Игра на двоих

Камера слегка подсвечивает изображение, чтобы мы могли видеть битву во всех ее кровавых подробностях. Один из переродков, которые гнались за Китнисс и Питом, еще раз подпрыгивает, и мы видим его уродливую морду вблизи. Я была неправа, сравнив их с волками: в них нет и капли волчьего благородства, лишь белоснежные клыки, жаждущие вцепиться в горло жертве и горящие нестерпимым голодом глаза. Глаза цвета горячего шоколада. Темно-каштановая слегка вьющаяся шерсть. И ошейник с номером 11. Рута!

— Что они с ними сделали?! — страшное прозрение обрушивается на нас с Китнисс одновременно.

Хеймитч разражается ругательствами. Такого еще не случалось. Насколько же далеко готовы зайти чудовища, что сидят в лаборатории по ту сторону экрана? Сохранилось ли в тех переродках хоть что-то человеческое, кроме внешности и повадок?

Наконец трибуты соображают, что шоу, устроенное Организаторами, можно и нужно использовать в своих интересах. Время на перемирие истекло, война в самом разгаре. Противники толкаются, пытаясь сбросить друг друга вниз, прямо в пасть чудовищам. Мирта бросается на Китнисс с ножом в руке, сбивает с ног и садится верхом, прижав соперницу к раскаленной металлической поверхности. Голова девушки свисает вниз, и переродки рвут ее длинные волосы. Девчонка наклоняется к ней, приставив лезвие к горлу и шипит:

— Очень жалко твою маленькую подружку. Скучаешь по ней? Ничего, вы скоро встретитесь!

Ее до мелочей продуманный план нарушает Цеп. Здоровый темнокожий парень хватает Мирту, легко, словно пушинку, поднимает над головой и со всего размаха швыряет вниз. Китнисс с ужасом наблюдает, как переродки рвут тело соперницы на части. Покончив с первой жертвой, они оборачиваются и смотрят вверх, на остальных. С растянутых в дикой улыбке губ стекают ручейки алой крови.

Вспомнив о Цепе, Эвердин вскакивает на ноги и уже готовится защищаться, насколько хватит сил, но тот лишь хмуро смотрит на нее и не двигается с места.

— Это только ради Руты, поняла?

В следующую секунду с его губ срывается истошный крик и он, с легкого толчка стоящего позади Катона, летит следом за убитой им Миртой.

Пит нападает на последнего профи, но тот оказывается куда проворнее. Китнисс едва успевает зарядить лук, а парень уже стоит на самом краю Рога, смотрит ей в глаза и издевательски смеется. Его залитое кровью лицо исказилось в жуткой гримасе.

— Давай! Ну, чего ты ждешь? Мы упадем, а ты победишь. Мне все равно не жить.

Девушка переводит стрелу с него на Мелларка.

— Не-е-е-е-т! Я с ним сам справлюсь! Поверь, на это сил хватит!

Пит с кривой улыбкой наблюдает за — бывшей? — напарницей, гадая, что она предпримет дальше. Он не верит. Он виноват. Она убьет его. Решайся, Китнисс. Если ты хотела отомстить Питу за гибель сестры, за то, что он — как ты думаешь — выпустил ее руку, момент настал. Это твой шанс, что же ты бездействуешь? Ты не хотела быть свидетелем — тебе представилась возможность стать участником событий. Ну же, девочка.

Решение принято. Стрела пронзает руку Катона, тот кричит и инстинктивно выпускает свою несостоявшуюся жертву. Мелларк не может устоять на ногах и уже готов свалиться вниз вслед за профи, но Китнисс в два прыжка сокращает разделявшее их расстояние и в самый последний момент хватает Пита, удерживая от падения. Спасая его. Но еще больше меня поражает, когда она все же выпускает последнюю стрелу в растерзанное, но все еще живое тело Катона. В тот момент ею движет не месть, но сострадание. Вопли — человеческие и звериные — мгновенно стихают.

Трибуты стоят на крыше, крепко обнявшись. Все закончилось. Они победили. Измученные, израненные, истекающие кровью Победители.

— Поздравляю, — бесцветным голосом произносит Пит.

— И я тебя, — еле слышно шепчет в ответ Китнисс.

И только голос Сенеки звучит как обычно бодро:

— Приветствую финалистов Семьдесят Четвертых Голодных Игр! Предыдущая поправка, позволявшая двум участникам из одного Дистрикта стать победителям, отменяется. В Игре может победить только один. Удачи!

Я устало прикрываю глаза и откидываюсь на мягкую спинку кресла. Драма, больше драмы. Главный Распорядитель и не собирался оставлять в живых обоих трибутов. Но все поверили. Даже, кажется, я.

— Так и должно быть, — тихо говорит Пит, вставая напротив Китнисс и протягивая ей нож. — Давай. Я готов.

— Почему?

Парень задирает штанину, открывая глубокую рану чуть ниже колена, из которой не переставая течет кровь.

— Я долго не протяну. А им нужен Победитель. Только один. Второй — ни к чему.

Еще один шанс на месть. И он снова упущен. Губы девушки чуть подрагивают, а глаза мечут молнии.

— Нет. Не сегодня, — Китнисс забирает клинок и бросает его себе под ноги. — Победителя не будет.

— Что ты предлагаешь?

Девушка молча достает из кармана горсть темно-синих ягод.

— Откуда они у тебя?

— Надеялась угостить Катона. Смерть от морника ничуть не менее мучительна чем от зубов переродков.

Поднимаюсь на ноги и подхожу почти вплотную к экрану. Сжимаю ладони в кулаки так, что ногти больно впиваются в кожу. Хеймитч рядом, кладет руку мне на плечо. Не помогает. Слишком важный момент. Момент истины.

— Все или ничего.

Я понимаю, что он волнуется ничуть не меньше меня.

— Не бойся.

— А я и не боюсь.

— Вместе?

— Вместе.

— Один… Два… Три…

Не успевают они поднести ягоды ко рту, как из прерывает вопль Распорядителя:

— Стойте! Стойте! Дамы и господа! Позвольте представить вам Победителей Семьдесят Четвертых Голодных Игр!

Морник брошен не землю и безжалостно растоптан ногами. Обратного пути нет. Никогда еще финал не оставлял столько вопросов.

Все, что следует после, происходит удивительно быстро. Замедлившееся было время возобновляет свой стремительный ход. Планолет забирает Китнисс и Пита с Арены даже раньше, чем тело Катона. Как только изображение на экране гаснет, мы покидаем Штаб Игр и возвращаемся в пентхаус в Центре Подготовки. Я ухожу с улыбкой на лице и легкостью внутри. Что-то толкает меня в спину. Скорее, пока никто не понял, кто стоит за спасением двух трибутов.

— Разве не менторы первыми встречают Победителей?