Игра на двоих

— Что ты здесь делаешь? — прерывает затянувшийся зрительный контакт Китнисс.

— Жду тебя, — просто отвечает Рута.

— Зачем?

Девочка молчит, переминаясь с ноги на ногу.

— Очень жалко твою сестру. Она мне нравилась. Мы могли бы стать подругами, если бы не… ну, ты знаешь.

— Знаю, — шепчет девушка. — Спасибо.

И снова она, точнее, выражение ее лица, меняется. Я уже видела это тепло в подтаявшем льде серых глаз, и мне не составляет труда вспомнить, когда и где это происходило. Китнисс подходит к девочке и опускается на колени. Рута садится на землю рядом с ней и утыкает взгляд заблестевших от слез глаз вниз, на покрытую изумрудно-зеленой травой поляну.

— Я видела, как она погибла. Я пыталась спасти их, но не успела. Прости.

— Тебе не за что извиняться, по правилам ты должна была убивать, а не спасать.

— Я… я не могу.

— Это ты помогла Питу сбежать?

— Да.

— Он с тобой?

— Нет. Он ушел, — грустно вздыхает девочка. — Сказал, что не позволит еще одной Примроуз погибнуть из-за него. А я снова осталась одна.

Внимательный зритель моментально заметит стремительно зарождающееся между ними чувство симпатии. Они не говорят друг другу «я с тобой». Ни одна из них не предлагает другой заключить союз. Но нам и так ясно, что их на первый взгляд ничего не значащий разговор имеет неизмеримо глубокий подтекст. С лица Китнисс не сходит задумчивое выражение. Когда напарница спрашивает, в чем его причина, та несколько минут молча смотрит на нее.

— Я хочу отомстить, Рута. Я хочу убить их всех.

— Они собрали все припасы у Рога Изобилия и разбили там основной лагерь. Можно сначала лишить их всего необходимого.

— И в первую очередь еды, — зловеще усмехается Китнисс. — Охотиться они умеют только на людей.

— Тебе нужна моя помощь?

— Я не знаю, как к ним подобраться.

— Можно их отвлечь. Я заманю компанию в лес, а ты уничтожишь все, до чего успеешь добраться.

Девушка было кивает всем своим видом выражая готовность и нетерпение, но секунду спустя до нее доходит, чем такая помощь может стоить Руте.

— Это риск. Они убьют тебя.

— Если поймают, — лукаво улыбается девочка. — А им никогда меня не поймать.

Остаток дня они готовятся к вылазке: Китнисс охотится и мастерит самодельный лук, пока Рута готовит еду и затачивает нож. Они вместе придумывают условный знак, чтобы знать, все ли в порядке, и долго решают, какая приманка может привлечь профи. Вечером трибуты забираются на дерево и устраиваются на ночлег. Китнисс снимает с себя ремень и пристегивает им девочку. Та слабо сопротивляется и лишь сильнее прижимается к старшей подруге.

Рано утром трибуты кружат по лесу, обламывая нижние ветки деревьев с самой густой кроной и собирают обломки свежей древесины в четыре кучи, чтобы затем разжечь из них костер. Задумка примитивная, но действенная: заманить профи в лес, притворившись, будто огонь развел какой-нибудь глупый трибут, чтобы согреться или приготовить обед. Дальше их пути расходятся. Рута возвращается в чащу к самому ближнему костру, а ее напарница спешит в центр Арены, к Рогу Изобилия. Притаившись за широким стволом, девушка наблюдает за компанией профи. Ни о чем не подозревая, те готовят завтрак и тихо переругиваются, решая, за чем стоит устроить охоту следующей ночью. Вдруг Катон резко встает и что-то кричит союзникам, указывая вдаль и вверх. Камера перемещается, и мы видим столб плотного серого дыма, поднимающийся из леса и плывущий по безоблачному небу. Рута открыла клетку-ловушку. Побросав все дела и прихватив ножи и копья, профи отправляются на разведку.

Мисс Эвердин вжимается в дерево, прячась в его тени. Но никто из проходящей в каких-то двадцати метрах компании не замечает ее. Девушка провожает их взглядом и принимается ходить по опушке, раздумывая, что делать с припасами, кое-как сваленными на землю у входа в пещеру. Внезапно с противоположной стороны из леса выбегает Лиса. Та уже давно ждет подходящего момента, чтобы стащить у профи хоть немного еды. Ей кажется, что этот момент настал. Исхудавшая, со спутанными грязно-рыжими волосами, девочка напоминает дикого зверька. Но то ли от голода, то ли от усталости присущие Лисе сообразительность и хитрость уступают место медлительности и наивности. Она несется к Рогу Изобилия, не замечая ничего и не думая о возможных препятствиях. Не придавая значения взрытой земле вокруг пещеры.

— Это так странно, — вполголоса протягиваю я, завороженно глядя на взвившиеся в небо клубы огня и дыма. — Только что мы видели, как профи словно наивные дети проглотили приманку, и тут же оказывается, что они заранее подготовились к приему незваных гостей. Им хватило ума не только придумать план, но и грамотно воплотить его в жизнь. А еще они достаточно глупы для того, чтобы пойти на верную смерть, ради призрачной надежды избавиться от еще одного соперника.

— В Голодных Играх странностей на самом деле очень много, — отвечает Хеймитч. Сплошные парадоксы и не видно ни одной четкой границы.

— Это просто смешно.

— И грустно одновременно.

Звук выстрела из пушки прерывает нашу беседу с философским подтекстом. Минус одна рыжеволосая жизнь. Плюс один шанс на победу для наших трибутов. Китнисс, увидев соперницу, вынуждена оставаться на безопасном расстоянии и именно это спасает ее, когда раздается взрыв. Ударная волна теряет силу, разлетаясь по центру Арены и ей не удается ранить второго трибута. Китнисс отбрасывает назад, она падает, моментально переворачивается на живот и ползет прочь, обратно в глубь леса.

Руте везет меньше: по дороге к очередному костру она сама попадает в ловушку разъяренных профи, догадавшихся о ее плане. Остальные зрители теряются в догадках, как им это удалось, мы с Хеймитчем лишь возмущенно фыркаем. Какая разница? В любом случае, пока Китнисс терпеливо ждет союзницу в условленном месте, та беспомощно барахтается под крепкой сетью. Не желая выдавать напарницу, девочка мужественно молчит до тех пор пока Марвел с дьявольской улыбочкой не приставляет к ее шее копье.

Девушка молча, без единого крика пережила гибель младшей сестры, но сейчас она бьется с истерике над телом по сути чужого ей человека. И, по-моему, ее не за что судить. Я видела, каким полным безумной надежды взглядом Китнисс смотрела на Руту, когда ты сделала шаг ей навстречу. Мне, знавшей, насколько близкие отношения связывали двух сестер, было с самого начало понятно, что старшая Эвердин увидела в девочке не просто возможную союзницу, но потерянную было сестренку. В тот момент она не осознавала, что Прим вот уже сутки как мертва, позволив слабостям взять верх над разумом. Китнисс не потребовалось много сил и времени, чтобы убедить саму себя в истинности того, что на самом деле было подделкой, обманов, иллюзией. Несбыточной мечтой. Сейчас девушка потеряла не Руту, а Примроуз. Та умерла у нее на руках, а она ничего не смогла сделать. Спела напоследок колыбельную, закрыла покойной глаза, легко поцеловала в лоб. И покорно отпустила ее, утопив еще не остывшее тело в цветах.

«Ты никому ничего не должна. Все закончилось, ты свободна», — шепчет на прощание девушка и, медленно развернувшись, нетвердой походкой идет к лесу. Уже было облегченно выдохнув, ведь все могло быть гораздо хуже, я в ужасе замираю, видя, как ее испачканные кровью пальцы складываются в знакомом каждому жителю Двенадцатого жесте. Жесте, о котором не было известно никому, кроме нас. Раньше он означал лишь мир и покой. Теперь о нем знают все. И все меняется. Теперь в глазах любого, будь то капитолиец или житель дальнего Дистрикта, он приобретает темное, бунтарское значение, угрожающее заведенному три четверти века назад порядку. В одних он вселяет надежду, в других — страх. Воспаленное воображение рисует на соседнем экране Президента, наблюдающего за всем происходящим и гневно хмурящего брови.