Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)

Даже до контракта со Стрэйкером Лоуренс Кроккет был самым богатым человеком Салеме Лота. Описание истории этого богатства могло бы занять не одну страницу криминальной хроники.

"Сделки с дьяволом, да, - думал Ларри, шурша бумагами.
– Когда имеешь дело с дьяволом, дивиденды выплачиваются аккуратно.

Может быть, слишком много денег. Стрэйкер сказал, что вступит с ним в контакт, и это было четырнадцать месяцев назад. Что если..."

В эту минуту зазвонил телефон.

– Мистер Кроккет?
– произнес знакомый голос.

– Стрэйкер, верно?

– Действительно.

– Я как раз о вас думал. Может быть, я телепат.

– Это чрезвычайно забавно, мистер Кроккет. Мне нужна ваша услуга.

– Вы имеете на нее право.

– Прошу вас доставить нам грузовик. Большой. Может быть, арендованный. Доставьте его сегодня ровно в семь вечера в Портлендские доки. Двух грузчиков будет, думаю, достаточно.

– О'кей.

– Надо вывезти двенадцать ящиков. Все, кроме одного, - в магазин. Этот один - чрезвычайно ценный буфет работы Хэпплуайта. Ваши грузчики узнают его по размерам. Его следует отвезти в дом. Вы поняли?

– Да.

– Ящик надо поместить в подвал. Ваши люди могут спуститься туда через дверь внешней пристройки под кухонными окнами. Вы поняли?

– Да. Теперь насчет этого буфета...

– Я попрошу вас еще об одной услуге. Приобретите для нас пять крепких Йельских висячих замков. Вам знакома Йельская марка?

– Любому знакома. Что...

– Ваши грузчики запрут за собой на один из этих замков заднюю дверь магазина. На столе в подвале они оставят все пять ключей. Уходя, они запрут этими замками дверь пристройки, парадную и заднюю двери, гараж. Вы поняли?

– Понял.

– Благодарю вас, мистер Кроккет. Следуйте всем инструкциям абсолютно точно. До свидания.

– Подождите минутку...

Гудки.

В две минуты седьмого большой бело-оранжевый фургон прибыл в Портлендские доки, к металлической будке таможни. Прилив доходил до высшей точки, это беспокоило чаек, мечущихся на фоне закатно-багрового неба.

– Черт, тут никого нет, - сказал Роял Сноу, допив пепси и швырнув бутылку на пол кабины.
– Нас арестуют как грабителей.

– Кое-кто есть, - отозвался Хенк Петерс, - фараон.

Оказалось, это не совсем фараон, а ночной дежурный. Он посветил на них фонарем:

– Кто из вас, парни, Лоуренс Крюккет?

– Кроккет, - поправил Роял.
– Мы от него. Приехали за ящиками.

– Ладно. Заходите в контору. Вы должны подписать ведомость.
– Он махнул рукой Петерсу, оставшемуся за рулем.
– Подавай назад. Вон те ворота.

В конторе булькала кофеварка. Часы на стене показывали 7:04. Роял подписался на предложенной ему бумаге.

– Войдите и зажгите свет. Там крысы.

– Не видал еще крысы, которая бы не удрала от этого, - Роял притопнул каблуком рабочего башмака.

– Это портовые крысы, сынок, - сухо отозвался дежурный.
– Они и не таких отделывали.

Роял отправился к складу. Дежурный стоял в дверях будки и смотрел ему вслед.

– Гляди в оба, - сказал Роял Петерсу.
– Старик говорит, там крысы.

– О'кей, - фыркнул Петерс, - добрый старый Ларри Крюккет!

Он нашарил выключатель. Что-то в атмосфере склада - тяжелой, насыщенной запахами соли, гнилого дерева, воды, - гасило веселье. И мысль о крысах гасила его тоже.

Кроме нужных им ящиков, сваленных в кучу посредине, на складе ничего не было. Буфет возвышался в центре, и на нем одном виднелось клеймо: "Барлоу и Стрэйкер, Джойнтер-авеню, 27, Джер. Лот, Мэн".

– Не так уж плохо, - Роял сверился с ведомостью.
– Да, все здесь.

– И крысы здесь, - Хенк огляделся.
– Слышишь?

– Да, гадость. Ненавижу их.

Немного помолчали, прислушиваясь к визгам, топоту и шороху в тени.

– Ладно, давай разделаемся, - сказал Роял.
– Начнем с того большого, чтоб легче разгружаться у магазина.

Подойдя к ящику, Роял достал карманный нож и одним движением вспорол коричневый конверт с накладной, прикрепленный клейкой лентой к упаковке.

– Эй!
– испугался Хенк.
– Ты уверен, что мы должны?..

– Должны же мы знать, что притащили то, что надо, или нет? Если лопухнемся, Ларри нас пришпилит к своему унитазу.

Он достал накладную и начал читать.

– Что там?
– не терпелось Хенку.

– Героин, - ядовито произнес Роял.
– Двести фунтов этого дерьма. Да еще две тыщи шведских книжечек с девочками, и еще...

– Дай сюда, - Хенк выхватил у него лист бумаги.
– "Буфет, - прочел он, - из Лондона, Англия, в Портленд, Мэн". Положи на место.

Роял раздумывал:

– Слушай, на этой штуке нет таможенных штампов.

– Наверное, он сделан этим невидимым чернилом, которое надо как-то освещать со стороны.

– Когда я работал в доках, они на это не разменивались. Ставили штампы и на ящике, и на конверте, и на накладной. Ящик нельзя было ухватить, чтоб не замазаться чернилами по самые локти.

– Отлично. Я счастлив. Но моя жена взяла себе дурную привычку ложиться рано спать, а я не прочь застать ее сегодня.

– Может, заглянуть внутрь...

– Нечего. Давай, поднимай.

Роял пожал плечами. Когда они поднимали ящик, в нем что-то тяжело сдвинулось с места. Тяжелым он оказался невероятно - как и подобало старинному буфету. Кое-как они дотащили его к грузовику и сбросили на гидравлический лифт, одновременно ухнув от облегчения. Уравняв лифт с полом фургона, они залезли внутрь.

Что-то с ящиком было не так, и Роялу это не нравилось. Не только отсутствие таможенного штампа. Нечто неуловимое. Он стоял, глядя на груз, пока Хенк не окликнул его из склада.

На других ящиках штампы стояли - кроме трех, не пересекавших американских границ.

– Кто, во имя Бога, купит всю эту рухлядь?
– поинтересовался Роял, закончив затаскивать ящики в фургон.
– Польская качалка, немецкие часы, прялка из Ирландии... Боже правый, они же еще и заломят.

– Туристы, - авторитетно пояснил Хенк.
– Туристы что угодно купят. Кто-нибудь из Бостона или Нью-Йорка - они купят и коровью лепешку, если это старая коровья лепешка.