И тысячу лет спустя. Ладожская княжна

Глава 24 Олень семи битв

Марну привели в храм, который был построен ею же. Она знала, что ее привели туда не для того, чтобы помолиться. Димитрий уже сидел на коленях возле креста, приготовленного для него. Он был избит и ранен, с его головы был снят скальп — так Синеус и его люди решили постричь его в монахи еще раз.

— Я буду первым мучеником в этом божьем доме, — успокаивал Марну Димитрий. — Я умру счастливым!

— Это я виновата! Я просила тебя остаться здесь, — ее за руки усадили на табурет и заставили смотреть, приставив лезвие к горлу.

— Откажись от своего ссаного Бога, и я тебя не убью! — заявил Синеус с гордостью.

— Но я готов умереть, — спокойно отвечал Димитрий. — Я видел сегодня Бога. Он пришел ко мне в виде солнечного луча, покуда солнце не показывалось здесь с тех пор, как вы пришли в Ладогу. Я готов уйти к нему, готов уйти домой.

— Димитрий, прошу тебя, — плакала Марна. — Господь поймет тебя, если ты выберешь жизнь.

— Я и выбираю жизнь, Марна!

Тогда Димитрий перевел свой взгляд на Синеуса, которому становилось только не по себе. Убийство монаха, который не боится, уже не было таким забавным действием.

— Сейчас он по-другому у меня запоет! Тащите гвозди!

Крест опустили на пол, а Димитрия уложили на него, раздвинув его руки. Когда его ладони пробивали, он кричал от боли, но вместе с тем смеялся, чтобы показать, что он все же выше этой боли и стерпит все. Так смех его сменялся криком, а крик смехом, и Марна только утирала слезы.

— Нужно было прибивать запястья, вы, придурки, — проговорила она с ненавистью. — У Иисуса на самом деле были пробиты запястья.

— Замолчи, вёльва!

Однако, она была права. Как только крест возвели, гвозди разорвали ладони Димитрия, и он упал на пол с продырявленными руками. Монах катался по полу от боли, извивался и продолжал молиться.

— Значит, забивайте в кисти! — отдал новый приказ Синеус, который был еще злее, чем прежде, из-за своего сорванного представления. — И в пятки!

Димитрий не дожил до этого момента. Он умер от болевого шока, и все же варяги распяли его мертвое тело на кресте, а затем оставили Марну сидеть одну в храме, заперев ее внутри. Одного они не учли. Марна строила этот храм сама, и конечно же, в нем была лазейка. Она вскрыла плиту у одного из алтарей в полу, и там оказалась связка ключей: от храма, от главных дверей крепости, от темницы и от тайной кладовой, где хранилось оружие на всякий случай. Марна знала, что храм оставили охранять одному из варягов, и потому ей пришлось вырвать гвоздь из пятки Дмитрия, но тот варяг стоял у главных дверей, а не черного выхода, который Марна также сконструировала на всякий случай. Она ловко открыла заднюю дверь ключом. Дружинник, услышав это, тут же побежал на шум, но Марна ему легко вспорола глотку ржавым длинным гвоздем. Следующей целью было добраться до кладовой, а затем темницы, чтобы вызволить оттуда свергнутых конунгов.

Молиться в храме Марну оставили на целую ночь, и потому сейчас Синеус скорее всего сладко спал, обнявшись с рабыней после выпитой браги. В кладовой Марна нашла два меча, из которых взяла один, ножичек и лук с колчаном из двадцати стрел, предварительно отравленных.

— Пойдет, — снарядившись, Марна нашла в кладовой мужской костюм и заперлась изнутри, чтобы переодеться. Вёльва засучила рукава, затянула потуже пояс, заправила штаны в сапоги и завязала узлом волосы. У нее чесались руки, чтобы пойти и тут же убить Синеуса, а уже затем вызволить конунгов, но она знала, что они сделают это сами без ее помощи, как только она их выпустит.

Марна убивала всех варягов, которые встречались ей на пути. Она не жалела ничьего живота, вспарывая им кишки или стреляя в глаза из лука. Больше ничего не вызывало у нее сожаления. И если после смерти Бруни еще был шанс на спасение ее души, то после содеянного Синеусом, она сама лично продала свою душу дьяволу, не только не взяв награды, но даже доплатив за это. Когда она убила последнего дружинника, войдя в темницу, все конунги и их люди подлетели к своим решеткам, чтобы посмотреть на своего спасителя.

— Вёльва! Я знал, что ты придешь за мной, — зашептал симпатичный Бьерн.

— Она за мной! — смеялся надменно постаревший от горя и предательства брата Рёрик.

— Да всех она выпустит, — качал головой Аскольд, и только Эрик молчал.

— Выпущу всех, — согласилась Марна, заходя важной поступью в коридор темницы. — Но только если отдадите мне сына и Иттан, а после отпустите нас, а сами убьете Синеуса.

Конунги пошептались, но делать было нечего, как только соглашаться на условия вёльвы — не прозябать уже остаток жизни здесь, в Ладоге, надобно погибать в бою. И как только она выпустила каждого, мужчины тут же подхватили ее за обе руки и потащили за собой в крепость.

— Прости вёльва. Синеуса мы убьем, но вот тебя не отпустим, — извинялся Бьерн и целовал ее в щеки.

— Сукины дети, — шипела тихо Марна. — Вы же знаете, что я все равно выберусь!

И навстречу им вдруг из ниоткуда, словно на слова Марны, как на заклинание, вылетел Олег. С ним же был и Райан, который привел его через тайный ход, и теперь они искали Марну. Бой был долгим, и никто не мог одержать победу, пока Аскольд, наконец, не ранил Олега, но Райан тут же убил его.

— Хватит! — прогремела Марна и встала между воющими сторонами. — Хватит! — она топнула ногой. — Синеус ваша цель! Синеус предал вас! А вы здесь, как мальчишки, тратите время друг на друга непонятно зачем!

Рёрик, тяжело дыша, опустил меч. То же самое сделал и Бьерн с Эриком.

— Снаружи слишком много других дружинников! Вы должны либо убить их, либо переманить обратно на свою сторону!

— Если мы убьем Синеуса, то люди снова станут наши, — подытожил Бьерн.

— Ну вот!

— Так вперед же! Вперед!

И Бьерн, Рёрик и Эрик помчались прочь из темницы, чтобы вернуть свою былую славу и статусы.

— Олег, ты как? — Марна подбежала к бывшему мужу, чтобы посмотреть его рану.

— Все в порядке, это всего лишь рука.

— Мне так жаль, Райан. Они убили Димитрия, — Марна слегка коснулась плеча своего возлюбленного. — Прошу вас, бегите открывать ворота. Я пойду на поиски Синеуса и своего сына.

— Ты видела Паука?

Марна покачала головой.

— Я слышала, Иттан убила его.

У Олега были глаза на мокром месте, но он не удержался, и все же заплакал.

— Пора идти, — Марна поцеловала его в макушку, поправила меч за своим плечом и побежала прочь.

Когда она достигла спальни Синеуса, ей пришлось умертвить шестерых варягов, одного раба и быть раненной в ногу, и потому к кровати спящего конунга Марна уже подходила ковыляя.

— Ты думаешь, я не ждал тебя, — голос раздался откуда-то сзади. Марна сдернула одеяло и поняла, что в постели была рабыня, которая тут же начала умолять не трогать ее.

Марна повернулась и замерла. Там, в потемках комнаты, она видела Синеуса с младенцем в руках.

— Я убью его, и это будет моим почти последним подарком для тебя. Останется только Райан. Он ведь здесь, так?