Императрица Мария. Восставшая из могилы

– Справедливо, – усмехнулся Деллинсгаузен.

Николай, естественно, не стал рассказывать капитану, что эту абсолютно верную мысль высказал один из офицеров военной кафедры в институте – майор Калашник, пользовавшийся безграничным уважением у студентов как раз по той причине, что принадлежал к первой категории.

Уже спустившись в холл, Деллинсгаузен подумал о какой-то странности в отношении Николая. Вроде все было нормально, но что-то зацепило его внимание во время их разговора. Капитан задумался и вспомнил, что краем сознания отметил сказанные Николаем слова «платоническое чувство», «депрессия», а еще раньше – «диаметр». Для простого рабочего телохранитель великой княжны был слишком эрудирован. Деллинсгаузен, конечно, знал, что такое самообразование, но когда у молодого человека было время им заниматься?

Капитан также отметил, что у великой княжны и Николая особые отношения, но это как раз его не слишком удивило. А вот эрудиция и язык… От пришедшей ему в голову мысли о языке Деллинсгаузен даже остановился как вкопанный. Когда он заглядывал в номер к великой княжне, то краем уха услышал слова Николая, но это был совсем не тот язык, на котором он разговаривал с ним. Все это показалось капитану в высшей мере странным.

«Надо будет присмотреться к нему повнимательнее», – подумал он.

Надо сказать, что в это же время подобные мысли одолевали и Александру Александровну Теглеву. После ошеломившего ее известия о тайном венчании Маши и Николая она придирчиво и пристрастно присматривалась к нему. Еще бы, не король, не принц, не герцог, а крестьянский сын, мастеровой, и ему досталась ее девочка, ее Машенька. Грубый мужик, как он кричал на нее! Справедливости ради, правда, недурен собой, мужественен, и френч офицерский сидит на нем, как будто он его всю жизнь носил. И о безопасности Маши заботится!

Она подумала о том, что вчера Николай опять спас Машу, но при этом вину за сложившуюся ситуацию она возлагала на него, инстинктивно обеляя великую княжну. Странностей же в поведении Николая она видела немало, пожалуй, даже больше, чем Деллинсгаузен. Вот и сейчас Маша попросила его зайти к ней в комнату. Зачем? Ну понятно зачем. Конечно, они страдают оттого, что не могут быть вместе, а тут подходящий момент – Лиза с Катей пошли на базар, в гостиной осталась одна она.

Немного стыдясь (но любопытство взяло верх), Александра Александровна подошла к двери, из-за которой можно было расслышать голоса.

– Коля, а ты жестокий! – сказала Маша.

– Почему? – Николай даже испугался. – Когда это я дал тебе основание так думать? И вообще, чего это вдруг?

– Зачем ты убил того человека?

– Какого?

– Ну, того, которого ты сбил с ног вчера.

– А, этого. А что же, я должен был его по головке погладить?

– Но он же был уже не опасен!

– Ты уверена? Абсолютно уверена?

Маша задумалась, смешно сморщив носик.

– Ну, абсолютно, наверное, нет.

– Тогда и разговору нет. Выяснять же этот вопрос не было времени. В такой ситуации оставлять у себя за спиной живого врага – верх неосмотрительности.

– Но ведь к нам уже шел Попов!

– По-моему, ты узнала его, только когда он нас окликнул, – возразил Николай, – а это было чуть позже. Все, о чем ты говоришь, это не жестокость, а осознанная необходимость. Жестоко убивать человека без какой-либо причины. В данном случае налицо была стопроцентная самооборона. К тому же ты хоть знаешь, кого защищаешь? Сколько у него на руках крови? Это же был уголовник! Скольких он до этого ограбил, убил, изнасиловал, ты знаешь? Их надо уничтожать как бешеных собак! В городе вакханалия какая-то творится, даже в центре! Стреляют каждой ночью, не слышала?

Маша молчала.

– И вообще, – продолжил Николай, – уж коли ты завела разговор о вчерашнем, я хочу повторить то, что уже говорил. В части твоей безопасности будь любезна выполнять мои указания! Скажу идти – идешь, бежать – бежишь, скажу прыгать – прыгаешь!

– Как это – прыгать?

– Молча! На одной ножке!

Маша понимала, что Николай прав, но сдаваться без боя все-таки не хотела.

– Коля, ты Катю ударил! Как можно?

– Еще дешево отделалась! Мама ее за такое просто выпорола бы!

– Как можно пороть семнадцатилетнюю девушку? – возмутилась Маша.

– Матери все можно! А применительно к Катюхе еще и нужно! А то ветра много в голове!

– А меня чего не ударил? – Маша показала ему язык.

– Жалко стало, да и запал пропал. Надо будет – ударю!

– Коля, а что такое давленая м***вошка?

Николай не выдержал и заржал в голос, пытаясь обнять Машу.

– Это военная тайна!

Маша фыркнула и, обиженно высвободившись из его рук, отвернулась.

– Вот опять ржешь как конь!

Но Николай и не думал отступать. Он обнял ее сзади и прижался лицом к волосам. Зарыться в них не получалось – они хоть и отросли с июля, но всего лишь прикрывали шею.

– Господи, – прошептал он, – когда же отрастут твои волосы?

– Зачем это? – удивилась Маша. – Я буду короткую прическу носить, как в шестнадцатом году.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – воскликнул он. – У тебя же роскошные волосы! Я так мечтаю перебирать их руками, зарываться в них лицом.

– Коля, но это неудобно! Их надо постоянно расчесывать!

– Катюха расчешет, и Лиза! – Николай начал целовать ее в шею.

– Коля, не надо! – Маша с усилием вновь высвободилась из его рук. – Ты же сам говорил, что заведемся и не сможем остановиться!

– Там Шурочка на страже!

– То, что Шура все знает, не освобождает нас от элементарных норм приличия. Коля, я так не могу, наспех, походя! Я безумно тебя люблю, но так…

– Не надо, моя девочка, – Николай целовал ее лицо, глаза, – не переживай, я не буду. Я больше не буду.

– Ты лучше скажи, что мне делать дальше?

– Надо еще подержать паузу, дать возможность всем, кто этого хочет, проявить себя.

– Что значит «кто этого хочет»?

– Надо выявить круг твоей поддержки. Круг людей, на которых ты сможешь опереться в дальнейшем. Уже очевидно, что тебя поддержат Болдырев, Колчак и Гайда. У тебя должна быть, кажется, встреча с казаками?

– Да, думаю, завтра.

– Это важно! Казачество – это мощная сила! Если они выступят в твою поддержку, то успех обеспечен. Хорошо бы еще пообщаться с кем-нибудь из молодых генералов, пользующихся популярностью в войсках.

– Что же, мне опираться на одних военных? А правительство?

– Оно ничего не решает. Реальной власти у него нет. В основном это болтуны-революционеры, дельных людей там кот наплакал. Сейчас достаточно будет военных – офицеров и казаков. Потом, когда ты возьмешь власть, акцент надо будет смещать на крестьян и рабочих. Здесь, в Сибири, прежде всего на крестьян! Поддержка старожильческого населения решит все. А если удастся хотя бы начать решать проблемы переселенцев и новоселов, то это позволит избежать партизанщины и иметь крепкий тыл.