Иркутск – Москва

— Ну, это-то и так очевидно.

— Кому как.

— Экселенца я смогу убедить, не сомневайся. Как его кабинетских и генштаб.

— Угу. Как убедил уже в необходимости отказа от постройки последней пары морально устаревших «Дойчландов»? Что же до кабинета, то мне думается, что когда Зенден-Бибран узнает про английские чудеса, он первым воткнет тебе вилы в бок, ибо для него и Дидерихса появится шанс на реванш. Они будут убеждать Вильгельма плюнуть на «линкорные бредни» и начать строить кучу крейсеров, способных далеко ходить и быстро бегать. Что, конечно, гораздо дешевле, чем твои планы, неизбежно в себя включающие расширение и углубление Кильского канала.

— С этими кораблями придется смирится, к сожалению. Это заказы для Круппа и Шихау, причем выданные по высочайшему повелению. Они давно уже получили наши авансы и практически заканчивают заготовку материалов и полуфабрикатов. Штевни отлиты, машины и котлы в работе. Что ты предлагаешь делать с этим всем? Тем более, что с законодательно-плановой стороны к ним никак не придраться. Вот в проект пары больших крейсеров я еще смогу внести некоторые изменения, хотя бы доведя до уровня возможности залповой стрельбы из шести-восьми больших орудий. Пусть все равно получатся недомерки, хоть как школы для новых методов пристрелки поработают, а потом — в дальние моря, на замену стариков, вроде «Бисмарка» и «Аугусты»…

Кстати, броненосцы строятся этими частными заводами в том числе потому, что твой Государь хоть и обещал заказы для обеих фирм Экселенцу, в последний момент сдал назад. А по поводу «крейсерской банды» не волнуйся. Пока Император на моей стороне. И думаю, когда он поймет, как британцы задумали нокаутировать его, порушив наши планы, лишь азартнее и злее станет. Тем более это уникальный и реальный шанс на старт почти с одной линии с ними.

— Да ты, оптимист, как я посмотрю… «По высочайшему повелению». Ну-ну… И мы же еще кругом и виноваты. КрасавчеГ!… Скажи, Альфред, когда ты пришел прошлый раз меня покупать, ты думал, что единственное, что меня может остановить, это великоросский патриотизм и присяга моему императору, не так ли?

— А что еще?

— Ну, ты даешь! А причину, лежащую чуточку глубже поверхности, но от того не менее значимую, ты не заметил?

— Я неважно ныряю.

— Не смешно. Хотя и объясняет твой извечный скепсис по поводу подлодок. А причина эта, мой дорогой, именно в личности твоего «храброго труса», сиречь Экселенца.

— Всеволод. Не забывайся. Я бы попросил тебя…

— Стоп. Альфред, не вздумай корчить обиженную мину. Кто тебе еще скажет правду? ВСЮ правду? В том числе про этого расфуфыренного распальцовщика, который, как только дойдет до решительного дела, закроет твой флот в гаванях, дабы злые хулиганы не поломали его любимые игрушки? А всех тех, кто с этим попробует не согласится, вышвырнет в отставку, не сморгнув глазом. Или пример старика Бисмарка уже позабылся? Думаешь, ты для него незаменим? Бюлов ваш тоже так думает, пока. Как и «непотопляемый серый кардинал» Гольштейн. Как и педераст, интриган и наушник Филли Эйленбург…

И как только вы допустите до реальной власти кайзеровских однокашничков по Бонну, Бетман-Гольвега и Валентини, эти англофилы и подстилки Вены обведут вокруг пальца недалекого солдафона Мольтке-младшего. Тогда-то и придет звиздец вашему Рейху, окончательный и бесповоротный. А с ним и нашей империи, до кучи. Только перед этим немцы и русские поубивают друг друга в товарных количествах. Миллиончиков, так, пять-шесть… К вящей славе англосаксов, само собой. Ох-хренительная перспективка, согласись!

— Не горячись, пожалуйста. Или нас скоро начнут подслушивать. Стенки тут не каменные… Что ты предлагаешь?

— Или ты не понял?

— Пока нет. Ибо смещение кайзера, это…

— Нет. Об этом речи не идет. В данный момент твой усатый босс однозначно наша фигура на доске. Ибо при строительстве Германского флота он — главный локомотив, тебе не в обиду было сказано. А предлагаю… Предлагаю тебе Дело. На двоих. Ты на него уже намекал однажды, только в общем, обтекаемо. Но потом вознамерился взять меня в наемные работнички. Это мне не подходит. Устраивает только «Товарищество с полной ответственностью Всеволод и Альфред». Только ты и я. С равными правами и долями акционеров. Цель бизнеса: Союз Кита и Медведя. А конкретнее: Мировое господство Германии и России. Именно держав, их народов, а не их императоров, — говорящие головы на троне меня интересуют лишь постольку поскольку. Хотя слово господство, правильнее заменить на лидерство… Но дивиденд — поровну, и чтоб с этим без обмана.

— Вот уж не думал, что адмирал Руднев окажется таким мелким торгашом и прожженным циником.

— А что ты хотел, чтобы я тебя за советскую власть агитировал?

— Какую??

— Извини. Про эту фигню ты не знаешь, конечно. Расскажу, как-нибудь. Если договоримся. По справедливости…

Кстати, Альфред, это слово — справедливость — оно и лежит в основе произошедшего с нами, и того, чему еще предстоит случиться. Так я думаю. Полагаешь, цена назначена не справедливо? Только ведь не я один тебе делаю это предложение, друг мой…

Может быть, ты не согласен с тем, что раз за разом останавливая единоличных претендентов на мировое господство, Россия вступает с ними в схватку и рано или поздно побеждает отнюдь не только по удачному стечению обстоятельств? Ты не думаешь, что Покров Богородицы простерт над моей Родиной не по доброте Её, но частью договора: Её миссия — блюсти торжество Справедливости на Небесах, а России, Её именем, на Земле?

Будешь спорить? Или откроешь летописи, и увидишь, что лишь Россия объединяет народы в своей великодержавности, а не насилует, нещадно эксплуатируя их, стирая и линчуя их самобытность, веру, память о поколениях предков, культуру, язык, традиции? Россия несет им защиту и справедливость. А как поступают разнообразные просвещенные цивилизаторы? Не их ли лозунг: «Разделяй и властвуй»? Сравни, как вели себя в Пекине русские и немцы. Есть разница? А что творят твои соотечественники в Африке сейчас? Ты же понимаешь, что готтентоты и гереро вот-вот будут стерты с лица Земли…

Немцы — великий народ. И великий по праву. Но самоуверенность и заносчивость, вызванные головокружением от ваших успехов в последние три десятилетия могут обернуться трагедией. Как для вас, так и для многих других народов. Что НЕ справедливо. Равноправный союз с Россией предотвратит грехопадение и последующую катастрофу государственности Германии. И сохранит миллионы жизней. Это будет союз во имя справедливости и прогресса для всего человечества. Ибо только единственно он способен разрушить роковые планы молящихся сатане в облике Златого Тельца. Не сомневаюсь, ты понял намек… Но мудрые все понимали задолго до нас. Не Талейран ли сказал: «Когда Америка придет в Европу, мир и справедливость уйдут оттуда навсегда»? Но даже он не мог предвидеть тогда, что через сто лет после после Трафальгара Британия будет готова таскать каштаны из огня для своей бывшей колонии.

Грядущая схватка будет страшной. И будет она не Европейской, а Мировой. И каждому придется выбирать сторону. Свой выбор я сделал. А что скажешь ты? Может быть сочтешь меня сумасшедшим?..

Тирпиц сосредоточенно рассматривал капельку влаги, медленно ползущую вниз по стеклу внутри его рюмки. Донца она так и не достигла, остановилась. Коньяк был хорош… Молча налил себе грамм пятьдесят. Выпил. Выдохнул. И наконец, задумчиво глядя куда-то в даль за окном, размеренно роняя слова, заговорил:

— Когда Принц Генрих вернулся из Штатов, однажды вечером, в Киле, мы засиделись с ним за полночь у камина. Он тогда много чего у них посмотрел. Был даже у твоего обожаемого Крампа. И знаешь, что он сказал мне в ту ночь? Он невзначай, как бы, обронил одну фразу: «Я их боюсь, Альфред. Очень боюсь… Это сила Зверя. И рано или поздно она обрушится на нас, на Европу. Как бы Император не заигрывал с ними, рано или поздно они придут…» Эти его слова я запомнил навсегда.

Что я скажу!? — Внезапно глаза его яростно сверкнули, — Я не всесилен. И ты должен это понимать! И я могу ошибаться. Я простой моряк германского флота, дослужившийся до широких галунов верностью, прилежанием, трудом и собственным умом. Я люблю мою страну и мой народ, за них я готов положить и жизнь, и душу… И у меня нет пастыря свыше, как у некоторых. Но… Но, давай попробуем! Распишем эту партию на двоих…