Игра по-крупному

Голова пришла в норму, и Игорь, сторонясь шумного Невского, пошел переулочком к Владимирскому, радуясь возвращенной бодрости и размышляя о том, что если сейчас плотно подзакусить, а потом заехать домой и сменить рубашку, то можно и снова в бой. В аспирантуру принимают не часто.

Он взглянул на часы -- город вползал в середину дня. Институтские дамы обсудили уже сделанные в обед покупки, посплетничали о вчерашнем банкете и теперь разбрелись по этажам в поисках свежих собеседниц. Шеф уехал в научно-техническое общество. Хитрый Рудников смылся домой. Мрачный Лось курит у окна и думает, где сшибить рубль на пиво. Никто не ищет Игоря Фирсова и не спрашивает, почему его нет сегодня на кафедре. Все законно -- он аспирант! Игорь поднял воротник плаща и весело подумал: а не позвонить ли ему Надежде? А что?.. Настроение и деньги есть. Вид...

– - он покосился на свое отражение, бегущее в низких окнах первого этажа, -- у него вполне приличный. Он вытащил записную книжечку с якорьком "Морфлота" на лаковой обложке и потянул скрипучую дверь подвернувшегося автомата...

Потом он летел домой, отпаривал костюмные брюки, торопливо прибирался в комнате, чистил поморином зубы, стоял перед зеркалом, подбирая к голубой рубашке галстук, звали к телефону, он врал Лосю, что срочно едет в больницу к приятелю, который по пьянке проглотил штопор, Лось тихо охал, предлагал скооперироваться -- "Нет-нет, уже выхожу. Положение крайне тяжелое. Да. А что голова? Я как огурчик. Да... Надо поддержать бойца. Мысленно с вами!.." -- вешал трубку, наводил блеск на финские ботинки, запирал дверь, возвращался за чистым платком, смотрелся в зеркало, втягивал носом воздух, открывал вторую форточку...
– - что он еще делал?
– - а-а, правильно, -- кидал на диван подушку и выкладывал на стол тугую книжицу аспирантского удостоверения. Сбегал по лестнице, уговаривая себя не спешить, останавливал на Кировском проспекте черную "Волгу" с радиотелефоном -- молодой грабитель соглашался отвезти его в оба конца за пятерку, он садился, хлопал дверцей, парень ворчал, что так двери не закрывают, он говорил, что за такие деньги можно и похлопать, и они ехали на Васильевский, к серому зданию НИИ, где Надя работала младшим научным сотрудником. По дороге он вспоминал про цветы, заезжали на "Василеостровскую", он покупал три хризантемы в хрустящем целлофане, и ехали уже не спеша -- до полшестого оставалось десять минут.

И мысль о том, что это может произойти сегодня, после ужина в ресторане, на который согласилась по телефону Надежда, приятно пугала и будоражила его воображение. К этой мысли контрабандно цеплялись другие, вроде того, -- что будет дальше, если это свершится, захочет ли она бросить мужа и стать его женой, но он гнал их, полагая, что сейчас не время загадывать, и когда Надежда вышла из проходной и, увидев его, выскочившего из машины и улыбающегося, тоже улыбнулась и пошла к нему быстро, Игорь подумал, что женится на ней во что бы то ни стало, и все трудности практического свойства стали казаться ему жалким заборчиком, который он разнесет своими чувствами; если это произойдет...

Они поехали в "Приморский", и Надя спросила, разглядывая цветы и шурша целлофаном: "Ты же где-то там неподалеку живешь?" -- "Да, -- кивнул Игорь, -- в конце Большого, -- и отодвинулся к окошку, чтобы лучше видеть Надежду.
– - Ну, расскажи, как живешь, одноклассница..."

– - Не-ет, -- с шутливым упрямством повертела головой Надя.
– - Сначала ты расскажи. Пропал, вообще, куда-то, не звонит... Вдруг -- бах!
– - объявляется: он уже аспирант!.. В следующий раз позвонишь, когда станешь профессором?
– - Она засмеялась.
– - Рассказывай, как это тебя угораздило? У нас мужчины по десять лет ждут аспирантуры...
– - Она украдкой поправила завернувшийся под плащом подол юбки, и Игорь увидел ее туго сжатые колени.

– - Так и угораздило.
– - Он глянул в окно.
– - Соблазнил дочку ректора. Пообещал жениться. Подали заявление. Обрадованный папаша пристроил будущего зятя в аспирантуру... Поступил. Потом сказал, что я баптист. А баптистам в аспирантуру можно, а жениться нельзя...
– - Он поймал в зеркальце любопытный взгляд молодого водителя.
– - Ну что... Скандал в благородном семействе. Папаша попрыгал и затих -- боится, что из партии выгонят, должности лишат. Дочка, не будь дурой, в темпе нашла себе другого жениха -- в конце месяца свадьба... Ее двоюродный брат-басмач прилетел из Алма-Аты и вызвал меня на дуэль. Стрелялись... Как видишь, живой. Так и поступил. А как иначе с моими тупыми мозгами поступишь? Никак не поступишь.

Парень в зеркале улыбнулся.

– - Ну ты и фантазер, -- сказала Надя.
– - Тебе надо рассказы писать.

– - А я пишу, -- сказал Игорь.
– - Ты разве не читала?

– - Нет, -- удивленно проговорила Надя.
– - Серьезно, что ли? А где?..

– - Ну как же... Я много чего написал. "Мир и воину", например. "Каренину Анну". Выходили отдельными книжками. Многим нравится. Письма пишут. Просят продолжения... Сейчас задумал роман -- "Наказание за преступление". Я, правда, под псевдонимом печатаюсь -- Федот Толстой, иначе нам, баптистам, нельзя...

Надя с улыбкой покачала головой.

– - Да, Игорек, с тобой не соскучишься...

– - Так я тебя и не скучать пригласил, а совсем для другого...

– - Любопытно, для чего же?
– - повернулась к нему Надя.

– - Не скажу.

– - Скажи...

– - Я стесняюсь при посторонних...

Парень, посмеиваясь, крутил баранку.

– - Может, я тогда не поеду...

– - Вот поэтому и не скажу.

– - Ну все, тогда я сейчас выхожу... Остановите, пожалуйста...

– - У меня тормоза не работают, -- подыграл Игорю водитель. Они уже въехали на Большой и неслись в левом ряду, обгоняя троллейбусы и осторожных частников.
– - Могу только взлететь, как Фантомас. Хотите?.. Сейчас по рации запросим взлет...

Надя вздохнула с деланной печалью.

– - Да, Игорек, тебя не узнать... Никогда бы про тебя такое не подумала... Был такой тихий, задумчивый...

– - Я бы и сам про себя такое не подумал, -- покаянно сказал Игорь.
– - Застрелить человека на дуэли... Пускай басмач, человек!.. Теперь везу первую красавицу школы -- да что там школы! района! города!
– - везу ее с тайными умыслами в ресторан! Нашу Наденьку Шипилову везу в ресторан!

– - Уже не Шипилову, -- поправила его Надя.

– - Да, уже не Шипилову, -- повторил Игорь и полез за деньгами.
– - Вот здесь, пожалуйста...

Потом они пили шампанское, ждали, пока принесут горячее, музыканты, к счастью, еще только собирались неспешно у своей эстрады в темном конце зала, и Надя почему-то взялась рассказывать о своем муже. Как он играл в школьном ансамбле на ударных (Фирсов вспомнил: да, играл!), потом закончил военмех, работает программистом ("Программист от бога! А какие у него руки! Я ему однажды сказала: "Женечка, ты просто..."), смастерил цветомузыку, писал туристские песни, друзья от них в восторге, размножали его записи, живут в коммуналке, у них две комнаты -- вместе со свекровью, в дочке души не чает, он очень добрый, и она не любит, когда про него плохо говорят... Весной у нее умерла мама...

Да, мама... Он ее помнил. В пятом классе она кормила его пельменями, когда он принес заболевшей Наде уроки. "Еще попугайчики у вас были, голубые такие..." -- "Да, точно, были попугайчики!" Он запомнил, как мать сказала, открывая высокую дверь в комнату к Наде: "Доча, к тебе Игорь. Подними одеяло." Он принес несколько астр, которые вытащил дома из вазы...

Почему вышла за него замуж?

Надя курила, задумчиво вертела пальчиками бокал, часто стряхивала пепел...

Почувствовала, что нужна ему. На первом курсе была несчастная любовь -- он был сильный, красивый, с восточного факультета Университета, носил ее на руках, мужественный, высокий, умный -- любовь неземная... Потом он поехал в колхоз и исчез при загадочных обстоятельствах, сказали, что утонул, -- одежда осталась на берегу озера, но она не верит, он намекал, что может исчезнуть на долгие годы, -- она думает, что он был разведчиком - все это очень странно, странно... Однажды ночью в квартире раздался телефонный звонок, она сняла трубку, долго молчали, потом мужчина сказал его голосом: "Надюша, это я...", и тут же разъединили. Она убеждена, что не ошиблась...