Интервенция
Шрифт:
— Что слышно из Лондона, граф? — перевел разговор с щекотливой темы Людовик.
— Наши соседи по ту сторону Ла-Манша больше смотрят на запад, чем на восток, Ваше Величество. На американские колонии.
— Ну хоть одной проблемой меньше. Чем меньше английского присутствия в Европе, тем чище здесь воздух!
Фредерик Норт был взбешен. Он метался по кабинету, тряс пухлыми щеками и совсем не походил на себя, немного ленивого, немного комформиста, искавшего в собеседниках одобрения и признания и готового отвечать им проявлением искренней эмпатии.
— В тот момент, в ту роковую минуту, когда парламент признает, что в колониях началось восстание, когда все силы и средства английской короны должны быть направлены за океан, русские проглатывают Швецию как яйцо на завтрак. Меня уже начинают обвинять в некомпетентности.
— Но, сэр, шведы сами навлекли на себя молнии и громы. Их вторжение в Россию, которые мы никогда не поддерживали и не одобряли…
Премьер-министр резким взмахом руки оборвал секретар Северного Департамента.
— С московитов довольно и того, что они обрели славу победителя Густава III. Но присоединить большую часть Скандинавии… У меня не укладывается это в голове. Вот просто так, взять и объявить об аннексии! Черти что! Без предварительных консультаций, без зондажа, без одобрения европейских кабинетов… Невозможно!
— Сэр, — попытался вставить слово Джекинс. — Всегда во всем есть свои плюсы. Теперь у нас появится возможность скупать в Швеции лес и металлы по низким русским ценам!
— Ну да, плюсы и минусы… Если ваша молодая супруга оказалось не девствинецей, вы можете успокоить себя мыслью, что вам меньше придется мучиться в первую брачную ночь, — Норт приблизился к Джекинсу вплотную, испепеляя его взглядом. — Знаете, почему вам никогда не стать секретарем Северного Департамента?
— Почему, сэр?
— Вы слишком поглощены вопросами коммерции, Джордж. Поменьше бегайте в Сити, и быть может, сможете разглядеть кое-что еще за стопками гиней и биржевыми котировками.
— Я что-то упустил, сэр?
— Что-то — это слабо сказано! От меня только что вышел датский посланник. Король Кристиан VII в панике. Его уния с Норвегией под угрозой. Он просит срочно оказать ему помощь и напоминает, что его мать никто иная, как дочь нашего покойного короля Георга Второго!
12-й граф Саффолк не выдержал:
— Он бы еще сослался на королеву Каролину Матильду Великобританскую, с которой развелся и заточил в тюрьму, откуда мы ее еле вытащили. У короля очередной приступ болезни души. Чем может Петр III грозить Норвегии? Она не вторгалась в его земли. И вообще… Что такое эта Норвегия? Кому она интересна?
— Беда в том, господа, что кому-то в Осло пригрезилось, что казаки на подходе.
— Вы уверены, сэр, что известие пришло из Норвегии, а не явилось плодом очередного видения короля Кристиана?
Норт тяжело вздохнул:
— С Кристианом никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Король болен, король не в себе. Вот же напасть на нашу голову!
— И как же нам реагировать?
— Если бы я знал…
В кабинете повисло тягостное молчание. За окном завывал ветер, долетевший с Атлантики и принесший с собой проливные дожди.
В комнате пахло сыростью, несмотря на все ухищрения прислуги дома на Даунниг-стрит, 10. Не спасал даже горевший камин.— Мы можем предъявить царю ультиматум, подкрепив его военно-морской демонстрацией на Балтике? — разомкнул уста лорд Норт. — Потребовать убраться из Швеции?
— Сейчас, когда Петр сцепился с Фридрихом? Когда мы окончательно разорвали союз с Берлином? (1) Это может показаться, будто мы готовы сражаться за чужие интересы.
— В парламенте не поймут, — нахмурился премьер. — Дурацкая ситуация. Что бы мы не сделали, все выглядит полным идиотизмом.
— А что если нам конфисковать русские корабли, стоящие на Темзе? И пообещать их вернуть, когда Швеция обретет свободу.
Джекинс испуганно ойкнул:
— Русские могут ответить нам конфискацией активов английских подданных.
— Нет-нет, — убежденно заключил лорд Норт. — К чему так обострять? Нам хватило проделок Фридриха, когда он отказался возвращать долги, пока не будут возвращены его корабли. Дурной пример заразителен. Давайте пока просто отправим нашу эскадру с дружественным визитом в Осло. Покажем всему миру, что мы готовы защищать датчан и что на Балтике нам нет соперников.
— А что будем делать с эскадрой Грейга?
— Пусть побудет под надзором. Оставим эту карту в нашей колоде до подходящего момента.
Лондонская таверна «Повешенные и четвертованные», что неподалеку от Тауэра, в этот вечер бурлила, как котел с моряцким потажем. Громкий гомон десятков голосов, смех, ругань на всех языках мира, звон кружек, скрип половиц под грузными сапогами, густой запах эля, рома, табака и кофе — все это сливалось в привычную симфонию приличного кабака. У столика в углу, отгороженный от основного шума плотной завесой сизого дыма, сидел вице-адмирал Самуил Карлович Грейг. Перед ним стояла пустая кружка из-под эля и почти полная из-под рома, которую он время от времени подносил к губам. Лицо, обветренное и покрытое сетью мелких морщинок, выражало смесь усталости, скуки и нарастающего цинизма.
Он был здесь уже… сколько? Третий месяц? Четвертый? Казалось, целую вечность. Русская эскадра все-также стояла в порту, снаряжать ее никто не собирался. Матросы спивались, уже случилось два бунта на кораблях. Англичане, эти надменные протестанты, делали вид, что ничего особенного не происходит, но Грейг видел — они ждали. Ждали, когда Россия окончательно погрязнет в междоусобице, чтобы урвать свой кусок. А он? Он сидел здесь, в этом проклятом Лондоне, пил ром и чувствовал, как гниет без дела.
— Гнить… Вот и вся моя карьера… — пробормотал он себе под нос, осушая кружку.
Он махнул рукой, пытаясь привлечь внимание трактирщика, но тот был занят где-то в другом конце зала, пытаясь разнять драку двух солидных джентльменов. Грейг досадливо крякнул и снова потянулся к бутылке рома.
В этот момент тень упала на его стол. Грейг поднял глаза. Над ним стоял человек. Невысокий, в простом, неброском платье, с лицом, которое тут же забываешь, стоит отвернуться. Не моряк, не офицер, не купец. Просто человек из толпы.