Илон Маск

Идеал

Маск уже сформулировал бизнес-обоснование своего решения купить Twitter. Он полагал, что сможет в пять раз увеличить доходы компании – до 26 млн долларов к 2028 году, даже снизив поступления от рекламы с 90 % до 45 % от общей суммы. Новые доходы будут приносить подписки и лицензирование данных. Он также спрогнозировал доходы от предоставления пользователям возможности осуществлять через Twitter финансовые транзакции, включая мелкие платежи за газетные статьи и другой контент, как в WeChat.

“Мы должны сравниться по функциональности с WeChat, – сказал он мне после апрельской телеконференции с банкирами. – Одна из важнейших наших задач – предоставить пользователям, которые создают контент, возможность зарабатывать прямо в Twitter”. Кроме того, встроенная платежная система могла бы облегчить аутентификацию пользователей. Благодаря ей Twitter смог бы понимать, кто из пользователей – настоящие люди, взимая с них небольшую ежемесячную плату за пользование сервисом и получая данные их банковских карт. Если бы все пошло по плану, это оказало бы существенное влияние на интернет в целом. Twitter мог бы служить платформой для верификации пользователей и предлагать создателям контента, от крупных медиакомпаний до отдельных людей, новые способы зарабатывать на своих продуктах.

Маск также пояснил, почему хочет “расширить границы” допустимого к высказыванию в Twitter и отказаться от вечных блокировок пользователей, даже если они проповедуют сомнительные идеи. На радио и на кабельном телевидении прогрессисты и консерваторы имеют разные источники информации. Вытесняя правых, модераторы контента Twitter, более 90 % которых, по его мнению, были прогрессивными демократами, провоцировали подобную балканизацию социальных медиа. “Мы хотим не допустить возникновения мира, в котором люди разойдутся по своим эхо-камерам в социальных сетях, одни в Parler, другие в Truth Social, – сказал он. – Мы хотим, чтобы было одно место, где могут взаимодействовать люди разных взглядов. Это было бы неплохо для нашей цивилизации”. Цель благородная, но в итоге Маск подорвал эту важную миссию заявлениями и твитами, которые отпугнули прогрессистов и представителей ведущих СМИ, в результате чего они предпочли перейти в другие социальные сети.

Затем я все же настоял, чтобы он ответил на вопрос, который ему задавали Фарук и другие друзья: не будет ли это чересчур сложно, не потребует ли слишком много времени, не породит ли слишком жарких споров и не навредит ли тем самым его делу в Tesla и SpaceX? “Думаю, в когнитивном отношении это не сравнится с миссиями SpaceX и Tesla, – сказал он. – Это ведь не полет на Марс. Это не настолько сложно, как перевести все производство на Земле на использование возобновляемой энергии”.

Да, но зачем?

Маск любит говорить, что основал SpaceX, чтобы повысить шансы на выживание человеческого сознания, сделав людей многопланетным видом. Великой идеей для Tesla и SolarCity стала прокладка дороги к устойчивому в энергетическом отношении будущему. Optimus и Neuralink появились для создания человеко-машинных интерфейсов, которые должны защитить нас от злонамеренного искусственного интеллекта.

А Twitter? “Сначала я подумал, что он никак не согласуется с основными целями, которые стоят передо мной, – сказал мне Маск в апреле. – Но я пришел к выводу, что он может стать одним из средств для сохранения цивилизации, и тогда наше общество получит больше времени, чтобы стать многопланетным”. Как? Отчасти благодаря свободе слова. “В медиа распространяется групповое мышление, стремление держать строй, поэтому, если ты идешь не в ногу, тебя подвергают остракизму, а твой голос заглушают”. По его мнению, чтобы демократия выжила, очень важно очистить Twitter от воук-культуры и искоренить ее предрассудки, показав людям, что Twitter открыт для всех мнений.

Но я полагаю, что было и еще две причины, по которым Маск хотел заполучить Twitter. Первая проста. Twitter – это своего рода веселый парк развлечений. В нем бывают политические столкновения, интеллектуальные гладиаторские бои, дурацкие мемы, важные общественные заявления, полезные маркетинговые кампании, низкосортные каламбуры и нефильтрованные высказывания. Разве вам не интересно?

Вторая, на мой взгляд, связана с психологией его личности. Twitter – это величайшая игровая площадка. В детстве на школьном дворе его травили и колотили, ведь он был лишен эмоциональной сноровки, без которой в таких суровых местах не выжить. Из-за этого он затаил в душе огромную боль и порой слишком остро реагирует на обиды, но вместе с тем именно это наделило его способностью противостоять всему миру и отчаянно сражаться в любой битве. Когда он чувствовал себя побитым, затравленным, загнанным в угол – хоть в интернете, хоть в реальной жизни, – он снова возвращался в то ужасное место, где выслушивал оскорбления отца и терпел издевательства одноклассников. Но теперь он мог стать хозяином игровой площадки.

Глава 74 Сомнения

Twitter, апрель – июнь 2022 года

Сделка

Совет директоров Twitter и юристы Маска проработали все детали сделки в воскресенье, 24 апреля. Написав мне в десять утра, Маск сказал, что не спал всю ночь. Я спросил почему: потому, что он продумывал детали сделки, или потому, что переживал из-за покупки Twitter? “Нет, – сказал он, – я просто был на вечеринке с друзьями и выпил слишком много «ред булла»”.

Может, не стоит злоупотреблять “ред буллом”?

“Но ведь он окрыляет?” – ответил он.

Весь день он искал внешних инвесторов, которые помогут ему профинансировать покупку. Он обратился к Кимбалу, но тот не согласился. Ему больше повезло с Ларри Эллисоном. “Да, конечно”, – ответил Эллисон, когда Маск ранее на той неделе спросил его, не хочет ли он вложить свои деньги в эту сделку.

“Сколько примерно ты вложишь? – спросил Маск. – Ни к чему тебя не обязываю, просто мы уже превысили намеченную сумму, поэтому мне надо сбавить цену или выкинуть кого-то из участников сделки”.

“Миллиард, – сказал Эллисон, – или сколько порекомендуешь”.

Эллисон уже десять лет не пользовался твиттером. Он вообще забыл пароль от своего аккаунта, поэтому Маску пришлось лично его поменять. Однако Эллисон считал, что Twitter имеет определенную важность. “Это служба новостей в реальном времени, и ничего подобного просто не существует, – сказал он мне. – Если вы согласны, что он важен для демократии, то я решил, что имеет смысл в него вложиться”.

Поучаствовать в покупке очень хотел и Сэм Бэнкман-Фрид – вскоре посрамленный владелец криптовалютной биржи FTX, который полагал, что Twitter можно перестроить на базе блокчейна. Он утверждал, что поддерживает эффективный альтруизм, и основатель этого движения Уильям Макаскилл написал Маску, надеясь устроить им встречу. Так же поступил и Майкл Граймс, главный банкир Маска в Morgan Stanley, который как раз собирал финансирование для сделки. “Я завален целой горой важнейших рабочих задач, – написал Маск Граймсу. – Это срочно?”

Граймс ответил, что Бэнкман-Фрид “осуществит интеграцию социальной сети с блокчейном” и вложит в сделку 5 млрд долларов. Он готов прилететь в Остин на следующий день, если Маск найдет время с ним встретиться.

Маск обсуждал с Кимбалом и другими людьми возможность использования блокчейна как основы для Twitter. Однако, хотя он и любил поразвлечься с Dogecoin и другими криптовалютами, Маск не был приверженцем блокчейна и считал, что технология будет слишком неповоротливой, чтобы поддерживать быстрый темп твиттера. Так что желания встречаться с Бэнкманом-Фридом у него не было. Когда Майкл Граймс прислал еще одно сообщение, в котором подчеркнул, что Бэнкман-Фрид “даст 5 млрд, если реализовать этот план”, Маск отправил в ответ “дизлайк”. “Twitter на блокчейне невозможен, поскольку пиринговая сеть не сможет обеспечить необходимые пропускную способность и время отклика”. Он сказал, что однажды, возможно, и встретится с Бэнкманом-Фридом, если “не придется вести утомительные дебаты о блокчейне”.