Императрица Мария. Восставшая из могилы

– Ваше императорское высочество! Мария Николаевна! Вы целы? – крикнул человек.

– Господи, Костя! – ахнула Маша, и Николай узнал поручика Попова.

– Я прозевал, когда вы вышли из гостиницы. Увидел только, что вы идете на Шпрингеровскую. Зачем вы пошли сюда?

– В Успенский собор мы шли, – зло ответил Николай.

– Но зачем сюда? Шли бы по Любинскому! Так ближе и безопаснее! В Омске бандитов полно, стрельба каждую ночь.

– А вы пробовали спорить с двумя глупыми бабами?! – вне себя от ярости прорычал Николай, надвигаясь на девушек.

Поручик, приоткрыв от неожиданности рот, растерянно наблюдал за происходящим. Ладно бы если Николай обозвал глупой бабой свою сестру (а ее Попов узнал), но под раздачу попала и ее августейшая спутница. При этом великая княжна не возмутилась, а, наоборот, стояла с виноватым видом.

За углом раздался топот сапог – появился патруль, как всегда, к шапочному разбору.

– Чехи, – сказал поручик, – эти никогда не спешат на выстрелы. Зачем?

Картина происшедшего была, как говорится, налицо. Никаких особых пояснений не требовалось, да и сделать их было довольно затруднительно – чехи плохо понимали русский язык. Однако документы проверили. И вот тут возникло затруднение: ни у кого, кроме Попова, их не было. Чешские солдаты проявили завидное рвение и объявили Николая и обеих девушек задержанными. Пистолет у Николая отобрали и повели всех троих в комендатуру, которая, по словам поручика, находилась в крепости. По лицам солдат было видно, что они только ждут удобного случая двинуть Николаю по голове прикладом и вплотную заняться хорошенькими и чистенькими барышнями. Громадье их планов ломало лишь присутствие поручика Попова, который демонстративно продолжал держать в руке наган.

Пройдя квартал, вся компания оказалась рядом с двухэтажным зданием, у дверей которого стоял часовой с винтовкой, причем не чех.

– Подождите минутку, – крикнул Попов чешским солдатам и заскочил в дом.

Судя по кислым выражениям лиц патрульных, это не сулило им ничего хорошо. И действительно, спустя буквально пару минут на улице вновь появился поручик в сопровождении нескольких русских офицеров.

В итоге патруль отправился восвояси, а Николай с девушками оказался в дежурке Военного министерства, которое как раз и находилось в этом здании. Группа молодых офицеров окружила их и, стараясь угодить великой княжне, угощала чаем с какими-то вкусными крендельками. Усилия их, впрочем, пропали даром, так как Маша, увидев на лице Николая кровь, бросилась оказывать ему первую помощь.

– Повезло, – сказал Попов, взглянув на рану, – если бы чуть правее…

Действительно, только две дробины зацепили Николая, скользом чиркнув по правому виску. Осознав, что значит «правее», Маша пришла в ужас, у нее затряслись руки, и бинтовала брату голову уже Катя. Остальные присутствовавшие, да и сам Николай, отнеслись к ране как к не заслуживавшей внимания ерунде. Вот если бы действительно правее…

Выяснив причину вечерней прогулки великой княжны, несколько офицеров вызвались проводить ее и Катю в Воскресенский собор, находившийся по соседству. Николай идти отказался, сославшись на недомогание, а главным же образом из-за того, что злился на Машу. Маша же, как ей ни хотелось остаться вместе с ним, не стала обижать офицеров.

Когда девушки ушли, к Николаю подсел высокий худощавый капитан с щегольскими усиками. Понимающе глядя на Николая, которого после пережитого уже начал бить отходняк, он достал из кармана фляжку.

– Держите, отличный коньяк. То, что вам надо. Не стесняйтесь, пейте!

Коньяк действительно помог, слегка отпустило.

– Позвольте представиться, – сказал капитан, – капитан Деллинсгаузен. Летом я с группой офицеров пытался добраться до Екатеринбурга, чтобы спасти государя, но, увы, ничего не получилось. Мы не успели. А вы, насколько я понял, тот самый спаситель великой княжны?

– Тот самый.

– Рад познакомиться с человеком, в отличие от нас, сумевшим сделать хоть что-нибудь. – Деллинсгаузен протянул Николаю руку.

– Так получилось. – Николай пожал протянутую руку. – Учтите, я не дворянин.

– Это не имеет значения. Вы фронтовик?

– Да, унтер-офицер, Тридцатый Полтавский пехотный полк, команда разведки, три «Георгия».

– Как же сегодня-то так получилось? Ведь кончиться могло плохо!

– Да, если бы не поручик Попов…

– Вам не кажется, что великой княжне нужна охрана? Одному вам явно не справиться.

– Я об этом говорю с первого дня. Это дело поручили полковнику Кобылинскому, но он явно не тот человек, который должен этим заниматься.

– Но вы-то тоже не профессионал?

– А кто профессионал? – парировал Николай. – Просто охранять великую княжну должны люди, готовые не раздумывая заслонить ее своим телом.

– Пожалуй, да, – согласился капитан. – Знаете что, – сказал он, подумав, – моя группа сохранилась, хоть и в несколько уменьшенном виде. Что вы скажете, если мы возьмемся за это дело? За своих людей я ручаюсь: мы не сумели спасти государя и его семью, тем более для нас дело чести оберегать его единственную уцелевшую дочь. А опыт – это дело наживное, сами знаете.

– Я не против, – ответил Николай, – думаю, и Мария Николаевна согласится. Начальство-то вас отпустит?

– Да я тут кисну при штабе! Скоро мхом порасту! Отпустят, куда они денутся!

За разговором время прошло незаметно. Вернулись из церкви девушки, и Николай представил Маше Деллинсгаузена.

– Ваше императорское высочество! – сказал тот. – Я виноват перед вами! Я и мои товарищи пытались пробраться в Екатеринбург, дабы спасти государя и всех вас, но не получилось, – он развел руками, – мы не успели!

– Вам не в чем себя винить, – Маша сделала паузу, подняв на капитана глаза, – э…

– Николай Александрович! – щелкнул тот каблуками.

Маша вздрогнула. Капитан смутился, поняв, что является тезкой покойного государя, и покраснел.

– Да, – вздохнула великая княжна, – и так бывает. Так вот, вам не в чем себя винить. Вы сделали все, что могли, и я благодарна вам за это. На все остальное была Божья воля!

– Ваше императорское высочество! Я и мои люди хотели бы взять на себя вашу охрану!

– Я не против, капитан, особенно в свете происшедшего, – ответила великая княжна и указала на Николая. – С моим спасителем и телохранителем Николаем Петровичем Мезенцевым вы уже знакомы. У него есть какие-то интересные идеи на этот счет. Обсудите с ним все и договоритесь о взаимодействии.

– Давайте завтра, – сказал Николай, – подходите с другими офицерами. Все обсудим и обо всем договоримся. А сейчас нам пора в гостиницу.

Когда девушки вошли в свой номер, они попытались было сразу юркнуть в свою спальную комнату, но их остановил окрик Николая:

– Стоять!

Он подошел к обернувшимся девушкам, смотревшим, потупясь, в пол. Находившиеся в гостиной Шурочка Теглева и Лиза Эрсберг испуганно молчали. Николай, зло сопя, постоял несколько секунд перед Машей и сестрой, а потом его прорвало.

– Вы, две… дуры! Вертихвостки! Искательницы острых ощущений! Если еще раз вы, нет, ты, – он повернулся к Маше, – посмеешь ослушаться меня, я уеду к чертовой матери!

Не зная, что еще сказать, он отвесил Катюхе увесистый подзатыльник, несколько секунд с поднятой рукой постоял перед Машей, но не ударил, а плюнул на пол и, бросив им напоследок: «Давленные м***вошки!» – пошел прочь.