Императрица Мария. Восставшая из могилы

– Хорошо, господа, – вздохнула великая княжна, – давайте сядем и продолжим. Не с того я хотела начать наш разговор, но коль речь зашла об иркутских казаках, то давайте продолжим. Какова численность войска, Прокопий Петрович?

– Около двенадцати тысяч, обоего пола.

– Сколько? – изумилась Маша – Двенадцать тысяч? И вы называете это войском?

– Нет, конечно! При создании войска мы предлагаем поверстать в казаки крестьян всех прилегающих к казачьим территорий, это семь волостей. Кроме того, включить в войско инородческое бурятское население по правому берегу Ангары.

– Всё? – вновь изумилась великая княжна.

– Нет, не всё, а только треть. Если включить всех, то природные казаки в этой массе просто растворятся. Урядников и вахмистров дать им из казаков. При этом следует сохранить у бурят свой уклад. В итоге, Мария Николаевна, мы получим сто пятьдесят тысяч казаков обоего пола. Сможем выставить два полка шестисотенного состава и пластунский батальон.

– Как ты собираешься крестьян на коней сажать? – поинтересовался Иванов-Ринов.

– Никак не собираюсь. Я же сказал: сформируем пластунский батальон, а то и два.

– А остальные буряты как же? – спросила княжна.

– Пусть формируют свой уланский полк по типу того, что Семенов в семнадцатом году сформировал.

– А подробнее можно? – заинтересовалась Маша.

– По заданию Временного правительства есаул Семенов сформировал в Забайкалье бурят-монгольский кавалерийский полк. Вполне успешно сформировал. Полк до сих пор существует. Но подробности нужно уже у Семенова узнавать. Он теперь у нас генерал-майор и атаман, – усмехнулся Оглоблин.

– Будет тебе, Прокопий Петрович, – вступился за Семенова Красильников. – Григорий Михайлович, я думаю, уже в курсе событий, телеграф-то работает, и погоны генеральские с себя уже содрал, как и ты!

Казаки замолчали, глядя на задумавшуюся о чем-то великую княжну. Она быстро записала что-то в лежавший на столе рядом с ней блокнотик и подняла голову.

– Хорошо, Прокопий Петрович, к Иркутскому войску мы еще вернемся через несколько дней. Думаю, разрешим вопрос ко всеобщему удовлетворению. Я же хотела поговорить немного о другом, в первую очередь с вами, Павел Павлович. Но уж коли вы пришли втроем… Словом, не могли бы вы кратко рассказать мне о каждом казачьем войске здесь, в Сибири.

– В общих чертах можно, – ответил Иванов– Ринов. – В деталях если, это надо атаманов дергать.

– Хотя бы в общих чертах! Но о Сибирском войске вы-то можете рассказать и поподробнее.

– Это можно. Что же, Сибирское казачье войско самое старое в Сибири и третье по старшинству в России после Донского и Терского. Наше старшинство с тысяча пятьсот восемьдесят второго года, от Ермака Тимофеевича считается!

На эти слова Оглоблин усмехнулся.

– Что-то не так, Прокопий Петрович?

– Все так, Мария Николаевна. Только старшинство это даровано войску Сибирскому в девятьсот третьем году высочайшим указом вашего батюшки, царство ему небесное. А на деле казачьи станицы да остроги появились в Сибири только во второй половине осьмнадцатого века. И Павел Павлович это отлично знает, но красуется. Вот я и посмеиваюсь.

Великая княжна улыбнулась.

– Сибирское войско, – невозмутимо продолжил Иванов, – самое большое в Сибири. На девятьсот шестнадцатый год – сто семьдесят две тысячи душ войскового сословия. Мы девять полков шестисотенных выставили, три дивизиона, пять сотен отдельных и три батареи.

– Немало, – удивилась великая княжна. – И вы только полковник?

– Тут ведь вот какое дело, – ответил Иванов– Ринов. – Есть тонкость, какую вы можете и не знать. У казаков своих генералов нет. Самое высокое звание – полковник. Генеральское звание присваивает государь, но армейское, по другому роду войск. Вот, например, Лавр Георгиевич Корнилов – наш, сибирский казак, а имел чин генерала от инфантерии.

– Странно как-то, – удивилась великая княжна.

– Нет ничего странного, – вздохнул Иванов– Ринов, – казак не может иметь чин выше августейшего атамана всех казачьих войск.

Великая княжна слегка нахмурилась.

– Да, я поняла теперь. Августейшим атаманом был наследник-цесаревич, а папа? имел чин полковника. Если бы Алеша… – Она осеклась и замолчала.

Замолчали и мужчины, мысленно отдавая дань памяти невинно убиенному ребенку.

– Значит, сейчас августейшего атамана нет? – вновь заговорила великая княжна.

– Это ничего не меняет, – ответил Оглоблин. – В отсутствие государя звания стал присваивать казачий круг. В связи с вашим чудесным спасением мы от этих званий отказались. Надеемся и ждем. Не званий, конечно, а слова вашего царского! А мы уж…

– Понятно, – перебила его великая княжна, которой уже изрядно надоело повсеместное изъявление верноподданических чувств. – С Сибирским войском мне все ясно, про Иркутское я уже слышала, поговорим о Забайкальском.

– Забайкальцев, – взял слово Оглоблин, – как мне кажется, поменее будет, чем сибирцев. Но в девятьсот четырнадцатом году они тоже девять полков выставили и четыре батареи. А сейчас – не знаю. Бодаются они там друг с другом. То Семенов большевиков побьет, то большевики Семенова.

– Отчего же, – вскинулся Красильников, явно симпатизировавший Семенову, – в конце августа Читу-то взяли!

– Чехи ее взяли, а не Семенов, – буркнул Оглоблин.

– Так кто там все-таки войсковой атаман? – с недоумением спросила великая княжна.

– Нет там атамана, – ответил Оглоблин.

– Семенов – атаман своего отряда, – вмешался Красильников, – и наиболее заметная фигура в Забайкалье. Большинство казаков его поддерживает.

– С японцами он крепко снюхался, – желчно сказал Оглоблин, – что уж они ему посулили, не ведаю.

– Ладно, разберемся, – вздохнула великая княжна.

– А вы его вызовите в Омск, Мария Николаевна, – улыбнулся Иванов-Ринов, – и расспросите с пристрастием. Кстати, приказом по Сибирской армии есаул Семенов назначен командиром Пятого Приамурского армейского корпуса.

– Так вы его и вызовите! Вы же командующий Сибирской армией!

– Не поедет, – вздохнул Иванов-Ринов, – ему везде какой-то подвох чудится. Своенравный он больно, авторитетов не признает.

– А ко мне поедет?