией белым облаком и посмотрела внимательно, видя, и удивлённо, не догадываясь в первую секунду, что же произошло. Орочи кольнуло любопытством и осознанием, но не успела коснуться души, которая имела тело несколько секунд назад; та растворилась и оставила после себя странную звенящую лёгкость в воздухе.

Бой – смерти, сражения – жертвы. Ещё две души взвились совсем рядом, и последняя не успела исчезнуть до касания Юмии. Погибший юноша беззвучно вскрикнул: всё видно было по исказившемуся в муке лицу, – и рванулся в противоположную от неё сторону, словно пальцы восьмихвостой причинили ему невыносимую боль. Девушка тоже одёрнула руку, не распознав собственные ощущения.

Не тактильные, что-то другое…

Чистая вода считается безвкусной. Тем не менее, у воды есть вкус – и особый он у каждой, и не всегда зависит это от примесей.

В загривке и ниже потянуло; кто-то дёрнул за её цепь служения, а тянулась она у некромантов лишь в одном направлении и была завязана до рождения. Поговаривали: и чужие, и свои, – что властителями смерти становятся лишь те, чей дух ради забавы отпустил Жнец из своего желудка. Орочи постепенно начала понимать, чего от неё хотят.

Очередной умерший не ускользнул от её рук. Восьмихвостая ухватила его за «пояс», сжимая пальцами, как лист бумаги. Душа завопила, безмолвно страдая от касания льда её рук, и вдруг что-то произошло: вместо того, чтобы мягко исчезнуть, она распалась на сияющие рваные всполохи, которые унёс ветер – туда, назад, к месту, где сражался лорд Орочимару с Третьим Хокаге, не понимающим, что у призванного им свои намерения.

Юмия облизнула сухие губы, с выдохом вырвалось дробное шипение. Перехватив меч двумя руками, девушка пустила в него чакру, напоминая о своём присутствии. Держать клинок сразу же стало легче – он не отрёкся от неё в угоду Богу Смерти. Тем не менее, к нему не вернулась привычная невесомость, а от веса оружия хвостатая успела отвыкнуть. Глазами Орочи нашла жертву, чтобы рассечь в те несколько мгновений до ухода в пути к миру Джодо.* Несколько длинных для неё мгновений отделяло нож от его горла.

Фламберг впервые предал её во взмахе, одурев от сил и энергии. Слишком острый – он рассёк не только душу убитого, но и ткань между мирами, отсекая голову нападавшего на жертву хозяйки ниндзя от тела. На краткий миг всё сместилось, и в ярком цвете Юмия увидела себя на улице Конохи, упавшую голову и с криком отданные Жнецу две души – ведь теперь у Орочи имелись цель и намерение – и сразу же вернулась назад, где тело обезглавленного всё ещё не достигло земли.

Сердце зачастило, так как, кажется, замерло до этого; слабая плоть, дух сильнее. Юмия не ожидала, что в её воле дотянуться до живых. Третьего девушка убила целенаправленно – медленно клинок вошёл между его лопаток, под напором металла хрустнул позвоночный диск, больно и мучительно. И вновь в момент касания фламберга и плоти Орочи оказалась на шумной улице, но как только человек умер, переместилась обратно.

Если её заметили, то только подивились, куда исчезла.

Взмах – удар – перемещение. Выдох. Четыре. Восьмихвостая ощутила напряжение в руках, но голова прошла, а мысли стали яснее. Юмия накинула маску обратно на лицо и отдала Богу Смерти пятого. Тяжело.

Так она, того и гляди, войдёт во вкус.

Тревога за Хинату ждать себя не заставила. Не дав учителю сцепиться с куноичи Листа, Гаара понял, что следить за ним – а так же всеми – не удастся. И у Хьюга давно уже, наверняка, кончилась верёвка, поэтому, раздобыв два новых мотка, Шукаку и Собаку следовали веяньям интуиции и чакры. Искать иначе было глупо; крылатая Хината могла переместиться с одного конца селения на другой за десять минут, если не меньше.

И как ей ещё не наскучило ходить пешком?

На пожарище было пусто. Когда в этой части Конохи бушевал огонь, бои перетекли в иную часть селения, а теперь всё облипло серым пеплом, и хлопья падали, словно снег, с опалённых деревьев. Странная картина, как будто пожар прошёл здесь давно, но пламя катона часто гаснет быстро без подпитки чакры.

Пахло жженым маслом, жжёным деревом. Тануки поморщились, некоторые запахи острые и не из приятных. Пепел лип к слегка взмокшей коже. Но здесь было тихо и пустынно, и пройти было проще всего, если по земле; Гаара чувствовал чакру Хинаты неподалёку, и либо у него развилась паранойя, либо Хьюга настолько активно ею пользовалась, что ощущал не сенсор Собаку – сражалась, атаковала, защищалась.

Была в опасности.

Шукаку понимающе не спорил, к тому же, беспокойство перекинулось и ему. Сестёр надо беречь, даже не родных. Но кое-что заставило его замереть у угла дома, боясь показаться на глаза серой тени посреди разрушений и пепла. Тануки замер, смотря и…

Просто смотря.

Парень остановил напарника ладонью, не находя в себе слов.

– Что случилось? – спросил Гаара.

«Тише», – хотел бы сказать Шукаку, но вместо этого лишь кивнул головой вперёд себя. Собаку качнулся в сторону, выглядывая из-за угла тоже.