И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
«Так вот почему я теперь слышу эту музыку... Она лишь в моей голове... в моих воспоминаниях», — заключила Мирослава и мысленно обрадовалась, что она, возможно, была близка к разгадке того, где она и почему.
— Halda, — Райан вдруг показательно взял ее руку и поднес к своему лицу. — Halda, — сказал он еще раз более четко, предлагая Мирославе повторить и возвращая ее в реальность, его реальность.
— Я не понимаю.
Он улыбнулся.
— Halda, — тогда он сжал ее руку крепче, а затем отпустил, и двумя пальцами коснулся ее головы у виска. — Hofu?.
— Ты пытаешься… научить меня?
Тогда трэлл снова взял ее руку. Они не переставали
— Hond.
— А это слово… действительно уже похоже на английское… Ты пытаешься научить меня древнескандинавскому…
Догадка подтвердилась. Райан был здесь по приказу то ли Рёрика, то ли Синеуса. Это печалило ее. Единственный человек, которому она доверяла, с кем чувствовала себя в большей безопасности, чем с другими, был не на ее стороне.
— Nei, — он отрицательно кивнул.
— Nei, — Мирослава послушно повторила.
— Ja, — тогда он покачал головой утвердительно.
— Ja…
Было несложно догадаться, что «йаа» означало «да», а «нэй» означало «нет». Они сделали еще несколько поворотов.
— Hvat teiti tu? — ирландец, не переставая танцевать, коснулся горячей рукой сначала ее груди, потом своей. — Hvat teiti tu?
Мирослава неловко улыбнулась.
— Ek heiti Ryan, — он представился и слегка наклонил голову. — Hvat teiti tu?
— Ох, — Мирослава рассмеялась и поклонилась в ответ. — Ek hei... — она запнулась.
— Ja, — весело кивнул Райан, помогая ей. — Ek hei-ti Mar-na.
— Ek heiti Marna, — повторила Мирослава, а затем покачала головой. — Марна? Я не Марна. Меня зовут Мирослава.
— Все верно, молодец!
Танец закончился.
— Марна? — шепнул ей Райан напоследок. — Что с твоими зрачками? Ты ешь снадобья? Не делай этого.
Мира только поблагодарила Райана кивком, думая, что он сказал что-то незначительное, и, возвращаясь за стол, поймала на себе изучающий взгляд Олега. Он с любопытством наблюдал за ней весь танец. Когда она подошла ближе и попала в теплый мягкий свет, исходящий от лучины, Олег почти незаметно улыбнулся. Мирослава почувствовала, как в ее затылке началось покалывание. Как скоро он скажет Рёрику о том, где нашел ее? Что об этом подумает сам Рёрик? Где Бруни? Как много она хотела бы объяснить и как много ответов дать, но она не понимала их языка. Олег же хотел рассказать ей, что не хотел причинить ей зла и никогда этого не сделал бы.
— Еще ни разу боги не видели такого, чтобы христианская собачонка, чтобы грязный трэлл смел танцевать вот так в нашем доме и есть нашу еду, — Рёрик злился и ругался на брата.
— Это была твоя задумка. Ради этой женщины.
— Пусть. Я все равно ненавижу его и когда-нибудь да прикончу.
Мирослава села за стол. Райан тоже вернулся на свое место.
«Так, музыка появилась здесь, потому что я слушала ее, когда была жива… когда занималась книгой, — крутилось у нее в голове в ту минуту. — Почему я слышу этот язык и не понимаю его? Почему я не понимаю Райана? Это невозможно, ведь мозг не может воспроизводить незнакомую ему информацию... Книгу я писала на русском, и потому все они говорили на русском... Как же я запуталась. Понять бы хоть словечко!»
Она заметила, как все три брата что-то бурно обсуждали, явно ругались, но делали это так, чтобы другие этого не поняли. Их голоса не были громкими, но глаза буквально метали молнии.
— Но я не хочу жениться, брат, я еще слишком молод... — шептал Утред, поднимая на Рёрика по-щенячьи
жалостливые глаза, они буквально умоляли брата сжалиться и отказаться от своего решения.Вино развязало Утреду язык.
— Вовсе нет, — Рёрик сердито покачал головой. — И это лишь на время, Утред. Пока они будут играть вашу свадьбу, мы будем резать их. И когда они допьют свое вино, они поймут, что это было последнее вино в их жизни.
— Так ты уже решил напасть на них прямо во время свадьбы? — смеясь, воскликнул Харальд. — Твои планы меняются быстрее, чем ты успеваешь говорить о них! Что с тобой? Ты стал конунгом потому, что всегда отличался тактикой и холодной головой. Но после путешествия в Хольмгард что-то изменилось в тебе.
— Ну… я просто еще не решил до конца, как мы поступим. Может, ты и прав. Нам не одолеть сразу и хазар, и словен. Но если же заручимся доверием вторых, то попадем в крепость! Ясно только одно: мы возьмем Хольмгард. Вы слышите? Эй, вы все!
Харальд разочарованно покачал головой и так же разочарованно улыбнулся. Рёрик не понимал, чего хочет. Рёрик был горазд много и красиво говорить. Конунг поднялся с места и поднял свой кубок. Собравшиеся в зале замолчали, и их горящие глаза уставились на конунга.
— Слушайте все! Вот, что решил ваш конунг! По весне мы отправимся в Хольмгард и возьмем его! Хватит греть свой зад на медвежьих шкурах! Викинги мы или нет? Чего мы хотим? Чего мы, викинги, хотим? Отвечайте!
— Славы! — хором отвечали воины. — Славы! — и тогда они поднимали свои кубки вместе, расплескивая вино, гудели, кричали.
— Мы возьмем и другие города, как взяли Алаборг! — кричал Рёрик, будто забыв о том, что рядом сидел Олег. Тогда Ефанда посмотрела на своего брата испугано. Он и сам был в испуге не меньше, но он знал, что однажды этим все и закончится. Не обойдется одним Алаборгом. На то они и викинги.
— Мы возьмем все, что сможем взять! И тогда вернемся домой, вернем Фризию, вернем Дорестад!
— Вернем Дорестад! — повторяли хором викинги.
— Я вернулся из Хольмгарда, и все узнал. Их численность превосходит нашу. Город стоит на холме и хорошо защищен крепостью. Она практически неприступна. И потому, чтобы заключить временный союз, мой брат, мой милый Утред женится на их княжне! А затем… — он перешел почти на шепот, и все прислушались. — Когда они впустят нас в свои крепости, в свои дома, мы убьем их всех! Ну почти всех. Нам ведь нужны воины, чтобы вернуться в Дорестад, верно?
— Верно! Верно!
— А затем, когда заберем мы Дорестад, мы сделаем их всех рабами! Или же нет… мы вывесим их высушенные головы на свои драккары, чтобы все знали, что шутки с конунгом Рёриком плохи!
— Верно! Шутки плохи!
— Но, друзья мои, чтобы свадьба Утреда состоялась, нам придется сражаться с хазарами. Неким племенем, которое беспокоит наших милых врагов. Вы готовы, наконец, заточить свои клинки и орошить их кровью?
— Готовы! Готовы!
Все викинги поднялись в полный рост.
— Да здравствует конунг! Да здравствует конунг Рёрик!
И когда ликование закончилось, Рёрик, полный счастья, наконец, сел обратно на лавку и продолжил говорить со Утредом как ни в чем не бывало.
— Я ведь уже говорил, Ольга очень красива собой, — продолжал Рёрик. — Тебе бы пора уже стать мужчиной. Я не слышал ни от кого, чтобы ты спал хоть с одной рабыней.
Утред смотрел на брата влажными глазами.
— Какая стыдоба! И в кого ты такой уродился? Мой ли ты брат? Брат ли Харальда?