Хуан Дьявол 3 часть

– Корабле в открытом море? – повторила Моника как-то насмешливо.

– Да. Закончились ночные прогулки, спуски к молу и бессмысленные занятия с Сегундо.

– Вижу, ты подслушивал нас.

– Слышал, а это не то же самое. И чтобы отрезать корень зла, не выходи из хижины без моего разрешения. Я лучше передам тебя в тюрьму, чем похороню. Мы в самой гуще опасности.

– Разве это не предлог передать меня жандармам?

– Твоим жандармом стану я сам. С тобой нельзя верить в хорошее. Есть только шальные поступки и обманы. То же самое с Сегундо, Колибри. Все в итоге выполняют твои приказания. Я велю обустроить для тебя хижину, но мы поделим ее. Не пугайся, не стоит. В каюте «Люцифера» и то меньше места, поэтому я не подойду к тебе.

– Что значит, не в монастыре? Даже не прибыла в монастырь? О чем ты, Янина?

– Так сообщили Сирило. Он оставил цветы и письмо. Не знаю, хорошо ли это. Он оставил их, решив, что сеньора Моника не задержится. А потом на углу услышал о событиях на Мысе Дьявола. Кажется, нанятый кучер принес эту новость, отвозивший туда сеньору Монику. Этот человек рассказал…

– Что рассказал?

– Он разозлился. Солдаты выгнали его оттуда, велели покинуть место и отказаться от обратной поездки. Кажется, хозяин поместья перекрыл путь, по которому он следовал. Не знаю, правда или нет, потому что Сирило сказал, что вы пришли оттуда. И никто не обратил внимания.

– Мне дали пройти. Там были солдаты, но мне дали пройти. Теперь вспомнил, да! В таком случае, Моника… Нет, невозможно! Я поеду туда прямо сейчас.

– Сирило заверили, что дело серьезное, несколько рыбаков подняли восстание, и сам губернатор сказал…

– Карету! Коня, немедленно! Я пойду за Моникой, вытащу ее оттуда, никто мне не помешает!

– Ренато, сынок!

Недовольный и разгневанный Ренато Д'Отремон остановился, София подошла к нему и положила руки ему на грудь.

– Поговорим позже, мама. Пока невозможно! Ты не знаешь, что произошло!

– Знаю. Я только что говорила с Сирило. Поэтому хочу поговорить с тобой, узнать твои намерения, прежде, чем уйдешь. Случившееся – дело очень серьезное.

– Чем серьезней, тем скорее нужно выехать.

– Это бесполезно. Солдатам приказано стрелять по всем, кто приближается к линии.

– Я уже пересек ее однажды и ничего не произошло. Не беспокойся, они не выстрелят в меня.

– Прошло несколько часов. Теперь все иначе. Глаза всего Сен-Пьера устремлены на это несчастное дело. Янина сказала, что губернатор отправился туда.

– Еще одна причина, что у меня не возникнет препятствий.

– Но разве ты не понимаешь, что твое поведение доведет сплетни до предела?

– Какое это имеет значение, когда речь о Монике? Для меня она на Мысе Дьявола! Для меня она окружена врагами! И ты хочешь, чтобы я бросил ее, мама?

– Я пытаюсь вразумить тебя, дабы избежать скандала, ради нее же. Ты забыл, о чем думают люди, что вокруг тебя ходят подозрения? Не мне напоминать, что кровь твоей жены еще свежа.

– Пусть думают и говорят, что хотят! Я встретил Ану, допросил ее. Айме сделала меня игрушкой своих причуд, насмехалась над нами, мама. А тебя сделала жертвой еще более жестокой насмешки. И несмотря на это, ты надеешься остановить меня словами, что ее кровь еще свежа? Ты думаешь, человеческое уважение воспрепятствует мне пойти туда, куда зовет долг настоящей любви? Теперь никто не заставит меня молчать, я люблю Монику! И она любит меня. Она дала мне понять, дала клятву и обещание. Я считаю ее своей невестой!

София Д'Отремон подбежала к боковой двери, куда поспешно вышел Ренато. Затем раскрыла окно и выглянула на улицу. Освещение изменилось, словно большое красноватое облако затмило яркий свет горящего полдня. Она невольно испугалась, услышав далекий глухой удар грома. Поискала взглядом, кого бы спросить, но никого не увидела на тихой улице, самой старой и красивой в этом районе Сен-Пьера. Слабый шум шел словно из-под земли, небо порозовело, затем побледнело. Но София не смотрела на небо и на суровую вершину Мон Пеле, спящий шестьдесят лет вулкан. Никто не боялся ужасного великана, у подножья которого бурлила многолюдная роскошная жизнь, напыщенная и лихорадочная, полная борьбы и страстей. Она лишь смотрела на экипаж, мелькнувший перед ней, управляемый руками ее сына. Им владели неукротимые страсти, и он приговаривал:

– Я должен защитить ее. Должен спасти ее!

– Видел, Сегундо? Слышал три грома?

– Да, видел и слышал. Оставь меня в покое.

Облокотившись на самое высокое окно, Сегундо Дуэлос долго смотрел в подзорную трубу, как за линией, охраняемой солдатами, ходят мундиры, между режущим хребтом утесов и тесной зеленью заросшего поля.

– Меня испугали эти залпы, они не с неба. Как будто они под камнями, как будто море ходит здесь под ногами. И солнце стало таким некрасивым.

– Некрасивым, но теперь снова прекрасно. Оставь меня в покое, Колибри!

– А ты не видишь вон там, на горе? Поверни трубу и посмотри, Сегундо.

– Я должен смотреть на то, что велел капитан, а солдат нет там наверху.

– Но посмотри на секунду. Ты видел хоть раз черное облако, как чернила? Вон маленькое облако, черное-черное. Посмотри, другое! Это гора испускает их там сверху! Что это, Сегундо? Там есть люди?

– Люди на Мон Пеле? Не говори глупости. Как они туда поднимутся? Даже наполовину никто не поднимался. Вулкан Мон Пеле потух, когда ни мы, ни наши матери еще не родились. Моя бабушка рассказывала, что в молодости видела, как она однажды горела.

– Вот как? Горела гора? И как горела?

– Выпускала из жерла горящие камни и огненные реки, которые уничтожили там все поля. Говорят, земля дрожала, а дома падали.

– Исчезло облако, Сегундо, исчезли оба! – указал Колибри с искренним восхищением.

– Да, исчезли, а ты отвлек меня, – пожаловался раздосадованный Сегундо. – Куда ушли солдаты и кареты с дороги? Капитан приказал смотреть, откуда и куда. Это куда важнее, чем чернильные облачка. Теперь, если он спросит, я отвечу, что это из-за тебя.

– Сегундо, Угорь, Мартин! – прервал властный голос Хуана.

– Что случилось, капитан? – спросил Сегундо, приближаясь к замолчавшим. Все побежали к двери, откуда доносился голос Хуана. По дороге на пляж поднимались молодые рыбаки с топорами, веслами и ножами, как единственным доступным оружием.

– Посмотрите все, посмотрите! – указал возбужденный Хуан. – Губернатор только что уехал. Оставил только пыльное облако. Отказал в просьбе, отказался слушать наши доводы; продолжают копать канавы и возводить заборы. Нам отказали в праве требовать справедливости! Но мы не допустим! Если они не хотят слушать, мы снесем этих солдат-ищеек и потребуем справедливости своими силами.

– Капитан, вернулась карета! – предупредил Колибри.

– Да, приехала карета. Но это не губернатор. Это маленькая повозка, – объяснил Сегундо.

– Его задержали! Нет, уже пропустили, но он не идет!

Хуан продвинулся вперед за острые камни. Он хотел узнать молодого человека, одетого в белое, стоявшего на козлах повозки и яростно спорившего с солдатами полиции. За ним бежал Сегундо:

– Капитан, капитан, куда вы? Что вы увидели?

– Этот человек – Ренато Д'Отремон! Я хочу знать, зачем он приехал!