Империя. Цинхай
Шрифт:
– Н-нет, господин Лау, как я могла? Вы что…
– Кто тебе приказал?
– Говорю же, это не я… Я на вас не первый год работаю, я бы не стала…
– Говори честно, Джа, иначе мне придётся добывать из тебя правду силой. – Девушка побледнела. Глазами, полными страха, она воззрилась на босса синеозёрных.
– Господин Лау, я клянусь вам, что я не клала отравы, я как взяла на кухне эту тарелку – так её и принесла.
– Ты видела кого-нибудь возле спальни Николь?
– Нет, господин.
– Не лги!
– Клянусь, господин Лау, там никого не было, даже госпожи Николь, я поставила тарелку и ушла.
– Значит, это всё-таки ты что-то подсыпала, раз никого не было?
– Нет же! Я правду говорю, зачем бы мне? Чего ради мне покушаться на госпожу?
– Это лучше ты нам скажи. – Энди махнул головой в
– Что? Господин Лау! Господин Лау! – испуганная, попыталась Джа уговорить его не решаться на то, что он задумал. Но Энди повернулся спиной и пошёл вперёд. Подхватившие девушку под руки бандиты, потащили её, пытающуюся упираться, на задний двор.
Дами сначала показалось, что она слышит где-то вдалеке ночную птицу, которую никогда не слышала раньше. Потом что-то в звуке показалось ей не птичьим. «Наверное, какой-то дикий зверь из гор приблизился к особняку. Что за ночь!» - заламывала руки сестра Дракона, не умея уснуть в такие тревожные минуты. Она подошла к окну и приоткрыла его, прислушиваясь к установившейся тишине. После того, как отчалили люди Эдисона с ним во главе, и перестала бегать допрашиваемая прислуга, в стенах всё как будто бы задремало. Но нет, печальный и горький звук, стон зверя, остался, раздаваясь неподалёку. Дами ощутила мурашки на своих руках. Не слишком ли близко это животное? Вой или стон, что бы это ни было – где-то около, не на территории ли сада? Не собаки ли подняли такой вой? Дами приникла к окну ближе и, прислушиваясь к тонкому и плачущему шуму, вдруг стала понимать, что это человеческий крик. Это стонет и плачет человек – женщина! Отшатнувшись от окна, госпожа Цинхая механически поглубже запахнула на себе халат, огладила его и сглотнула слюну. Какой крик! Полный страдания. Проник прямо в душу. Кто его издаёт? Он раздался снова, опять… Нет, невозможно сидеть вот так в спальне, когда непонятно, какая чертовщина творится в доме! Не Николь ли продолжает мучиться от яда? «Хоть бы с ней ничего не случилось, ведь Николас просил меня приглядывать, пока нет Энди, но Энди тут был. И всё же…».
Высунувшись в коридор, Дами огляделась, найдя глазами Уоллеса Хо:
– Энди не возвращался?
– Ещё нет, госпожа.
– Кто кричит на улице? Ты слышишь? – Начальник охраны не умел лгать. Он был сильным и умным мужчиной, но много лет преданной службы отбили у него способность лукавить. Неискренне и фальшиво, он заверил:
– Я ничего не слышал, госпожа.
– Вот как? – Дами вышла из комнаты, прикрыв за собой, убежденная, что этот тип в курсе происходящего, что бы там ни творилось. – Тогда я пойду, посмотрю.
– Госпожа, не стоит, господин просил вас оставаться на месте… - Не посмев перегородить дорогу или поймать девушку за какую-либо часть тела или халата, Уоллес оказался сбоку от Дами и, поскольку она не остановилась, так и зашагал рядом. – Госпожа, прошу вас, не стоит ходить ночью неизвестно куда.
– Разве я не дома? Чего мне бояться? – Синеозёрный замолк и, не умея спорить даже с боссом, не то, что с его женой, пошёл дальше, как сопровождающий.
После спуска на первый этаж, Дами подошла к ближайшему распахнутому окну и ещё раз прислушалась. Пришлось подождать до нового крика, чтобы определиться с направлением. Вычислив, откуда доносится эта жалоба страдания, девушка ускорила шаг, пока не добралась до выхода и не вышла во двор. Теперь к крику, наконец-то ясно различимому и определенному, примешался звонкий свист хлыста, а затем и стук удара. Дами поморщилась, огибая угол и выбираясь на тёмный задний двор, что вёл к конюшням. Горел всего один фонарь, и под ним, к изгороди, за обе руки была привязана горничная – Джа, молодая девушка, не раз менявшая постельное бельё у Дами в комнате и приносившая ей платья. Хлыст в руке одного из синеозёрных вознёсся ввысь и опустился на её обнажённую спину, и без того красную, с лопнувшей кожей, между которой сочилась кровь, стекающая ниже, к талии, пачкая не до конца опущенную ткань рабочего ципао. Увидев состоявшийся удар, синхронизировавшийся с криком боли, Дами вздрогнула и крепко зажмурилась, а когда веки разомкнулись, она увидела поднявшего руку Энди. Этот знак велел остановить экзекуцию. Господин Лау заметил жену и поспешил к ней.
– Что ты здесь делаешь? – Он намеренно встал так, чтобы загородить
собой обзор на «допрос» служанки.– Я?! – Энди задал вопрос тихо, и Дами не нарушила выбранной им громкости, но тон её был совсем другим. – Это что ты здесь делаешь?!
– Милая, тебе лучше вернуться в дом. – Энди посмотрел на Уоллеса с предостережением, упрекая в том, что тот допустил сюда его супругу и, намекая без слов, что повторений подобного быть не должно. Подчиненный виновато опустил голову, признавая промах.
– Энди, это средневековье! Что ты творишь?!
– Дами, родная, отправляйся спать…
– Ты слышишь меня?! – прошипела девушка. – Как ты можешь? Она же… юная девчонка! Как… как у тебя рука поднимается? Пытки! – Энди подавил ухмылку, которая должна была сообщить о том, что рука-то, в общем, бьёт не его, но вовремя понял, что характер его Дами не позволит сейчас шутить.
– Милая, эта юная девушка, возможно, пыталась убить Николь, и я должен знать, кто стоит за этим.
– Возможно! А если она не при чем?!
– А если бы она попыталась убить одного из нас?! – гневно остановил нравоучения жены Энди. Он приобнял её за талию, вторую руку аккуратно положив на ещё плоский живот Дами. – Ты понимаешь, что стоит на кону? Я не имею права остаться в неведении.
– Дами посмотрела ему в лицо, в глаза, и, после тех недель, когда проникалась мудростью и заботой этого мужчины, после тех дней, когда стала понимать, что брак заключен удачно, и ей стоит попытаться освоиться здесь, завоевав Энди Лау, приручив его, после всего этого сестре Квон Джиёна померещилось, что на ней лежит ладонь её жестокого и корыстолюбивого брата, от чьей опеки она так хотела избавиться. Что-то проскользнуло в этом бессердечном ужасе драконье. Или все преступники были одинаковы в своих манерах? Дами захотелось бежать, но ноги не слушались. Касание Энди сделалось неприятным, и впервые с момента свадьбы девушка осмелилась оттолкнуть его, отступив на шаг.
– Дами, - растерялся тотчас мужчина, обронив ту каменную маску хладнокровия, что держал на лице. – Я не хотел, чтобы ты видела, пожалуйста, пойми… Уоллес! – прекращая попытку договориться, которая затягивалась и не обещала быть успешной, да, к тому же, не любя решать семейные вопросы на глазах своих людей, Энди вернулся к приказам: - Отведи госпожу в нашу спальню.
Уоллес Хо попытался придержать Дами под локоть, но та отмахнулась и от него.
– Я пойду в свою комнату, а ты даже не думай прийти ко мне! – выражая брезгливость и отвращение всем своим видом, обожгла взором присутствующих мужчин кореянка, и гордо пошла прочь, торопясь, чтобы не услышать больше ни единого крика.
Энди и сам подождал, когда пройдёт время, необходимое Дами для того, чтобы уйти как можно дальше. Затем он подошёл к привязанной Джа, и поднял её подбородок, чтобы их глаза встретились.
– Ну что, не надумала сказать, кто тебя нанял?
– К-клянусь… клянусь, гос-сподин Лау, - запинаясь, тяжело дыша, качнула она головой. – Я не делала… этого.
– Придётся продолжить, да? – Энди вновь махнул рукой, и на спину Джа обрушился новый удар.
Китаянка пыталась считать их, но сбилась, до того голова шла кругом от боли. Спина горела, и новые прогулки хлыста по её ссаженной коже жгли раскаленным железом. Энди вглядывался в лицо испытуемой и искал правду, врёт она или ей не в чем признаваться? Когда нанимают кого-то для убийства, засылая во вражеский стан, подбирают очень крепких и выносливых людей. Пусть Джа не мускулистый парень, но в её взгляде Энди всегда находил потаённую мощь духа, она могла огрызнуться, если считала что-то несправедливым, или смело выговориться перед хозяевами. И теперь было видно, что она не скулит от страха, а о чём-то думает. О том, как прекратить пытку или о том, как не проболтаться? На кого она могла бы работать? Кто использовал бы яд, и почему выбрана именно Николь?
Вдруг, словно из ниоткуда, возник Джексон. Растолкав стоявших синеозёрных, он почти сшиб с ног человека с хлыстом, ухватился за его руку и, рванув её и выкручивая, отобрал инструмент наказания. Швырнув хлыст на землю, и прижав к ней ботинком, Джексон повернулся к Энди.
– Дядя, отпустите Джа, прошу вас!
– Почему? – спокойно спросил цинхаец, заложив руки за спину.
– Она не сделала ничего плохо!
– Откуда тебе знать? Ты с ней близко знаком?
– Нет, но… но посмотрите на неё – она же совсем молодая, и… и глаза у неё невинные.